Колин Гувер - 9 ноября

Мои руки крепко держат ее лицо, а она пристально смотрит на меня.

Но потом ее глаза наполняются слезами и начинают скатываться по щекам. Фэллон качает головой.

– Бен, ты не можешь…

– Да или нет, Фэллон. Это все, что я хочу услышать.

Пожалуйста, скажи да. Пожалуйста, скажи мне, что ты еще не закончила влюбляться в меня.

– Этот год ты должен провести здесь, со своей семьей. Ты понимаешь это так же хорошо, как и я, Бен. Последнее, что нам нужно – это отношения по телефону. И это именно то, что произойдет, потому что мы будем проводить каждую свободную секунду, желая говорить друг с другом, вместо того, чтобы сосредоточится на наших целях. Мы все поменяем, лишь бы быть вместе, но так не должно быть. Не сейчас. Нам нужно закончить то, что мы начали.

Я позволяю ее словам войти в одно ухо и выйти через другое, потому что это не тот ответ, который я хотел услышать. Я наклоняюсь до тех пор, пока наши глаза не оказываются на одном уровне.

– Да. Или нет?

Фэллон делает прерывистый вдох. А потом, в слабой попытке прозвучать искренне, говорит:

– Нет. Нет, Бен. Идти обратно в дом и заканчивай свою книгу.

Еще одна слеза стекает по щеке, но на этот раз она стекает из моего глаза.

Я делаю шаг назад и отпускаю ее. После того, как Фэллон забирается на заднее сидение такси, она опускает свое окно, но я не смотрю на ее лицо. Я смотрю на асфальт под ногами, ожидая увидеть, как земля расколется на двое и целиком поглотит меня.

– Единственное, чего я хочу больше всего – это чтобы весь мир смеялся над тобой, Бен, – я слышу, как дрожит ее голос из-за слез. – Но этого не произойдет, если я не сделаю для тебя того же, что ты сделал для меня в день нашей встречи. Ты отпустил меня. Ты подтолкнул меня уйти. И я хочу для тебя того же. Хочу, чтобы ты следовал за своей страстью, а не за своим сердцем.

Такси начинает сдавать назад и на долю секунды я задумываюсь, что возможно Фэллон поймет, насколько извращены ее приоритеты, потому что она моя страсть. Книга была только предлогом.

Я подумываю побежать за ней – устроить для нее достойное книги представление. Я мог бы преследовать такси, и, когда оно остановится, я мог бы открыть дверь и, быстро схватив ее в свои руки, сказать, что люблю ее. Что я закончил влюбляться в нее почти сразу же после того, как начал, потому что это было стремительное падение сверху вниз. Падение со свистом. Мгновенное. Мгновенная любовь.

Но она ненавидит инсту-любовь. Очевидно, она ненавидит наполовину-инсту-любовь и медленную любовь, и любовь с черепашьей скоростью, и любовь в целом и…

– Блядь!

Я извергаю проклятия на пустой улице, потому что на этот раз я получил в точности то, что заслуживаю.

Я так не нервничала даже в ночь, когда меня вызвали поработать дублёром. Я пришла на час раньше, но, приехав сюда сегодня утром, наш столик был уже занят, поэтому я выбрала другой поблизости.

Постукиваю пальцами по столу, и смотрю на дверь каждый раз, когда кто-то заходит или выходит.

Понятия не имею, как собираюсь начать этот разговор. Как сказать ему, что как только я оттолкнула его в прошлом году, я осознала, что совершила самую большую ошибку в своей жизни? Как сказать ему, что я приняла то сиюминутное решение для его же блага? Что думала, если скажу, что не хочу влюбляться в него, то тем самым помогу ему? И самое главное, как сказать, что я переезжаю обратно в Лос-Анджелес из-за него? Ну, хорошо, не только из-за него. Несколько месяцев назад у меня наметились большие изменения в карьере.

Когда я работала в общественном театре, многие просили меня помочь с ролью, потому что люди были уверены в моём таланте. Думаю, можно сказать, что я в некотором смысле учила актерскому мастерству. Я всегда получала от этого радость, и со временем поняла, что помогая актёрам с их ролями, я получаю больше удовольствия, чем когда была актрисой.

Потребовалось несколько месяцев, чтобы окончательно признать, что, возможно, моя цель была не стать актрисой. Люди меняются. Они растут. Страсти развиваются, и моя превратилась в желание помогать другим развивать свои собственные таланты.

Я рассматривала школы по всей стране, но моя мама, Эмбер и да, Бен, находились в Лос-Анджелесе, поэтому нет ничего удивительного в том, какой город, в конце концов, я выбрала.

Как бы часто я не подвергала сомнению свое решение не быть с Беном в прошлом году, я знаю, что это было к лучшему в долгосрочной перспективе. Я никогда не была так уверена в выборе карьеры, как сейчас, и сомневаюсь что это произошло бы, останься я тогда с Беном. Поэтому, даже если я и допустила ошибку, я ни о чём не жалею. Думаю, всё случилось так, как и должно было быть.

Но как мы с Беном уже удостоверились, многое может измениться за год, и я боюсь, что он мог передумать. Он даже может не хотеть быть со мной, как хотел в прошлом году. Он по-прежнему может быть так зол на меня, что даже не придёт.

Но если честно, я нервничаю не из-за этого.

Я нервничаю, потому что знаю, что Бен придёт. Он всегда приходит. Но в этом году, я понятия не имею, кто мы друг другу. В прошлом году мы расстались на очень плохой ноте, и за это я полностью беру вину на себя, но Бен должен понимать, что если бы мы поменялись местами, он сделал бы то же самое для меня. Если бы я сделала такое серьезное заявление в разгар сильнейшего страдания, Бен бы признал, что это не лучший момент для принятия решений, меняющих всю жизнь. И он, конечно, не может обвинить меня в том, что я подтолкнула его остаться и помочь своей семье. Его брат только что умер. Его невестка нуждалась в нём. Его племянник нуждался бы в нём. Так было правильней. Бен бы сделал то же самое для меня. Он принял все слишком близко к сердцу, потому что пережил очень эмоциональную неделю.

Ведь я чувствовала, что ехать без предупреждения в прошлом году было плохой идеей. Думаю, это принесло больше вреда, чем пользы.

Мои мысли прерываются, когда на моё плечо опускается чья-то рука. Я поднимаю глаза, надеясь увидеть Бена. И я вижу его… но это не только Бен. Это Бен и… ребёнок.

Его племянник.

Я понимаю это сразу, потому что у мальчика глаза Бена. Глаза Кайла.

Всё это обрушается на меня сразу, и я пытаюсь обдумать увиденное по-отдельности. Во-первых, тот факт, что Бен пришёл. И он улыбается мне, когда я встаю, чтобы обнять его. Это вызывает у меня огромный вздох облегчения.

Во-вторых, рука Бена, обнимающая мальчика, который сидит у него на бедре и опирается на его грудь. Увидев Бена с племянником на руках, я еще раз убеждаюсь, что каждый из нас принял правильное решение в прошлом году, и неважно, был Бен согласен с ним тогда или нет.

Я надеялась сегодня познакомиться с его племянником, но думала, у меня будет шанс сначала поговорить с Беном, один на один, о нашем расставании в прошлом году. Но я могу потерпеть. Особенно ради такого милого ребенка.

Малыш застенчиво улыбается мне, и я замечаю очень много черт Джордин в нём. Он в равной степени похож как на Джордин, так и на Кайла. Интересно, каково ей… видеть так много от Кайла, когда она смотрит на своего сына.

Когда Бен выпускает меня из объятий, он улыбается мальчику.

– Фэллон, я хочу представить тебе моего племянника, Оливера, – Бен поднимает крошечную ладошку и машет ею. – Оливер, это Фэллон.

Я поднимаю руку, и Оливер сразу тянет свои ручки ко мне. Потрясённая, я беру малыша на руки и держу, так же как только что это делал Бен. Прошло много времени с тех пор, как я держала на руках ребёнка, но думаю, если постараюсь, племянник Бена не заплачет у меня на руках.

– Он любит хорошеньких девушек, – подмигнув, шутит Бен, отпуская его, как только я беру ребёнка. – Давай, я принесу детский стул.

Бен уходит, а я опускаюсь обратно на стул, усаживая Оливера на стол передо мной.

– Ты такой милый, - говорю я ему. Он правда такой. Ребёнок кажется очень счастливым, и от этого я счастлива за Джордин. Но с толикой печали, когда думаю, что Кайл никогда не сможет увидеть своего сына. Я отгоняю эту мысль, когда Бен возвращается с детским стулом.

Он ставит его рядом с нашим столом, и усаживает Оливера. Я не замечаю сумку с подгузниками, которая перекинута через плечо Бена, пока он не снимает её, чтобы сесть. Он роется в сумке, пока не находит контейнеры с едой, а затем ставит их на стол напротив Оливера, предусмотрительно протерев его перед этим. Всё это время Бен разговаривает с Оливером как со сверстником. Он не предаётся детскому лепету, и я бы солгала, если бы сказала, что это не очаровательно, видеть его общение с младенцем на равных.

У Бена действительно есть предрасположенность к детям. Это впечатляет. И это даже… как-то сексуально.

– Сколько ему сейчас?

– Десять месяцев, – отвечает Бен. – Он родился под Новый год. На несколько недель раньше, но он в порядке.

– Так значит, весь мир празднует его день рождения с фейерверками, как и твой?

Бен ухмыляется.

– Знаешь, я даже не думал об этом. – Оливер играет с хлопьями в тарелке, полностью довольный тем, что не в центре внимания. Что утешает, потому что, может быть, мы с Беном сможем серьёзно поговорить, несмотря на компанию его племянника.

Бен протягивает руку через стол и сжимает мою. В этот момент в моей груди теплеет от такого обычного жеста.

– Это очень здорово, увидеть тебя Фэллон, – говорит он, переплетая наши пальцы. – Действительно здорово.

От такой искренности в его глазах мне хочется вскочить из-за стола и поцеловать его прямо здесь. Бен не ненавидит меня. Он не злится на меня. Я чувствую себя так, будто впервые за весь год вдохнула глоток свежего воздуха.