— Эл, подумай, если они уже убивали и очень умно действуют, что их невозможно найти, то им легко будет заранее заложить бомбу где угодно, как это было с машиной Мишель. Я предполагаю, что этот парень хитёр и очень умён, Эл. Он разбирается в технике лучше тебя и сам делает бомбы. Он опасен, как и твоя свадьба может грозить многим серьёзными травмами. Пожалуйста, услышь меня. Ни к чему такая спешка, особенно сейчас. Ничего страшного не случится, если вы перенесёте день, но может случиться, если вы этого не сделаете. Нужно быть аккуратными и лучше вам уехать из страны на какое-то время. Я готов вам предоставить свой остров, туда они не доберутся. Слишком много полиции и пограничный контроль. Они не будут рисковать так, а останутся здесь. Все выходы из города полиция перекрыла и проверяет все машины по фотографиям, которые я им передал. Они здесь. В Торонто, Эл. И ждут подходящего случая, чтобы появиться. А твоя свадьба — прекрасная возможность это сделать, — в словах Николаса всё разумно, но моё сердце, опасающееся предательства от любого, убеждает меня поступить иначе.

— Амалию это убьёт, — шепчет Эл.

— Нет, — решительно произношу я, и мужчины поворачиваются ко мне.

— Нет, свадьбу отменять нельзя.

— Мишель! — Повышает голос Николас, приказывая мне закрыть рот.

Но он не подозревает, чем это может грозить мне. И из всего этого, я выберу ребёнка и свою тайну.

— Эл прав, никто не имеет права разрушать этот день. Они лишь косвенно стали мишенями из-за меня. Ей нужна я, а не Амалия и Эл. Она хочет меня. И я не пойду на свадьбу. Я там не появлюсь. Если нужно, то я прилюдно разругаюсь с Ами, чтобы они узнали, что меня там не будет, а значит, искать нужно другие варианты, чтобы я вышла к ним. Свадьба должна состояться, потому что не их вина, что Зарина решила за всех их судьбу. Нельзя так поступать с ними, Николас. Нельзя. Это неправильно. Мы с тобой просто не пойдём туда, вот и всё, — глубоко вздыхаю и вижу слабую надежду в глазах Эла.

— Лучше её отменить, Мишель. Не факт, что они не решат поиграть на твоих чувствах и показать, что лучше тебе пойти к ним самой. Они могут манипулировать близкими тебе людьми, — возмущается Ник.

— Я знаю, но если они перестанут быть мне близки, то и шанса манипулировать мной не будет. Я готова отказаться от всех, но не могу позволить, чтобы свадьба была отменена. Тем более… — замокаю, а в голове появляется ложь, которая сейчас может помочь мне настроить Эла против предложения Ника.

— Что, тем более? — Переспрашивает Эл.

— Мы с Ами говорили… хм, когда вы сообщили о том, что назначили дату и официально получили разрешение на бракосочетание. Она призналась мне… вряд ли она будет рада, если я скажу это, — опускаю голову, потому что стыдно врать сейчас.

— Говори, — приказывает Эл.

— В общем, она призналась, что не сделала укол. И в данный момент она может быть уже беременна, потому что вы не используете другие варианты предохранения, кроме укола. А если она беременна, то лучше пусть будет замужем, чем бояться того, что ты, Эл, её бросишь, — замокаю, а в гостиной повисает молчание.

Немного приподнимаю голову, проверяя обстановку. Эл в шоке, а Ник, прищурившись, смотрит на меня.

— Ты же не против детей, правда, Эл? — Интересуюсь я.

— Нет, нет, конечно, нет. Но я не знал, что…

— Она просто любит тебя и хочет дать тебе всё, что сможет. А ребёнок для неё — это то, что тебе нужно. Она желает подарить тебе всю себя, и это нормально для девушки, которая очень долго за тебя боролась, — убеждаю его.

— И ты можешь нанять охрану, которая заранее всё проверит, прежде чем начнут собираться гости. А также оцепить здание и расставить людей. Ты же богат, Эл, и можешь на это выделить сумму ради безопасности своей будущей жены и, вероятно, ребёнка. А мы с Ником там не появимся. Как-то сообщим о том, что не будем на свадьбе. Я пока не знаю, но есть вариант воспользоваться покупкой статьи в том же «Канадском вестнике», в которой мы расскажем, что уезжаем из страны или что-то такое. Это будет намного лучше, чем заставлять беременную девушку нервничать. Это спровоцирует выкидыш, а Ами с этим будет сложно справиться, — я знаю, что в данный момент манипулирую Элом и его чувствами, но другого выхода у меня не остаётся. Так моя тайна останется именно тайной, а не очередной причиной, из-за которой меня надо убить.

— Прости, Николас, но я прислушаюсь к словам Мишель и поступлю именно так, как она говорит. Я не буду в обиде, если вы не придёте на свадьбу. Я прошу вас этого не делать, пока ты не поймаешь Зарину и её брата. Если будет нужна моя помощь, то я рад помочь вам обоим, но вам лучше не приближаться к месту проведения моей свадьбы, которая состоится в срок, — Эл кивает Нику, а затем мне.

Наблюдаю за тем, как он направляется к лифту, и Кирк выскакивает из комнаты вместе с собаками, чтобы вызвать его.

Ну хоть что-то я сделала правильно и не разрушила чужие жизни из-за своего выбора любить Николаса Холда в темноте.

Седьмой вдох

— Мне следовало ему сказать, что ты лгала, Мишель, — разрушает тишину Ник, и я оборачиваюсь к нему.

— Я не лгала. Это может произойти. От беременности никто не застрахован, — сглатывая, отвечаю я. Может быть, сейчас есть шанс признаться во всём?

— От беременности застрахованы те, кто вовремя делают укол. А ты сейчас произнесла один из вариантов, когда девушка хочет привязать мужчину к себе ребёнком, что, по сути, изначально отвратительно. Она заставляет мужчину жениться на себе, манипулируя собственными амбициями. Конечно, Эл настолько обеспокоен поведением и реакцией Амалии, что не заметил того, как ты поступила сейчас, но я знаю тебя, Мишель. И я могу прочесть многое, что ты пытаешься скрыть. Сейчас ты поступила плохо, но избавила меня от присутствия на свадьбе, на которую я не желал идти. Наверное, мне стоит тебя поблагодарить, — криво усмехаясь, Ник подходит ко мне и тянется рукой к лицу, но я избегаю этого прикосновения.

— Ты ошибаешься, — обиженно произношу я. — Не все девушки планируют манипулировать ребёнком, чтобы на них женились. Порой случается беременность, потому что люди занимаются сексом. Такое бывает и даже при предохранении. Ни один препарат не даёт стопроцентной гарантии.

— Если ими пользоваться так, как написано в инструкции и следовать всем советам врача, не пропускать приёмы и следить за здоровьем, то это и есть стопроцентная гарантия того, что девушка не подбросит головной боли. Меня радует, что ты другая и разделяешь моё мнение по поводу детей, точнее, их отсутствии, — очень опасная черта, к которой я подхожу сейчас. Внутри меня всё бунтует против его слов. Меня это даже оскорбляет.

— То есть ты не планируешь детей, Ник? Ты не хочешь их никогда или только временно? — Осторожно интересуюсь я, прощупывая почву. И моё сердце набирает обороты, когда я вижу его улыбку, а потом слышу смех.

— Крошка, спасибо. Ты знаешь, как меня развеселить, — Ник притягивает меня к себе и обхватывает моё лицо.

— Что в этом весёлого? — Озадаченно спрашиваю я.

— Я и дети. Мишель, я же уже говорил, что ненавижу их. Я не желаю даже пробовать себя в качестве отца. Вспомни, какой у меня самого был отец, и представь, каким буду я. Это смешно. Это чертовски весело, что ты решила разрядить немного обстановку, упомянув этих гадких и требующих внимания своим ором лилипутов. Меня от них тошнит, — Ник чмокает меня в губы и отпускает.

Я едва стою от его признания. Конечно, я помню, что он это говорил, но надеялась на то, что мнение Николаса изменилось. Нет. Он оскорбляет сейчас моего малыша.

— Выходит, что ты не хочешь, вообще, детей? Никогда? — Шёпотом переспрашиваю я, наблюдая, как Ник идёт к бару и достаёт бутылку вина.

— Нет, конечно, крошка. Зачем они нужны? Они мешают жить. Они ограничивают людей в свободе и привязывают. Мне не нужна такая ответственность. Я её не хочу. Подожди, ты что, задумалась о детях, Мишель? — Ник прищуривается и указывает на меня штопором.

— Я… просто решила узнать. Но я хочу детей, Николас, — тихо признаюсь.

— Ты хочешь детей? Серьёзно? А что ты дашь им, Мишель? Повторишь поведение своей матери, бросишь их на нянь, а сама будешь заниматься собой? Ты будешь травмировать их с рождения, потому что сама не успела пожить. Какое в этом счастье, крошка? Сама подумай, что ты и я можем им дать? Вспомни, какое у нас было прошлое. Ты хочешь, чтобы они были такими же, как мы? — От его слов так больно. Он прав, отчасти прав, но я знаю, что смогу быть другой, отличной от моей матери. Я считаю, что каждый вправе выбирать, каким ему быть. И я желаю любить своего ребёнка, а сейчас Ник пытается заставить меня его ненавидеть. Так зябко и холодно становится. Я осознаю, что наш ребёнок Николасу не нужен. Он бросит нас, когда узнает об этом, поэтому я окончательно убеждаюсь, что ничего ему не скажу, и как только всё закончится, отпущу его. Мои ценности изменились, а вот его нет. Так больно от этого.

— Да, ты прав. Надо наслаждаться жизнью, — шепчу, а сама думаю абсолютно иначе. Но мне уже не страшно обманывать его. Ник отверг нашего ребёнка, который уже есть, а значит и меня тоже.

— К тому же сейчас доступно множество вариантов, чтобы избавиться от него. Никто не обязывает нас с тобой иметь детей, Мишель, как и жениться. Это всё пережитки прошлого. А сейчас новый мир с новыми правилами, и каждый выбирает своё, — Ник откупоривает бутылку вина и предлагает мне бокал, но я отрицательно мотаю головой.

— Ты не против убийства? — Горько интересуюсь я.

— Нет, и это не убийство. Эмбрион — это лишнее в организме. Это даже ещё не человек, так что слово «убийство» здесь слишком громко звучит. Аборт — нормальная процедура, которую я поощряю. Зачем рожать того, кто никогда не будет любим? Я не согласен делить тебя с кем-то ещё. Я хочу всю тебя, крошка. Полностью. И я рад, что мы разделяем одни жизненные принципы. Нам не нужны эти дети, которые заставят нас с тобой ненавидеть друг друга и винить в том, что наша жизнь разрушилась. Ведь они забирают много времени. Они требуют того, что принадлежит мне, а своё я никому не отдам, — Ник обхватывает меня за талию и улыбается. Я уже сейчас готова его ненавидеть. И эта улыбка она меня пугает. Она неприятная, отталкивающая и обижающая.