Она съела половину огромного сандвича, завернула оставшуюся часть в бумагу и положила ее на кусок льда в сумку-холодильник.

— Вот уж не ожидала увидеть тебя сегодня, — сказала она, наконец нарушив молчание. — Я думала, ты будешь следить за Кевином в моем салоне.

— Я скоро туда пойду. — Он расправился со своим сандвичем и запил его водой. — Кевин никуда не денется, а если и уйдет, то я об этом узнаю.

За Кевином установлена слежка, догадалась Габриэль, но это ее не удивило. Она ковырнула ногтем этикетку на своей бутылке с водой, краем глаза наблюдая за детективом.

— Что ты будешь сегодня делать? Повесишь полки в подсобке?

Вчера к концу рабочего дня он смастерил полки и вкрутил в стену кронштейны. Осталось только повесить их на место. На это уйдет не много времени.

— Сначала я их покрашу, но сегодня все будет доделано. Мне надо чем-то заняться завтра.

— Как насчет шкафчика в подсобке? Кевин как-то заикнулся, что не прочь его переставить. Такая работа затянется до понедельника.

— Надеюсь, что за эти выходные Кевин себя выдаст и мне не придется приходить в салон в понедельник.

Пальцы Габриэль замерли.

— Наверное, нам не следует об этом говорить. Ты по-прежнему считаешь Кевина виновным, а я нет.

— В любом случае сейчас не время говорить о Кевине. — Он поднял бутылку и сделал несколько жадных глотков, потом слизнул с нижней губы каплю воды. — Мне надо задать тебе несколько важных вопросов.

Как же она сразу не догадалась: вся его любезность — всего лишь уловка, чтобы выманить нужную информацию.

— Я слушаю.

— Где ты взяла этот веселенький костюмчик? — Она оглядела свою короткую блузку и голый живот.

— Это и есть твой важный вопрос?

— Нет, просто мне интересно.

Его взгляд был направлен на ее живот, и она не могла понять, о чем он думает.

— Тебе не нравится?

— Я этого не говорил. — Он посмотрел ей в лицо, но его глаза — глаза твердолобого копа — были пусты. — Вчера, когда ты ушла из салона, что ты сказала про меня маме и тете?

— Правду. — Она скрестила руки на груди и увидела, как он недовольно сдвинул брови.

— Ты сказала им, что я тайный полицейский агент?

— Да. Не бойся, они никому ничего не скажут, — заверила она. — Они обещали, и к тому же они уверены в том, что нас с тобой свела судьба. А моя мама и тетушка не любят шутить с судьбой.

Она пыталась объяснить Клер, что Джо вовсе не тот смуглый страстный любовник, который явился ей во время озарения, а обычный детектив, к тому же с гнусным характером. Но чем больше она объясняла, тем больше мать убеждалась в обратном. В конце концов, заключила Клер, то, что на жизненном пути Габриэль появился такой мужественный агент полиции, то, что он выследил ее, арестовал, а потом заставил играть роль его подружки, — все эти события выходили за рамки обычного совпадения даже в масштабе вселенских космических случайностей.

— Хочешь узнать что-нибудь еще? — спросила она.

— Да. Каким образом на прошлой неделе ты обнаружила, что я за тобой слежу? Только не надо молоть всякий вздор вроде того, что ты почувствовала мое биополе.

— Я не чувствую биополя. А если я скажу тебе, что всему виной твоя черная аура? — спросила Габриэль, хотя, по правде говоря, она заметила его ауру только после того, как он ее арестовал.

Его глаза, прикрытые козырьком кепки, угрожающе сузились, и Габриэль решила отставить шутки в сторону.

— Все очень просто. Ты куришь. А я еще не видела ни одного бегуна, который перед пробежкой выкуривал бы сигарету.

— Проклятие!

— Когда я тебя заметила в первый раз, ты стоял под деревом и твоя голова была окутана облаком дыма.

Джо скрестил руки на груди и мрачно поджал губы.

— Можно тебя попросить об одном одолжении? Если кто-нибудь спросит, как ты обнаружила слежку, вали все на мою черную ауру.

— Почему? Ты не хочешь, чтобы другие копы узнали, как ты прокололся из-за сигарет?

— Да, не хочу.

Она склонила голову набок и посмотрела на него с торжествующей улыбкой.

— Ладно, будь по-твоему, но ты у меня в долгу.

— Чего ты хочешь?

— Пока не знаю. Подумаю и скажу.

— Другие мои осведомители всегда точно знали, чего хотят.

— И чего же они хотели?

— Обычно чего-то незаконного. — Он посмотрел ей в глаза. — Например, чтобы я уничтожил записи об их преступлениях или отвел глаза, пока они будут курить марихуану.

— И ты соглашался?

— Нет, но ты можешь попросить. Это даст мне повод обыскать твои карманы. — Настал его черед улыбаться. При виде ленивого движения его губ она растерялась. Его взгляд устремился к ее губам, потом скользнул по блузке. — А может быть, даже раздеть.

У нее перехватило дыхание.

— Ты этого не сделаешь.

— Надо будет — сделаю! — Его взгляд прошелся по ряду пуговиц, задержался на ее пупке и двинулся ниже — к юбке и разрезу на левом бедре. — Я дал клятву. Защищать и обыскивать — это мой долг.

Ее словно опалило огнем. Она плохо умела кокетничать, но тут не удержалась от вопроса:

— И хорошо ли ты выполняешь свой долг?

— Отлично.

— Ты очень самоуверен.

— Этого требует моя работа, милая, — сказал он, нагнувшись к ней.

Внутри у нее все плавилось, но не от уличной жары. Габриэль быстро встала и расправила складки на юбке.

— Мне надо… — Она смущенно кивнула на прилавок. Ее тело враждовало с сознанием и духом. Физическое желание брало верх над разумом. — Я просто…

Она подошла к столу с массажными маслами и принялась переставлять маленький аккуратный ряд синих пузырьков. Одни ощущения преобладали над другими, а это вело к анархии. Она не хотела анархии. Нет, не хотела. Ей было неприятно сознавать, что по телу ее бегают мурашки, внутри все трепещет, а в горле встал ком. Тем более сейчас. Тем более здесь, в парке, где кругом народ. Тем более с ним.

Несколько девочек в возрасте учениц колледжа подошли к ее столику и спросили у Габриэль про ее масла. Она отвечала на их вопросы, разъясняла действие масел, стараясь не обращать внимания на Джо. Однако его присутствие ощущалось так остро, будто он ее касался. Она продала два пузырька с жасминовым маслом и скорее почувствовала, чем увидела, как он подошел и встал у нее за спиной.

— Тебе оставить кусок сырного пирога?

Она покачала головой.

— Я положу его в холодильник у тебя в салоне. — Габриэль решила, что теперь он уйдет, но она ошиблась.

Скользнув рукой по ее голому животу, он обхватил ее за талию и прижал к своей груди. Она застыла.

Джо уткнулся лицом в ее волосы и сказал в самое ухо:

— Видишь вон того парня в красной майке и зеленых шортах?

Она посмотрела через проход, на палатку Мамы Соул. Мужчина, о котором шла речь, ничем не отличался от остальной фестивальной толпы. Чисто одетый, обычный парень.

— Вижу.

— Это Рей Клотц, владелец ломбарда в штате Мэн. В прошлом году я арестовал его за скупку и продажу краденых видеомагнитофонов. — Он распластал пальцы на ее животе, задев большим пальцем узел на ее блузке, под самой грудью. — Будет лучше, если он не увидит меня с тобой.

Его пальцы, касавшиеся ее обнаженного тела, мешали ей думать.

— Почему? Ты думаешь, он знаком с Кевином?

— Возможно.

Габриэль повернулась к нему. На ней не было туфель, и ее макушка доходила как раз до козырька его кепки. Джо скользнул руками по ее спине и так крепко прижал к груди, что у нее перехватило дыхание.

— Ты уверен, что он тебя запомнил? — Он провел свободной рукой по ее локтю.

— Когда я работал в отделе по борьбе с наркотиками, он попался мне в лапы. Мне пришлось сунуть пальцы ему горло и заставить его сблевать презервативы с кокаином, которые он проглотил, — сказал он, поглаживая ее по спине.

— Ой, — прошептала она, — какая мерзость!

— Это была улика, — сказал он ей в губы. — Я должен был его уличить.

Она теряла голову от запаха его тела и низкого, глубокого голоса. Он говорил совершенно спокойно, как будто вызвать у парня рвоту было делом обычным. Как будто его горячая ладонь на ее обнаженном теле не пробуждала в нем никаких желаний.

— Он ушел?

— Нет.

Она заглянула ему в глаза и спросила:

— И что ты собираешься делать?

Вместо ответа он отступил на несколько шагов в тень палатки, увлекая ее за собой, и посмотрел на ее волосы.

— Ты о чем?

— О Рее.

— Буду ждать, пока он не уйдет. — Он взглянул ей в глаза и провел пальцами по ее пояснице. — Если я тебя поцелую, ты не воспримешь это как личное?

— Восприму. А ты?

— Нет. — Он покачал головой и провел губами по ее губам. — Это моя работа.

Она сдерживала себя, боясь расплавиться на его теплой твердой груди.

— Целовать меня — твоя работа?

— Да.

— Такая же, как обыск с раздеванием?

— Ага.

— А это не привлечет к тебе внимание Рея?

— Трудно сказать, — прошептал он ей в рот. — Ты не будешь стонать?

— Нет. — Его сердце гулко стучало ей в грудь. Она положила руки ему на плечи и почувствовала под ладонями твердые мускулы. Душевное равновесие покинуло Габриэль, уступив место неодолимому желанию. — А ты будешь стонать?

— Может быть. — Он нежно поцеловал ее в губы. — А ты вкусная, Габриэль Бридлав.

Ей пришлось напомнить себе, что мужчина, который держал ее в своих крепких объятиях, был так же просветлен, как булыжник. И все-таки его поцелуи доставляли ей удовольствие.

Он вобрал ее губы своими губами и его язык скользнул ей в рот. Она с трудом сдержала стон и вцепилась пальцами в его футболку, прижавшись к нему всем телом. Он склонил голову набок, продолжая целовать. Его ладонь скользнула к ее боку, он погладил ее голые ребра и погрузил большой палец в ее пупок. В тот момент, когда она уже собралась полностью отдаться во власть поцелуя и растянуть блаженство, Джо вдруг отстранился и убрал руки.