— Ну и что у меня? — Данила, уже в кроссовках и в свитере, снова возник в дверях.

— Сейчас расскажу, — Литвин, всё ещё немного конфузясь, протянул ему медицинскую карту. Пользуясь тем, что «заяц» с деловым видом принялся запихивать её в свой рюкзак, я посмотрела на Литвина: «Ни слова об операции!» Прочитав мой взгляд, он быстро кивнул: «Понял» и продолжил:

— В общем, как я уже говорил, это действительно ВПС, то есть врожденный порок сердца. Случай сложный, но лечению он поддается. Но сначала вам придется кое-какие анализы сдать. Список довольно внушительный и весьма специфический, и, чтобы не забивать вам голову, я, Саша, пришлю его вашему лечащему врачу, а Валерий Иванович сам с вами свяжется и подготовит для вас направление. Когда сдадите полный набор анализов, вы опять придете ко мне. Хотя, возможно, вам придется прийти и между анализами. Договорились?

— Конечно, — кивнула я. «Заяц» промолчал, но на его лице читалось самое горячее желание выйти отсюда и не возвращаться.

— Тогда пока всё, — заключил Литвин. Данька тут же закинул рюкзак на плечо и отправился к выходу. На полпути строго обернулся ко мне:

— Ты идешь?

Литвин улыбнулся, но не сказал ни слова. Поднялся с кресла, проводил нас до двери, открыл дверь.

— До свидания, — попрощалась я, — и спасибо большое.

— Не за что. И — до свидания, молодой человек, было весьма интересно и увлекательно познакомиться с вами, — с легкой усмешкой заметил Литвин, но уже без снисходительных интонаций. «Заяц» в ответ приподнял бровь, немного подумал и, хоть и с видимой неохотой, но произнес:

— До свидания… Спасибо.

Литвин кивнул и закрыл дверь. Над дверью зажглась красная лампочка.


— Ну что, пошли, защитник? — усмехнулась я, потрепав «зайца» по лохматой макушке.

— Сама такая... Так, подожди, — Данька бросил рюкзак на диван, вытянул руки и принялся быстро застегивать манжеты рубашки. — Не успел, — поймав мой взгляд, пояснил он, — несся к тебе, когда этот… ну, когда он тебя… там… — не договорив, он смутился.

— Спасибо, я оценила, — серьезно кивнула я. — А у тебя как всё прошло?

— Где? — не понял Данила.

— Там, в смотровой.

— Ах там, — Данька поморщился, и на его лице появилось до боли знакомое мне выражение. — Ну, в общем, он заставил меня трижды отжаться и на тренажере побегать.

— То есть как, отжаться и побегать на тренажере? — замерла я. В голове пронеслось, что Литвин не должен был, не имел права так поступать, потому что Даниле это категорически запрещено, и что это вообще за врач, и что сейчас я вернусь к нему в кабинет и устрою там такой скандал, что все взгляды «зайца» по сравнению с этим покажутся детской щекоткой.

— Гы, попалась, — жизнерадостно хихикнул Данила.

Я без сил плюхнулась на диван. Данька виновато шлепнулся рядом. Я отодвинулась. Он толкнул меня локтем в бок.

— Саш, ну это правда было смешно, — заскулил «заяц». — Ты бы лицо своё видела в этот момент.

— Я тебя когда-нибудь убью, — мрачно пообещала я.

— Ага. О, во! А знаешь, что было самое прикольное там, в смотровой?

— Что? — потирая ладонью лоб, нехотя отозвалась я.

— Их там действительно было двое.

— Кого?

— Ну, там, в смотровой, куда этот врач меня отправил, находился ещё один мужик, — терпеливо объяснил Данька. — Только этот мужик был там не вживую, а в мониторе компьютера. Он из компьютера разговаривал.

— В смысле? — окончательно запуталась я. — С каким мужчиной в компьютере разговаривал Добры… то есть Андрей Евгеньевич?

— А-а, тебе, значит, можно, а мне нельзя? — оживился «заяц».

— Не отвлекайся, — одернула его я, — объясни по-человечески, что там было?

— Не отвлекаюсь. Короче, смотри: когда Добры… то есть когда Андрей Евгеньевич разложил меня на столе, он прицепил ко мне присоски и проводки. А тот мужик… то есть, дядька в компьютере, который, видимо, находился в какой-то другой комнате, или в этом здании, или я вообще не знаю где, начал снимать показания. ЭКГ, АД… ещё какую-то фигню, — Данька небрежно пожал плечами. — Потом они немного поспорили, потому что Андрей Евгеньевич упирался, и тогда этот дядька перешел на заумную медицинскую тарабарщину, и Евгеньевич сдулся. А поскольку компьютер и монитор, из которого этот дядька вещал, были у меня за спиной, то я его не видел. Вот.

И тут меня как подбросило...

— Даня, — стараясь говорить ровным голосом, начала я, — а как он разговаривал?

— Кто, Андрей Евгеньевич?

— Нет, тот дяденька. Из монитора. Какой у него голос?

— Какой? Ну, такой, низкий, — растерялся Данька.

— Низкий, но не бас, как у Андрея Евгеньевича, да?

— Типа того, — «заяц» кивнул.

«Та-ак…»

— Такой приятный низкий голос. С такими спокойными интонациями, точно этот дяденька абсолютно уверен в том, что он говорит, — продолжила я свои изыскания.

— Ну ты закрутила! — Данька восхищенно почесал нос. — Но вообще да, похоже.

— А как Андрей Евгеньевич его называл? — выстрелила я контрольным.

— А никак.

— Точно? Уверен? — я даже расстроилась. — Неужели ни одно имя не прозвучало?

— Ну, тот доктор называл Литвина Андреем.

— А Андрей Евгеньевич его как называл?

— Да никак он его не называл! — рассердился Данька и с подозрением уставился на меня: — А ты почему спрашиваешь?

— Да так, интересно, — ответила я и поднялась с дивана, думая о том, что я, кажется, знаю, как имя этого «дяденьки», потому что я встречала только одного человека с подобным голосом, только одного мужчину, который мог так мастерски играть в прятки, и только одного проходимца, который мог с легкостью это выкинуть.

Вы тоже знаете, кого я имею в виду? Вот именно, Сечина!

И хотя поверить в то, что он, Литвин, а до кучи, и Савушкин спелись, было практически невозможно, я все же допускала подобную мысль, хотя казалась она почти фантастической. И действительно, а не слишком ли большая компания врачей собралась для лечения одного «зайца»? И если Сечин решил мне помочь, то почему он мне ничего не сказал? Не хотел, чтобы я была ему чем-то обязана? А почему, собственно? И, кстати, если он действительно решил мне помочь, то зачем же тогда он два дня назад устроил мне тот жуткий разнос в телецентре «Останкино», когда я всего лишь попыталась пристроить к нему Даньку на телеконсультацию? И что это вообще за игры такие, когда Данилу отправляют в поликлинику к Литвину, но при этом ни Савушкин, ни Литвин не удосужились мне сообщить, что в обследовании примет участие специалист из телемедицинского центра, который так засекречен, что его — ах и увы! — нельзя называть по имени, хотя всем известно, что в нашей стране профильный центр по кардиологии есть только в «Бакулевском»!


Вот такие вопросы и вертелись в моей голове, когда я везла Даньку домой. И эти же вопросы крутились в моей голове дома. И ровно те же вопросы задала я себе сегодня, когда сидела в бизнес-центре и вместо того, чтобы думать о сценарии, битый час впустую втыкала в монитор. Но одна только мысль, что Сечин мог в своих лучших традициях выставить меня идиоткой, бесила меня, выводила из себя и откровенно злила.

«Да кто ты такой, в конце-то концов? — стиснула зубы я. — Почему рядом с тобой все мои города разом взлетают на воздух? Тебя не раскусила Марго, ты не вскрылся там, на ток-шоу, ты ловко отбился от меня в кафетерии телецентра и отшутился в «Бакулевском», но при этом ты на один щелчок пальцев можешь вытащить из меня все эмоции. Но так не бывает и так больше не будет, потому что я с тобой разберусь и выясню, кто ты и что ты».


— Саш, три. Обедать в «Джонку» пойдешь? — отвлекает меня от зубовного скрежета голос Тани.

— Что? — подняла голову, бросила взгляд на часы. Действительно, уже три. — Нет, Тань, не успеваю. Меня в пять в «Бакулевском» ждут.

— А, ну тогда я Димку на обед позову, — тянет она, наблюдая, как я выключаю компьютер и сметаю в сумку ключи от машины.

— Позови, позови, — застегнув сумку, я поднимаюсь. — До завтра, Тань.

— До завтра, Саш.

Обхожу столы бизнес-центра, перегородки, сгрудившихся у принтера журналистов и быстрым шагом иду к лифтам. «В «Бакулевский»-то я сегодня приеду, — мрачно думаю я, — но черта с два я поднимусь к тебе в ординаторскую! Сам ко мне в вестибюль спустишься».


***

Спустя два часа я с искривленным от злости лицом стою в вестибюле «Бакулевского» и в третий раз за последние десять минут задаю все тот же вопрос охраннику:

— Почему вы не можете вызвать ко мне Сечина? Это что, так сложно? Не понимаю.

— Девушка, милая, — утомленно вздыхает парень, — я вам тоже в третий раз повторяю: пропуск у вас есть, паспорт есть, этаж шестой, кабинет — шестьдесят девять, я вас не держу — ну так идите к нему! От меня-то вы что хотите?

— Позвоните ему и попросите его спуститься, — в четвертый раз требую я.

— Так, короче, — в глазах у охранника появляется стальной блеск, — у вас есть номер его телефона?

— Предположим, — осторожничаю я.

— Вот тогда сами ему и звоните. И договаривайтесь обо всем, что вам только угодно. А в мои инструкции это не входит. Тут вообще сотни людей работают, и если я начну всем звонить… — охранник пожимает плечами и отворачивается.

— Он мобильный не берет, — жалуюсь я. — Какой у него служебный?

Парень прищуривается:

— За справками — в бюро пропусков.

— Я уже там была, и мне его номер не дали, — в качестве доказательства предъявляю пропуск охраннику.