— Ты как? — Тихо спрашиваю Ника.

— Ещё в шоке. Поговорил с Дэйвом, он упомянул о том, что в тот день, когда ты приехала в дом моей семьи, у тебя случился инцидент с камерой, — медленно отвечает он.

— Да… да, я уже говорила, что Зарина, которая представилась Марисой, разбила её. Твой подарок. Я… не хотела тебя расстраивать, но она полностью была повреждена, поэтому я пользовалась камерой Дэйва, — киваю я.

— Я хочу знать об этом подробно. Можешь всё вспомнить? Каждый нюанс, как это произошло, — хмуро просит Николас.

— Хорошо. Хм, Дэйв попросил заменить его, и я пришла на свою первую подобную съёмку. Она не очень приятно высказывалась обо мне и постоянно была недовольна моей работой. Потом она неожиданно прекратила съёмку и выхватила из моих рук камеру, чтобы посмотреть фотографии. Она снова принялась оскорблять меня и высказывать своё недовольство…

— Ты выпустила из рук камеру или держала её? — Уточняет Ник.

— Отпустила, потому что опешила от такого поведения. Обычно люди более вежливы, — говорю я.

— И потом? Как она разбилась?

— Зарина якобы передала мне камеру обратно, но я не успела взять её. Она разжала пальцы, и камера упала на пол. Так и разбилась. Там линзы треснули, и внутри матрица была повреждена. У меня не было возможности её починить, проще купить новую. Вот так, — тихо произношу я, пожимая плечами.

— Чёрт, ты отдала ей, — шепчет Николас, шумно выпуская воздух через губы.

— Она забрала…

— Нет, Мишель. Здесь всё куда тоньше, чем ты думаешь. Зарина нижняя до мозга костей. У нет понятий обычная жизнь и тематическая. У неё она одна. Именно этим она меня и привлекла. Зарина была идеальной нижней. Камера — своего рода символ передачи прав. Когда меняются нижние, то Верхний по законам темы, знакомит их сам, чтобы первая рассказала всё о предпочтениях своей последовательнице. И в знак того, что она добровольно передаёт своё место, протягивает новой что-то такое, что было очень важным для неё и подарком Верхнего. И новая нижняя ломает это, полностью забирая права и говоря тем самым, что больше эта девушка не вернётся в жизнь её Верхнего, а если нарушит своё обещание, то тогда её накажут. Я купил тебе камеру и подарил её. Зарина об этом знала, я не понимаю откуда, но она знала, что это мой подарок тебе. И в тот момент, когда ты отпустила камеру, отдав полностью в руки Зарины, по её мнению, ты добровольно согласилась отказаться от меня и наших отношений. Она разбила камеру, тем самым подтвердив, передачу прав на меня, — от потрясения из-за слов Николаса, опускаюсь на кровать и с ужасом смотрю на него.

— То есть… она считает, что я вернула тебя ей, проведя этот ритуал, о котором я даже понятия не имела? — Едва слышно шепчу я.

— Да. Ты добровольно отказалась от меня, по её мнению, но нарушила своё обещание и до сих пор находишься со мной, не позволяя ей вернуться. Она наказывает тебя, а не меня. Она собирается убить тебя, считая, что ты мешаешь нам, и абсолютно не следуешь законам темы, а значит тебе нет места в этом мире, — Ник подходит ко мне и опускается на колени.

— Но я же… я… не знала. Как я могла добровольно передать права на тебя, когда понятия об этом не имела? — Стираю слёзы, скатывающиеся из глаз от страха.

— Для неё ты нижняя, такая же, как и она, понимаешь? Мишель, не плачь. Я найду её и поговорю с ней. Обещаю, что найду её, и Зарина больше не появится в нашей жизни. Я решу это, — Ник берёт мои руки в свои и целует их.

А если она узнает, что я беременна? Что будет тогда? Она вряд ли простит такое «преступление» против неё и её Верхнего. Она не остановится, я в этом уверена.

— Крошка, ты же со мной, да? Ты не собираешься бежать сейчас? — Шепчет Ник, и я моргаю, чтобы чётче его видеть.

Не знаю, что ответить. Мне страшно. Очень страшно, потому что я хочу, чтобы Зарина была мертва. Меня пугают свои же мысли.

— Нет, не собираюсь. Я с тобой… я… не отдавала тебя. Не отдавала. Это было не добровольно, Николас. Насильно. Она выхватила у меня камеру, а я ничего не знала. Я… я всё высказала ей на парковке, и она… она не прекратит, пока не доберётся до меня. Она…

— Мишель, — Ник поднимается и обхватывает меня, сжимая в своих руках.

— Я обещал, что буду защищать тебя. И ты моя. Я не отказывался. Не собираюсь этого делать. Я уже не Верхний. Я просто мужчина, который выбрал тебя. И она об этом узнает. Клянусь, что донесу до неё это. Зарина не тронет тебя, — он убеждает меня, гладит по голове. Но мне слабо верится, что та девушка, с которой я уже встречалась, так просто послушает Ника. Она добьётся своего, если я теперь сама не позабочусь о себе и о своём ребёнке. А сколько ещё таких было у Николаса? Уйма. И если вдруг очередная Нижняя поймёт, что хочет его снова, то я вновь буду под ударом. Я не могу так рисковать. Больше не могу.

Восьмой вдох

Меня не покидает стойкое ощущение того, что это только начало. С утра меня тошнит, но я принимаю таблетки, которые мне прописал Пирс, стараясь не показать Нику, насколько мне сейчас жутко. Меня пугает абсолютно всё. Каждый шорох. Каждый вздох. И даже звук сообщений, которые приходят на мобильный телефон. Николас уезжает, говоря мне о том, что его люди проверили данные Зарины, которые она оставила в офисе Дэйва, но документы и номер мобильного фальшивые. Ничего не существует, как и самой Зарины на самом деле, ведь она похоронена. Как она приехала сюда, сложно объяснить, но это возможно, благодаря деньгам и контрабанде людей. Это в нашем мире происходит каждый день. От его слов моё настроение становится ещё более мрачным. Я понимаю, что мне следовало бы уехать куда-то, спрятаться, отпустить Ника, но я не могу. Я обещала, что буду бороться вместе с ним и ни за что на свете не отдам его Зарине. Другой хорошо, но не Зарине.

Полдня я брожу по квартире под постоянно следящим за мной взглядом Кирка. Он практически не оставляет меня одну, и это раздражает. Я отключила телефон, чтобы не участвовать сейчас в жизни девочек и никак не подвергнуть их опасности. В какой-то момент я останавливаюсь, и внутри меня появляется желание узнать больше о своём враге. Кто она такая. Есть ли у неё слабости. Хоть какие-то слабости, на которые можно надавить. Конечно, Ник знает её лучше и будет пытаться связаться с ней, чтобы обсудить всё. Но легко она на контакт не пойдёт, раз считает, что я обманула её и присвоила себе Николаса, когда якобы отдала ей его. Чушь какая. Как можно, вообще, передавать права на обладание человеком? Это рабство. Отвратительно. И всё же я не могу отделаться от мыслей о том, что хочу узнать больше.

Подхожу к комнате, которая теперь не заперта. Вхожу в неё и включаю свет.

— Мисс Пейн, вам лучше прилечь отдохнуть…

— Кирк, я сама знаю, что мне лучше. Я хочу посмотреть, просто посмотреть, и всё, — перебиваю его и закрываю дверь. Да, он сейчас же доложит обо всём Нику, но мне плевать. Я имею право хотя бы так познакомиться с психопаткой, которая планирует меня убить.

Приближаюсь к коробкам и открываю верхнюю. Там лежит фотография в рамке, которую я вчера видела. Откладываю её, кривясь от неприязни. Копаюсь в коробке, доставая каждую вещь. Но они обычные, старые и ничего не значат. Она любила себя и только себя, потому что косметика очень дорогая, даже в нынешнее время. Все люксовые марки. Перекладываю все вещи на пол и убираю пустую коробку, затем открываю другую. С отвращением поднимаю платье, бывшее когда-то модным, и отбрасываю назад. Затем ещё одно, а под этим тряпки. Обычные старые тряпки, как будто сюда сложили постельное бельё, видавшее лучшее время.

— Мисс Пейн, Хозяин просит вас к телефону, — в комнату входит Кирк, и я оборачиваюсь.

— Сдал, да? Спасибо, — фыркаю, забирая у него мобильный.

— Да, — отвечаю, поворачиваясь снова к коробкам.

— Уйди оттуда, иначе я снова закрою эту комнату, — приказывает Ник.

— Нет. Я хочу посмотреть. Если они тебе не важны, как и сама Зарина, то ты не должен быть против того, что я здесь. И к слову, зачем ты привёз сюда грязное постельное бельё? Оно что-то для тебя значило? — Ревностно спрашиваю, вытаскивая его из коробки.

— И оно порвано. Ты на нём проводил сессии с ней и поэтому сохранил? Что-то вроде милых общих воспоминаний? — Едко добавляю я.

— Мишель, прекрати нести ерунду. Я сложил туда только её одежду и личные вещи. И никаких милых воспоминаний там для меня нет, — цедит он.

— Но здесь простынь… несколько простыней. И там вроде бы кровь или что-то похожее. Они все грязные, — кривлюсь, отбрасывая от себя ещё одну коробку.

— Мишель, там нет этого. Я подобного не помню. Может быть, забыл, но точно я не собирал рваные простыни, испачканные кровью, — фыркает он.

— Но и в другой коробке то же самое, Ник. Здесь тяпки… даже не простыни, а какие-то вонючие и облитые духами тряпки, когда-то бывшие мужской одеждой. Спортивные штаны… хм, точно не твоего размера, а меньше. Футболка, снова простынь, — бормочу я и, переворачивая коробку, бросаю её позади себя. Перехожу к другим, стоящим рядом одна на другой.

— Мишель, уйди оттуда немедленно. Ты меня слышала? Живо убирайся из этой комнаты, я уже еду! — Кричит Ник, отчего я нечаянно толкаю коробку, и она с грохотом падает, но я успеваю отскочить. Там разные девайсы. Их очень много… очень…

— Мишель! Что произошло?

— В одной из коробок плети, какие-то металлические расширители… и другие девайсы. Это ваше? Это…

— Убирайся оттуда! Я не собирал этих вещей! Их заменили! Убирайся оттуда, крошка! Быстро! — Орёт он, и я испуганно отхожу спиной к двери, не понимая, что теперь происходит.

Выскакиваю в коридор и сталкиваюсь с Кирком. Телефон из моих рук выскакивает, но парень ловко ловит его.

— Хозяин, что случилось? — Напряжённо спрашивает он.