Закрыв кран, я вышла с ледяными салфетками и уселась прямо напротив Эйти, угрожающе сузив глаза, чтобы не рыпался.

— Если ты хочешь снова побить меня, то, пожалуйста, не по лицу! — серьезно сказал парень, переводя взгляд на крышку своего стола, от его задорного смеха при тренере не осталось и ни следа.

— Не хочу, — по крайней мере, пока. Я вытянула руку вперед, не решаясь притронуться к его лицу. — Позволишь?

Гордон посмотрел на салфетки в моей руке, молча кивая. Я кивнула в ответ и приложила их к его лицу. Парень пшикнул, слегка прикрывая глаза.

— Извини, — поспешно ответила я, перемещая салфетки выше, к припухшей верхней губе. — Наверно пора завязывать с рукоприкладством, все-таки ты нужен этой школе живым.

Макс шмыгнул носом, аккуратно отталкивая мою руку от своего лица.

— Только школе? — вопрос был таким неожиданным, что я запнулась и забыла, что хотела добавить.

Пожав плечами, я посмотрела на свои руки с салфетками, которые уже потеряли холод.

— Может быть моей сестре.

На мой ответ, Гордон закатил глаза, иронично улыбаясь. Мне даже стало обидно, ведь эта идиотка была второй половинкой меня и совсем неприятно, что о ней ходит такая слава.

— Ты никогда не простишь меня, да? — Эйти взял меня за руку, слегка сжимая запястье. — Я, правда, не знал, что она твоя сестра.

— Разве это имеет значение? — попытку вернуть свою руку в безопасную зону, то есть выдернуть ее из хватки Эйти, я не рискнула. — Просто не напоминай мне об этом.

— И все? — Макс оживился и чуть ли не засветился от моих слов. — И наши отношения будут такими же, как и раньше?

— C рукоприкладством? — подколола я, считая все мои оплеухи парню. — Или безобидные с хорошей музыкой?

— Пожалуй, буду скучать по твоему хуку справа, но я переживу, — парень мило улыбнулся и поморщился, — черт, я убью Сент Лоу.

И почему-то мне стало не безразлично от этих слов, покачав головой, я решила перевести тему, лишь не думать о том, что Эд больше не хочет быть моим другом.

— Когда у вас будет игра? — из любопытства поинтересовалась я, — насыплю в кроссовки Моники перца, чтобы ей было веселей плясать.

— Через две недели, — Эйти покосился на свой рюкзак. Ой, нет, знаю я этот маневр! Вот его правая рука тянет собачку, открывая замок и ныряет внутрь… футболка! Снова меняет футболку!

Правое веко дернулось, и я залилась истеричным смехом, таким громким что Макс уронил сумку на пол. Наблюдая за ним, я никак не могла остановить свой глупый смех, но его эротические переодевания никак не укрепляли мою психику, а кубики на прессе, они уже в эротических кошмарах мне снятся, где есть только кубики и я. Жуть!

— Что с тобой?! — Гордон хотя бы оставил свою задумку с переодеванием.

— Таблетки! — выкрикнула я, не в силах терпеть свою глупость, к смеху прибавились слезы, и началась настоящая истерика, — это все таблетки! — продолжала я, шмыгая носом, который словно отек.

— Таблетки?! — эхом раздался голос парня, — какие таблетки?

— Белые! — совершенно честно ответила я, снова ощущая нехватку какой-либо логики в моем поведении.

Макс встал из-за стола, незамедлительно сотрясая меня за плечи.

— Кто тебе их дал?!

Я покачала головой, обещала же не выдавать готку и "его".

— Макс, это была девушка-гот?! — наверно мои расширенные от удивления глаза, выдали нас с потрохами, потому что он кивнул, сжимая губы в жесткой ухмылке. — Опять, Джулс развела новенькую!

— Не знаю я никакую Джулс и вообще она сказала, что нельзя говорить, что она дала мне таблетки… ой… я уже сказала, — рот растянулся в глупой ухмылке, слезы перестали бежать из глаз, — иначе "он", — я кивнула на пол, — все узнает!

Эйти неожиданно сгреб меня в охапку, как пещерный баскетболист и потащил мое сумасшедшее, с временным помутнением рассудка, тело в сторону выхода из комнаты наказаний.

— Мы куда?! А ну, поставь меня на место! — мои кулаки обрушились ему на спину, так как я свисала через его широкое и могучее плечо, — поставь, говорю!

— Поставлю, — резко ответил Эйт, — а сейчас мы идем приводить тебя в чувство!

— Я и так вся в чувствах! Пусти!

— Нет, — Макс вывернул в сторону спортзала, моя пятая точка чувствовала надвигающиеся на нее неприятности, — этот идиот Тай, снова стал продавать дурь школьникам. — Пыхтел баскетболист, будто на его плече не болталась невменяемая я, как макака на лиане.

— Кто такой Тай? — глухо пробубнила я, глядя на накаченную задницу парня в тренировочных штанах, не все так и плохо…

— Наш кладовщик, который тусит в подвале. — И тут до меня дошло, почему готка показывала на пол, под ним подвал.

— Значит, это не дьявол и моя душа не будет гореть в аду?! — радостно пропела я, неожиданно ощущая под ногами ровный пол.

— Нет, твоя душа вместе с телом будут купаться! — Эйти повернул вентиль с водой и, меня окатило, я попыталась выпрыгнуть, но наткнулась на его железобетонную грудь, больно ударяясь носом.

— Все! Забудь о перемирии! — прорычала я, трясясь от холодных капель, оставив попытки сопротивления.

— Ок, — Макс закрыл воду, накидывая на меня полотенце и укутывая как котенка, мокрого и страшного. — Теперь я уверен, что тебя отпустит.

Сил ответить не осталось, слабый кивок был своеобразным жестом благодарности за отрезвление.

— Я отвезу тебя домой, — безапелляционно заявил Гордон, выталкивая меня из душевой.

Мы прошли мимо шкафчиков, у одного притормозили, Эйт накинул мне на плечи свою тренировочную кофту, подталкивая на выход. Даже не знаю, что нам сделает тренер за самоволку из комнаты наказаний, но было все равно, неожиданно захотелось спать.


В каком-то полусонном состоянии я вышла из школы, пересекая парковку и садясь в машину к Максу, парень включил печку, удобнее устраиваясь за рулем.

Он что-то говорил, а я не слушала, и лишь когда мы тронулись, мое сердце замерло, у соседней машины стоял Эдвард. Сент Лоу покачал головой, наверно осуждая меня. Я закрыла глаза, не понимая кем, стала и что делаю…


Part 8. Оправдание.


Шум в голове такой четкий, как дверь перед моими глазами. Черт, это же моя дверь, моего дома, в котором бродит моя повернутая на голову сестра, которая устроила разборки на глазах всей школы. Горе мне на не трезвую голову. Ох, как же я ошибалась, когда выпила эту таблетку, теперь это пятно навсегда останется на моей черной не гламурной душе, надо же так облажаться, чтобы разом нарушить чуть ли не все свои жизненные принципы.

— Не ходить на вечеринки;

— Не пить;

— Не курить косяки;

— Не глотать неизвестные таблетки (позор);

— Не целоваться с красивыми и популярными парнями (я целовалась!!!);

— И НЕ ЦЕЛОВАТЬ ТРЕНЕРА!!!

Дайте мне дверь, я стукнусь об нее пустой головой. Даже через семь реинкарнаций эти грехи не смоются с моей запятнанной и побитой харизмы. Я издала полу стон, жаль что не предсмертный, лишь преддверный. Стоп! Лишь сейчас я заметила тот факт, что по-прежнему нахожусь в мускулистых руках Макса Подлюки Гордона, ношение меня на своих прекрасных конечностях стали для него привычным делом, прямо таки как смена футболок на глазах, остолбеневших от вида, девушек. Я втянула воздух носом, стало прохладно. Не понимаю, на что он любуется, на мою дверь? Или ему так приятна не тяжелая ноша в виде меня, что Эйти попросту не хочет отдавать меня в собственный обитель, правда теперь там совсем не безопасно и даже очень опасно, учитывая все колюще-режущие предметы в доме и отсутствие мозгов у Моники.

— Если хочешь, я сфотографирую дверь и пришлю тебе фото на память? — пробубнила я, чуть ли не стуча зубами от холода, сначала он меня чуть в душе не утопил, а теперь на холоде морозит. Да я из принципа не задубею!

Вместо ответа я получила удушающее объятие, прямо такое, когда голодный питон сжимает несчастного кролика в своих стальных кольцах, чтобы тот поскорее откинул уши. Макс свободно дотянулся до звонка и позвонил, я мысленно посчитала дни недели, подзабыв со всеми этими событиями настоящую реальность, ведь скоро должны вернуться родители, надеюсь, Моника не беременна, иначе я начну верить в магические способности предсказания, или попросту сглаза, посредством корявой записи моей рукой, на записке родителей.

Через десять секунд, дверь открылась и перед нами так сказать предстала Мон, во всей красе, то есть в мини шортах и мини майке, принцип "мини" распространяется на все, кроме ее груди. Мой хмурый взгляд перебрался с полуголой сестры, на лицо Эйти, которое не выражало вообще ничего, не держи он меня на руках, подумала бы, что остолбенел парень.

Что-то, фыркнув себе под нос, сестра отступила в сторону, пропуская меня и Эйти в дом. Дверь громко захлопнулась.

— Да ты герой, — злость так и исходила от Моники, которая, даже не поинтересовавшись что со мной, продефилировала в гостиную. Иногда я поражаюсь, выросли в одной утробе, а общего, кроме ДНК вообще ничего нет. Стало одиноко, несмотря на руки Макса, которые так трепетно и бережно держали меня. Кстати, не знаю, почему я снова оказалась в них? Может быть, я заснула, да и сейчас, все происходящее смутно расплывается в глазах, веки которых постепенно тяжелеют, не желая добраться до кровати и теплого одеяла с сухой одеждой.

Гордон по-хозяйски вступил на лестницу, таща мое тело в комнату, в которую он забирался лишь однажды, посредством окна, через которое, кстати, чуть не вылетел обратно. Дверь в нее открыта, видимо я утром забыла закрыть, оглядываюсь, все как обычно, кровать застелена, шторы задернуты и лишь электронные часы светятся красным огоньком на прикроватной тумбочке.

Наконец, Эйти отцепился от меня. Словно кулек с ценным артефактом, я оказываюсь на кровати. Зажигается свет, он тусклый, но сейчас меня будто к солнцу подтолкнули, что глаза жжет, все-таки эти таблетки своими медицинскими клещами зацепились где-то в организме, не желая делать меня прежней. Я прикрываю глаза, начиная усердно думать… пока я, думаю, а я уверена, что эта особенность моего тела еще функционирует, слышу, как дверь закрывается с другой стороны. Макс, наверное, не устоял перед "мини" моей сестры, ну и черт с ним. На автопилоте, встаю с кровати, добираюсь до шкафа и прямо рядом с ним, скидываю с себя мокрую, все еще липкую одежду, и олимпийку парня, добиваю ее ногой, швыряя метким форхендом под кровать.