— Вот, — забираю мобильный у Кирка и быстро набираю номер Ника.

Гудки. Гудки. Снова гудки.

— Мишель, в данный момент у меня нет времени с тобой говорить, — раздаётся сухой голос Николаса.

— Я нашла… здесь, в тряпках. Дневник Зарины, Ник. И он новый. Лесли спрятала его здесь, — торопливо произношу я.

— Что?

— Вот… вот она пишет: «Зачем вы это делаете, Мастер? В чём прелесть вашей новой нижней? Она даже не из нашего мира. Она не будет лучше меня. И мне не нравится, когда вы зовёте её „крошка“. Я слышала это. Вы были с ней в клубе. Вы хотите её. Вы обезумели от неё, Мастер. Вы же ждёте меня? Я здесь. Я рядом с вами. Если бы вы не были так заняты ей, то обернулись бы и увидели меня. Я лучше неё. Я стала намного лучше и умею стоять на коленях, а она отвратительна. Увидьте это!», — зачитываю я.

— Далее ещё есть. Здесь большая тетрадь, Ник. Она описывает всё, что видела. Она следила за мной. Она постоянно находилась рядом со мной. «Я не могу не радоваться тому, что вы выгнали её, Мастер. Вы поступили верно, ведь я так долго шла к вам. Роберт скоро покажет ей, кто вы такой. Она будет в ужасе. Я рада тому, что мне помогают вернуться. Лесли готова на всё ради меня. И она очень ревнует вас, Мастер. Но она пока не знает, что ей тоже нет места в нашей с вами жизни, как и этой жалкой „крошке“, которая спит с вами. Но я вылижу каждый миллиметр вашей кожи, чтобы не осталось на вас её аромата. Вы забудете о ней, я приду к вам очень скоро», — мои губы трясутся от ужаса того, насколько эта женщина сумасшедшая.

— Чёрт. У неё были годы, чтобы спланировать всё. Я тебя понял, Мишель. Я…

— Господи, Николас, — перелистав страницы на последние, мои глаза наполняются слезами.

— «Я смеялась, Мастер. Сегодня я хохотала, как безумная от счастья. Нет, вы видели это? Он сделал то, что я сказала ему. Он отлупил эту „крошку“. Теперь она поймёт, что чужих Мастеров нельзя забирать. Она вся в крови, и я надеюсь, что она разобьётся сегодня. Она умрёт, потому что ей нет места в нашей жизни. Но я прошу прощения за то, что мне приходится использовать жалких мужчин. Они никогда не сравнятся с вами, мой любимый Мастер. Они все пыль, как и этот Тревор. Старик с проблемами сердца, и я начну избавлять вас, мой Хозяин, от проблем. Он скоро умрёт, ведь я затрахаю его до смерти, и мне придётся немного солгать о вас, чтобы он научил эту Мишель правилам нашей темы. Он сам всё сделает и немного вас подставит, но я ведь рядом. Я у ваших ног, а это только начало, мой Господин. Скоро мы вместе будем возглавлять клуб, который вы создали только для меня. В мою честь. Вы меня до сих пор любите, как и я вас. И вы уже поняли, как плохо без меня. Ещё немного, мне нужно решить проблему в лице Мишель Пейн, как и убить её отца». Она спала с моим отцом, Ник. Зарина… она была его любовницей, — шепчу, захлёбываясь слезами.

— Мишель…

— Она убила его. Она настроила его против меня. Она… она… забрала его у меня, — плачу я, а слёзы капают на листы бумаги, и так больно.

— Крошка, мне очень жаль. Если бы я мог как-то облегчить твою боль, то сделал бы это. Не плачь, прошу тебя. Этого уже не изменить, понимаешь? Я занимаюсь вопросом по поводу того, чтобы найти Зарину и встретиться с ней. Мишель…

— И у неё всё получилось, Николас. Всё получилось. Она лишила меня всего, даже тебя. Она украла у меня всех, кого я любила. Она… — всхлипываю и ненавижу эту женщину ещё сильнее. Я всей душой сейчас желаю ей, действительно, смерти, потому что она обработала моего отца, больного отца, чтобы довести его до могилы. Сука.

— Мишель, меня у тебя никто не заберёт. Мне плевать на наши разногласия, которые вчера произошли. Я остаюсь при своём мнении, ты при своём. Но у нас много времени, чтобы обсуждать это. Крошка, я люблю тебя, и хочу дать тебе всё, но не ребёнка. Прости меня, я не готов, но быть с тобой хочу. Пожалуйста, перестань изводить себя и отложи эту тетрадь. Я буду любить тебя и через год, обещаю. Я никого больше в жизни не смогу так полюбить, как тебя, Мишель. Ты моя крошка. Только давай пока не будем загадывать вперёд, и сейчас ты успокоишься, выйдешь из этой комнаты и оставишь тетрадь мне. Хорошо? Я изучу её, прочту, а ты не делай этого. Я прошу тебя, — с горечью произносит Ник.

— Хорошо. Я… тоже тебя люблю. Оставим пока эту тему, ладно? Я… я не готова больше о ней говорить, но мне больно. Это так больно знать, что она изводила моего отца и настраивала его против тебя и меня. Это больно, — шепчу я.

— Я знаю. Поэтому оставь это. Не причиняй себе боль, которую ты не заслужила. Я скоро приеду, как только решу всё здесь и просмотрю все данные, присланные мне сегодня по поводу этого дела. Я буду рядом, как и обещал. Я не знаю, что будет со мной, если тебя не станет. Я за тобой пойду, поэтому успокойся сейчас и дождись меня. Согласна?

— Да. Я жду тебя, и мне страшно. Без тебя мне очень страшно жить, Ник.

— И мне без тебя тоже. Как освобожусь, приеду.

Киваю зачем-то и сбрасываю звонок. Вот так один человек может причинить страдания и сожаления о том, чего я не смогла дать сама. Это безумно больно.

Шестой вдох

Мужчины. Они имеют огромное влияние на нас, девушек и женщин. Как бы феминистки ни орали о том, что им не нужны мужчины, это ложь. Грамотный мужчина сумеет найти путь даже к самому ледяному сердцу, хотя оно становится таким после сильной боли, которую переживает человек. Все проблемы от мужчин. Они зачастую играют с нами, заманивают в свои сети, а потом, когда ты привыкаешь, влюбляешься, они уходят, потому что им становится уже неинтересно с нами. А некоторые тоже начинают испытывать чувства, и вроде бы они теперь должны меняться, стать более чуткими, увидеть другие цели в жизни, но нет, они остаются такими же, только раны их больше не кровоточат, ведь они передают их нам. И мы страдаем. Некоторые умирают, точнее, сходят с ума оттого, что не могут справиться с болью. Другие становятся холодными. А есть такие, как я, уже потерявшие надежду, но продолжающие поддерживать мужчину, пока есть возможность. Я не знаю, кто из нас всех опаснее. Наверное, те, кто абсолютно сошёл с ума и начинает верить в то, чего нет. Они не слышат слов. Они не видят фактов. Их мир состоит только из собственного восприятия, и оно же становится губительным для окружающих. Зарина из таких.

Я читаю и читаю её дневник, в котором она описывает разные события, которые с ней происходят. Она чистосердечно признаётся в том, что совратила своего младшего брата и заставила его любить себя, чтобы он стал её рабом. Ник научил её многому, как и добиваться своих целей. А он для неё цель номер один, точнее, я та, кто им мешает быть вместе. Это может быть смешно, но не тогда, когда женщина начинает убивать людей. Остановиться невозможно. Это как зависимость от скачков адреналина, страсть, которую она доказывает каждым своим шагом и преступлением. Самое болезненное в её истории для меня — мой отец и их отношения. То, как она его соблазняла, как изводила, как настраивала против меня и давала советы по воспитанию, ведь я связалась с извращенцем, который заберёт у моего отца всё. Только вот не Ник забрал всё у папы, а она. Я не могу остановить потока слёз, когда она описывает и смеётся над тем, как он умирал. Как она пришла к нему в больницу и нашёптывала то, что сделает со мной. Как ввела в его кровь препарат, который её сгустил и убил его. Это так больно. Зарина с таким пренебрежением пишет о нём, словно он был ничем. Пылью в её руках. Она насмехается над его словами и переживаниями. Она ненавидит его за то, что он меня любил. Страшно узнавать о таком, когда человека уже нет. И наверное, лучше ему не видеть, что со мной стало сейчас. Папа был бы разочарован во мне и в том, что я наделала.

— Мисс Пейн, я прошу вас хватит. Если Хозяин увидит вас здесь, то он мне голову оторвёт. Вы накручиваете себя, — в комнату заглядывает Кирк, а я быстро вытираю слёзы.

— Он ещё занят. Ник обещал, что напишет, когда выйдет. Не волнуйся, я всю ответственность беру на себя, — хрипло отзываюсь я.

— Но вы даже не обедали и не ужинали, мисс Пейн. Нельзя так. Пожалуйста, поешьте. Я собираюсь на прогулку со Штормом и Софи, они уже не могут терпеть. Поешьте, не травите своё сердце этой стервой и её ядом. Она больная. Безумная. И Хозяин её поймает, — уговаривает меня Кирк.

Поворачиваюсь к нему и шумно вздыхаю.

— Хорошо, я поем. Ещё пару минут, ладно? — Тихо прошу я.

— Ладно. Но эта женщина не стоит того, чтобы вы тратили на неё свои чувства. Она недостойна ничего, кроме презрения, — выдавливаю из себя улыбку и киваю Кирку.

Он оставляет дверь приоткрытой, а я возвращаюсь к дневнику Зарины. Я ищу хоть что-то, что могло бы дать зацепку, где она прячется. Мне кажется, что она везде. Зарина была с нами всюду. Действительно, всюду. Даже в Монреале была и наблюдала за всем. Она постоянно была рядом со мной, а я даже не замечала её, как и Ник. Она хоть и безумна, но умна. Зарина хитрая и очень жестокая. С каким наслаждением она описывает планирование смерти этого бедного мужчины, который служил охранником в клубе. Она пишет об этом две страницы и радуется тому, что Ник погладит её по голове за то, что она сделает ради него. Зарина счастлива показать ему, кто я такая и что никогда не смогу быть ему парой настолько же подходящей, как она. Это отвратительно. Ужасно.

Таким людям уже не помочь. Они сгорели изнутри. И сейчас у них не апатия, какая бывает у нормальных людей, а агония из страданий и нереализованных надежд. Они мечутся, ищут способы, чтобы привлечь внимание, и именно его они хотят. Они призывают к нему и борются за него, потому что внутри мертвы.

Слышу, как лифт пикает, и жмурюсь оттого, что я так и не выполнила обещание, данное Кирку. Я просидела здесь. Поднимаюсь на ноги и на цыпочках подхожу к двери. Закрываю её и отхожу. Надеюсь, что пока он будет мыть собакам лапы, я успею дочитать.