Я ставлю её на ноги и разворачиваю лицом к себе.


Закинув голову и улыбаясь, она глядит на меня. Улыбка и смех покидают ее зрачки, когда она видит мои глаза. Покрепче перехватив её левой рукой, я медленно тяну вперёд правую и отвожу от её губ прядь волос, выпавшую из-за её уха. Она делает короткий судорожный вздох.

— Шш, спокойней.

— Какого черта ты делаешь? — шепчет она и вцепляется в моё запястье.

— Я? Целую тебя.

Я наклонился к ней. Тронул губами её губы — ещё чужие, подрагивающие. Мягко нажал на них, потянул нижнюю, предлагая пустить меня внутрь. Она едва слышно вздохнула и вдруг скользнула ладонью на мой затылок. Потянула к себе, прижалась, прильнула к моему рту, жадно толкнулась в него языком, и я задохнулся. Отстранившись, я делаю вдох и пытаюсь расстегнуть ее куртку. Она даже не собирается мне препятствовать. Она просто рывками глотает воздух и глядит мне в глаза. И вдруг я вижу ЭТО. Картинка складывается стремительно, как в калейдоскопе, и всё становится на места. Я был прав: её тянет ко мне, как магнитом влечет. А ещё я понимаю, что это волнует её и бесит. Она боится своей реакции на меня, ей неуютно от этого, она не знает, как с этим справиться и поэтому со вчерашнего дня сходит с ума.

Резким движением я разворачиваю её, прижимаю спиной к своей груди. Такое ощущение, что она лежит на мне: её затылок упирается мне в плечо, её рука поднимается и обхватывает меня за шею. Ладонь второй обвивает мое бедро. Новый вдох мы делаем вместе, почти одновременно. Обхватив её тонкое горло, я запрокидываю её голову и ловлю её губы. Неимоверно хочется вытряхнуть её из её шмоток, белья и как-нибудь проснуться с ней утром. Распахнув ее куртку, я кладу ладонь на ее впалый живот. Пальцы жестко скользят по её талии, по груди, обводят каждую, чуть сжимают и снова перемещаются вниз, под её свитер, под пояс низко сидящих джинсов. Поцелуй, еще один, и ещё. Её просто невозможно не трогать. Она течет под моими под пальцами, как тающий снег. Она просто течёт. Останавливает меня лишь её тихий стон. Пытаясь её успокоить, я поглаживаю её плечи. Бросив на меня смущенный взгляд, она опускает ресницы, машинально трётся виском о мой подбородок, и этот маленький, неосознанный ею знак доверия убивает меня наповал. Перехватив её под грудью, я закидываю голову, запрокидываю своё горящее лицо и пытаюсь успокоиться. Разглядываю чёрное беззвездное небо, снежинки, которые, покружив над нами, тонут в желтом свете дальнего фонаря. Она мягко выскальзывает из моих рук, но лишь затем, чтобы спрятать лицо у меня на груди.

— Прости, — шепчет она, — я не должна была.

«За что простить? За то, что ты меня почти приняла и больше не будешь с этим бороться?»

— Всё нормально, — я поглаживаю её по спине, и тут меня как подбрасывает.


Поднимаю глаза. «Ба, кого я вижу: Юлька в пальто цвета грусти!»

Я так понимаю, что моя «экс» всё-таки прискакала сюда, чтобы окончательно разобраться со мной, и сейчас, выйдя из-за угла, размашистым шагом направляется прямо к нам с Сашей. И, как мне кажется, Юлька в первый раз не играет, потому что у неё ожесточенное лицо и донельзя злые глаза. Положив ладонь на Сашин затылок, прижал её к себе ближе. Оценив мой прищуренный взгляд и эту позу защиты, Юлька неуверенно застывает на месте. Потоптавшись, выкидывает руку вперед и в недвусмысленном жесте показывает мне средний палец. Я безмятежно киваю: «Я тебя понял». Издав короткий, лающий всхлип, очень похожий на вопль: «Сволочь!», Юлька разворачивается на сто восемьдесят градусов и стремительно убегает за угол здания, нелепо, по-журавлиному поднимая коленки.

«Кажется, я действительно больше её не вижу», — без особых эмоций думаю я.

— Кто это? — Сашка, приоткрыв глаза, удивленно глядит вслед моей бывшей и переводит вопросительный взгляд на меня: — Это твоя жена?

— Нет. Ты же знаешь, что не женат.

— Твоя любовница? — Она щурится.

— Нет.

«Уже».

— Тогда кто?

— Не знаю, какая-то сумасшедшая… Ладно, скажи, где продолжим?

— В смысле? — Саша распахивает глаза.

— Я спрашиваю, куда поедем? Ко мне, к тебе? Ко мне, кстати, ближе, — целую её.

— Нет, я не хочу, — шепчет она.

— Конечно, не хочешь, — соглашаюсь я, когда она возвращает мне поцелуй. — Так куда мы поедем?

— Никуда не поедем. Я… я не могу.

— Так, вот теперь давай разбираться. Может, это ты у нас замужем? — усмехаюсь я и тыльной стороной ладони поглаживаю её щеку.

— Нет, но… — начинает она и осекается.

— Ты собираешься замуж? — уточняю я, и она виновато кивает.

— Понятно... И когда, позволь спросить, произойдет это знаменательное событие?

— Он хочет летом, — неуверенно произносит она и смотрит куда-то в сторону.

— Я тебя поздравляю. И ты его любишь? — Я разворачиваю её лицо к себе пальцем за подбородок и разглядываю её глаза, в которых после моего вопроса ничего не меняется. То есть вообще ничего, понимаете? Она только устало морщится:

— Нет, но...

— Тогда мне плевать, а ты, кстати, вполне можешь устроить себе до лета небольшой девичник.

— Ты не понимаешь, — удивленно поднимает брови она, — я действительно не могу.

— Отлично, объяснишь это мне дома, я с удовольствием тебя послушаю. — Я тяну её к себе, но она от меня отшатывается.

— Саш, хватит, — перехватываю её за талию. — Честно, дурацкие игры.

— Я сказала: «Нет»! — чеканит она и с каким-то невиданным бешенством выворачивается из моих рук. Ожесточенно запахивает куртку и шагает к своей машине.

— Саш, ты сумку забыла, — напоминаю я.

Она возвращается и чуть ли не выхватывает её у меня из рук. Ладонью смахивает что-то со щек, и мне почему-то кажется, что она плачет. Или готовится зарыдать. Или уже пустила слезу.

— Саш, — не понимаю причины её истерики я, — объясни, что случилось?

— Ничего.

— Да ну?

— Знаешь, что? Иди ты к черту со своими шутками!

— А я не шучу.

— Тогда просто катись к черту, — рявкнув, она поворачивается ко мне спиной и снова чешет к машине. И тут на меня наваливается такая усталость, такая злость на себя, на неё, на всю эту, в общем, абсолютно дерьмовую историю, где в один клубок смешалось сразу всё: и её страсть, и моя похоть, и её чувства, которые я, видимо, неосторожно задел, и моя «экс», и этот её мифический жених, в существование которого я, кстати сказать, не поверил, что мне хочется волком взвыть. Вместо этого я чуть ли не с ленцой в голосе говорю:

— Саш, послезавтра в пять вечера. Здесь, в «Бакулевском». И сразу приходи ко мне в ординаторскую.

— Нет, — на ходу качает она головой, — нет.

— Почему?

— Потому что я туда не приду.

— Что, диван испугал? — всё-таки врезал ответным я.

Она ничего не ответила. Порылась в кармане сумки, вытащила брелок, нажала на кнопку сигнализации, и где-то в дальнем ряду машин отозвалась её «Хонда».

— Са-аш, ау?

Не оборачиваясь, она шагнула за строй занесенных снегом автомобилей и исчезла.

«Какая муха её укусила? Ведь всё же нормально было… Не понимаю. Ладно, потом разберемся». Устало пошарив в кармане, нашёл ключи от машины и побрёл по скрипучему снегу к «Паджеро».


Глава 4. Кто ты?


Самый лёгкий, простой и безопасный способ соблазнить женщину – позволить ей самой вас соблазнить.

Джордж Клуни — Джордану Рифе в интервью «Я никому не говорю, где и как знакомлюсь с женщинами»


Январь 2017 года. Москва.


1.


Бизнес-центр «Останкино», днем. Бакулевский центр, вечером.


«Кадр первый. Пэкшот — белый фон. Звук размеренных, чётких мужских шагов. Перспектива, и зритель видит, что белый фон — это белый халат хирурга. Удаляясь от зрителя, врач идёт по коридору больницы. Подводка…»

«Так, а что с подводкой?» — думаю я и в сотый раз за последний час ловлю себя на мысли, что тупо смотрю на эту, пока единственную строчку, отпечатанную мной на компьютере. Бездумно втыкаю в монитор ещё пару секунд, пока меня не приводит в чувство резкая боль в мизинце. Вздрогнув, перевожу взгляд на палец. Оказывается, всё это время я машинально ковыряла ногтем заусеницу. И доигралась: на месте сорванной кожи — рваная ранка, которая набухает зловещей кровавой каплей. Капля стремительно увеличивается в размерах, мизинец начинает дёргать, пульсировать, я мысленно чертыхаюсь и, как ребенок, сую палец в рот. Здоровой рукой принимаюсь выдвигать ящики стола, пытаясь найти припрятанную там мной пачку салфеток.

— Саш, что случилось? — подает озабоченный голос Таня, которая, как и я, сидит в бизнес-центре «Останкино» за компьютерным столом, но справа от меня, и теперь с интересом наблюдает за моими манипуляциями.

— Заусеницу содрала, — вынув палец изо рта, нехотя сообщаю я и зачем-то показываю ей раненую конечность.

— Ой! — пугается Таня и предлагает: — Саш, может, в туалет сходишь, замоешь?

— Да всё нормально. — Найдя пачку салфеток, обматываю салфетками пораженный участок.

— Может, пластырь тебе принести? — Таня приподнимается и зависает над стулом, всем видом демонстрируя готовность сорваться на первый этаж, где есть аптечный киоск.

— Не надо, — вяло отбиваюсь я, — и так пройдет.

— Ну смотри, — Таня неохотно опускается на стул. Я киваю и, изображая увлеченность работой, снова утыкаюсь в компьютер.