Я оцепенел. Ведь я привез Свете радостную весть: сегодня пришло письмо от американского друга. Он нашел организацию, которая заинтересовалась пейзажами девушки. Выставку хотели открыть через два месяца. Света не выказала особой радости, ведь не все картины были закончены. Она решила о них забыть. А я тайно от девушки отправил несколько работ в Нью-Йорк и подробно изложил в приложенном письме обстоятельства болезни художницы.

После этого жизнь стала иной. Я переехал к Свете. Полдня мы проводили в парке, где я «выгуливал» подругу, крепко держа ее под руку. Вторая половина дня проходила в клиниках и лабораториях. Мы искали любую возможность – не вернуть зрение, а хотя бы предотвратить ухудшение. Но ничего не получалось.

Шли месяцы. Пришли вести из Америки. Все газеты пестрели заголовками о женщине-инвалиде. Странные пейзажи полуслепой девушки стали пользоваться невероятной популярностью. К письму прилагался чек на сумму, которая впервые за долгое время заставила девушку улыбнуться: «Вот здорово! Какой ты молодец! Да и я себя чувствую не такой уж неполноценной!» Вскоре мы купили машину, я превратился в Светиного водителя, а она уже поговаривала о том, что вторую выставку хорошо бы сделать в Париже. В Америке был найден врач, который пообещал восстановить зрение подруги. Света решила лететь туда одна. Меня не отпускали дела, да и денег было маловато.

Через неделю раздался звонок. Света звонила из Нью-Йорка. Ее слова телеграфными обрывками отпечатались в моей памяти. ЧУДО-ДОКТОР ГОТОВИТ ЕЕ К ОПЕРАЦИИ. ОНА В НЕГО ВЛЮБИЛАСЬ. И тогда я позволил ей сделать последнее, что еще не было со мной сделано. Я разрешил ей бросить меня и уйти к другому. «К тому же, – успокаивал я себя, – он врач, и так будет лучше для нее». Она была счастлива, как же – популярная художница, рядом любящий человек, врач, американец! Мелкие неприятности вроде расставания со мной и временной слепоты Светой уже в расчет не принимались… Комплекс был снят. Женщина-инвалид, которая уходит от одного мужчины к другому, становится в собственных глазах практически здоровой: «Ведь я и это могу!» Напоследок она пообещала, что никогда меня не забудет. «Почему ты молчишь?» Я по обыкновению плакал и любил ее в этот момент, как никогда…

Правду я по традиции узнал не сразу. Через несколько лет мой знакомый Роман приехал домой на побывку из Нью-Йорка. Я знал, что в Америке они со Светой иногда общаются, и поспешил в гости, желая узнать новости о бывшей подруге. Роман сел напротив и с ходу огорошил: «Она неплохо видит, карьера сложилась, а вот личной жизни – никакой! Русскому в Америке трудно найти пару. Светка, по-моему, тебя до сих пор любит». Я недоуменно спросил, куда делся влюбленный в нее доктор-американец. «Да ты что, поверил в эту сказку? Она же ее специально для тебя сочинила! Светка решила тебя освободить, чтобы не мучить! Она хотела, чтобы ты начал новую жизнь. А ее доктору было семьдесят пять лет! Какая любовь?» Я почувствовал себя простофилей. Зайцем без ушей – так меня когда-то называла Света.

Моя новая и ее бывший, или Брови домиком

Случалось ли вам умереть ради любви, а потом продолжать жить дальше? Я лично таких людей встречал, но никогда не думал, что придется пережить это самому. Сейчас не припомню, как мы с Элей познакомились. Мы гуляли по городу, я рвал ей цветы прямо с клумб, а она ругалась. Она доставала сигарету и хмурилась, если я не сразу догадывался дать ей прикурить. А мне нравилось, что в отличие от всех последних любовей Эля – моя ровесница. Я хотел узнать о ней побольше, но Эля отмалчивалась, а я недоумевал: должна же у женщины за тридцать быть хоть какая-то история?

Ее слишком светлые волосы, довольно высокий рост и очень мягкий выговор навевали мысли о том, что она нездешняя. Однажды я спросил у Эли, откуда этот легкий акцент. Она рассказала, что родилась в Прибалтике, но почему живет не на родине – умолчала. Что-то подначивало меня продолжать расследование Элиного прошлого. Я напрашивался в гости, но она не торопилась с приглашением, как будто опасаясь, что между нами может произойти то, чего я так ждал.

И вот меня пригласили на банкет, где по протоколу нужно было появиться с дамой. Кроме Эли, я никого рядом с собой не видел, она согласилась меня сопровождать. Мы встретились ранним вечером, и я просто обомлел. Как же она была хороша! Светлые волосы падали на обнаженные плечи, бирюзовые глаза сияли, тонкий стан был окутан светло-голубым шелком. Дальнейший вечер был чудесен, все наперебой поздравляли меня: Эля стала королевой корпоративного бала! Когда я провожал ее, то невольно притянул к себе и, не в силах справиться с желанием, поцеловал за ухо. Она дернулась: «Не надо!» В тот же момент тонкий шелк соскользнул с плеча, обнажив пятнышко. Я увидел букву «И», вытатуированную у Эли на руке. Она вырвалась, выскочила из такси и убежала.

Я умолил ее встретиться на следующий день. И Эля все рассказала. Такой пронзительной истории я не ожидал услышать даже от нее. Я видел, что она – тонкий и глубокий человек, но никак не мог справиться с мыслью, что вся ее любовь была обращена не ко мне.

Итак, Эля приехала в Россию из Таллина два года назад. И вовсе не из-за трудностей, связанных с распадом советской империи.

Еще на родине она встретила мужчину своей мечты. Никто не виноват, что тот оказался на десять лет младше Эли. Они полюбили друг друга и поклялись быть вместе. Родители, конечно, воспротивились этому, а влюбленные решили уехать подальше. Тем временем Ивара (вот откуда буква «И» на ее руке!) призвали в армию, и наша Джуль етта отбыла в Россию, чтобы в ожидании Ромео свить гнездышко. Тогда-то она и сделала татуировку. Эле удалось наладить бизнес и купить квартиру. Ромео вернулся к Джульетте в назначенный час. Они зажили счастливо, но вскоре Ивар стал допоздна задерживаться, пропадать на пару дней на купленной ею машине, сорить деньгами. Эля пробовала вразумить незадачливого любимого, приставить к делу, ведь бизнес по-прежнему был на ней! Но ответ Ивара был категоричен: «Я не хочу работать в этой стране!» Ну, что на это скажешь? Эля молчала и терпела. Она любила. Эля вкалывала в офисе днем и вкалывала ночью в спальне, ибо сексуальные аппетиты юного Ромео и не думали утихать. В порыве страсти она подарила ему золотые запонки. Вскоре юноша cтал пропадать ночами. А когда исчезла ее любимая золотая заколка с бриллиантом, Эля расплакалась и устроила скандал. Юноша раскололся. Элину заколку Ивар подарил другой. Он уже три месяца встречается с молодой девушкой, она ему очень нравится, и все такое. «Я могу уйти прямо сейчас!» – он горестно приподнял свои «брови домиком», которые Эля так любила. Куда ему уходить? Она не отпустила.

Эта нелепая жизнь продолжалась довольно долго. А потом случилось страшное. Однажды утром в дверь позвонили. Эля открыла и увидела серьезного мужчину, которому сдавала свою «двушку». Они с Ромео, которому не нравилось на окраине, уже давно жили в престижной квартире. Эля сняла ее в самом центре. «Эля, – спросил мужчина, – у вас совесть есть? Когда мы подпишем бумаги?» Женщина приготовилась к самому худшему. Оказалось, милый продал ее квартиру этому человеку. Большая часть денег прошла мимо Эли. А новый хозяин квартиры хотел наконец документально оформить сделку.

Я слушал Элю и в то же время отказывался воспринимать услышанное. И это – Эля? Интеллигентная, разумная, невозмутимая? Что же сделала с ней всепоглощающая страсть? И что будет дальше? Мне захотелось предложить ей хоть что-то. Но что я мог предложить женщине, которая любила другого и от меня не хотела принять ничего?

А она, как сомнамбула, продолжала рассказывать. Ромео запутался в долгах. Наступил момент, когда он оказался в казино. Только себя Эля корила за то, что приучила его к красивой жизни. Финал истории был предрешен. Продано было буквально все. Долги погашены, сердце Эли разбито. Ивар пообещал вернуть ей квартиру и уехал на заработки в соседний город. Но неприятности по одной не ходят. Стараниями конкурентов незыблемый Элин бизнес рухнул. Молодая женщина закрыла лицо руками: «Скоро я не смогу даже снимать квартиру! Ты понимаешь, мне некуда будет пойти!» Впервые за вечер она посмотрела мне прямо в глаза.

Так мы стали жить вместе. И счастливее периода в моей жизни не было. Ответ на вопрос, который вас интересует, будет отрицательным. Мы так и не стали спать в одной постели. Но квартира никогда не была так отдраена и вычищена, я никогда так не торопился домой вечерами, как в то время, когда у меня жила Эля. Окружающим было проще думать, что она – моя любовница. Оспаривать общественное мнение было бессмысленно, и я не стал этим заниматься. Она готовила немыслимые прибалтийские блюда (оказывается, бывает и такое), а однажды связала мне варежки. «Меня бабушка научила!» – смущаясь, призналась она.

Я уже собирался сделать Эле предложение – в конце концов, забудет же она Ивара! А татуировка… Первая буква моего имени «М» – в нее так легко переделать злосчастное «И»!

Я вернулся домой с цветами, этот вечер должен был стать решающим. Но застал Элю со странным лицом и парой упакованных чемоданов. Она не могла произнести ни слова. Хотя слова были ни к чему. Я и так все понял. «Прости меня, – сказала Эля напоследок. – Ивар приехал. Он теперь много работает. И хочет, чтобы мы снова были вместе. Он говорит, что хочет искупить все то горе, которое мне принес. Он снял квартиру, и я пообещала, что сегодня же…» Ее голос задрожал, послышались легкие шаги. Я закрыл глаза, чтобы запомнить ее лицо. Я так и не увидел, как она ушла…

Позже я познакомился с человеком, изучавшим лица людей. Он именовал свой род занятий физиогномистикой и поведал, что «брови домиком» не означают вообще ничего. Они просто так растут… Мне показалось забавным: от какой ерунды порой зависят самые важные в мире вещи. Будь рост Эли на двадцать сантиметров меньше, не было бы ни моего увлечения ею, ни этой главы…

Бедный Биша