Что здесь происходит? Откуда им всем известно о том, что этот человек бил Ника? Ведь я не могу найти других причин, почему Марк в такой ярости и готов затеять драку в ресторане, в котором уже достаточно напуганных людей, и администрация бежит к нам вместе с охранником.

— У вас всё в порядке? Вам нужна помощь? — Интересуется администратор.

— Нет, спасибо и извините за это. Мы сейчас разберёмся. Это недоразумение. Марк, успокойся. Живо прекрати, — я думала, что Адам не умеет ругаться, но его голос звенит от едва сдерживаемой ярости.

— Я убью его… я…

— Марк, закрой свой рот, иначе мне придётся тебя отключить, — от сильного и уверенного голоса Ника, парень замирает в его руках, но с лютой ненавистью испепеляет взглядом Эла.

— Простите нас, всего лишь небольшое недоразумение, — повторяет Адам администратору.

— Я прошу уладить конфликт, иначе нам придётся попросить вас покинуть наше заведение, — предупреждают нас.

— Да, конечно.

Подхожу к Нику, продолжающему держать Марка.

— Элишер, тебе лучше уйти отсюда, — произносит Адам.

— К сожалению, я этого не сделаю, — Эл усмехается и отрицательно качает головой.

— Что происходит? Что он хочет? — Шепчу я, с ужасом наблюдая эту сцену.

— Меня, — тихо подаёт голос Амалия и поднимается со стула.

— Элишер, у нас есть постановление суда, которое запрещает тебе приближаться к нашей дочери. Тебя посадят, если…

— Нет, — перебивает Адама моя подруга.

Во все глаза смотрю на неё, и сотни отрывков появляются в моей голове. Её рассказ о том, что она пережила с мужчиной, которого любила. О том, что он здесь. Приехал сюда, и они встречались. Слова Ника про то, что девушка Эла покончила с собой… Амалия это делала, но она жива. Чёрт. Всё складывается в единый пазл. Ами обманула нас, когда назвала его другим именем или же его вторым именем, о котором я не имела представления. То, как она специально обходила стороной клуб Ника и других тематиков, точно зная, что он именно там. И ничего мне не сказала. Ничего.

— Я отозвала постановление суда пару месяцев назад, когда увидела Эла в Торонто. Я пошла в полицию и написала заявление, что подобные меры уже не требуются, и его передали в суд. Я подделала твою подпись, пап, подтверждающую, что ты согласен с этим решением, и запрет аннулировали. Он может ко мне подходить, — я шокирована не только словами Амалии, но и тем, что Эл не просто человек, который причинил Нику боль, он ещё и тот, от которого сходит с ума подруга. И если она узнает, что Николас наказывал его, то точно поступит так же, как я. Начнёт войну. Господи. До меня, наконец-то, доходит тот факт, о котором постоянно говорил Ник.

— Дура, ты что натворила? Тебе мало того, что он сделал? Мало? Хочешь ещё? — Рычит Марк, дёргаясь в сторону сестры.

— Прекрати, успокойся, — шепчу я. Наши с Ником взгляды пересекаются, и, похоже, он тоже явно был не в курсе отношений Эла и Амалии.

— Не твоего ума дело, Марк. Не лезь туда, где тебе не рады, понял? Это я сама решила и готова ответить за своё решение. Я была виновата в том, что случилось. Я настроила всех вас против него и о многом солгала. Я врала вам, потому что была очень обижена на него и зла. Я подставила Эла из-за своего эгоизма и ревности. Это только моя вина, — подруга опускает голову, и мне так жаль её сейчас. Она боролась одна. Без поддержки. Без советов. Она всё переживала внутри.

Нахожу её холодную руку и сжимаю.

— Амалия, что ты натворила? — Шепчет Кэйтлин, падая на стул.

— Я просто любила его, мам. Любила очень сильно и боялась, что он меня обманет. Я была дурой и совершила огромную ошибку, заставив всех вас ненавидеть его. Но всё было не так, как я рассказывала. Мне очень жаль, простите, но я ни в чём не раскаиваюсь. Наоборот, если бы я этого не сделала, то многого не поняла бы и не научилась правильно любить. Эл, прости меня. Я не хотела, чтобы всё так вышло. Прости, я, как и обещала, больше тебя не потревожу, не напишу и не приду к тебе, — лицо Адама сереет от слов дочери.

— Да, я бегала за ним каждую свободную минуту. Я бегала, чтобы вернуть его. Я умоляла, угрожала и унижалась. Но я поняла, правда, поняла, что не нужна тебе. Я не хочу больше заставлять тебя испытывать чувство вины за то, что я пыталась покончить с жизнью. В этом виновата только я, а не ты, Эл. Прости меня, и ты можешь жить дальше. Клянусь, что больше ты меня не увидишь. Уходи, пожалуйста, мне и так тошно, — Ами всхлипывает, и я, по-моему, впервые вижу, чтобы она плакала. Плакала очень горько из-за боли и откровенного признания.

Бросаю взгляд на Эла, сурово поджавшего губы. Боже, если бы я только знала. Если бы я хоть немного подумала и сложила мозаику из сказанных мне слов, то давно могла бы понять всё и, может быть, помочь им. А сейчас, когда вижу, как Ами плачет и вытирает слёзы, до боли сжимая мою руку и давая мне понять, что она едва может стоять и терпеть всё это, моё сердце разрывается от жалости и осознания, что я ничего не могу сделать. Ничего. Это конец. А видеть его очень страшно и больно.

— Слышал, тебе сказали — уходи, — цедит Марк, нарушая тишину.

— Да мне насрать на твои слова. Ох, простите, я же выругался. Я же не человек, а робот, который не умеет чувствовать, да? — Язвительно ухмыляется Эл.

— Эл, хватит. Не надо, — Николас качает головой, и мужчина поворачивает к нему голову.

— Что не надо? Бороться, как ты? Или любить? Ты не смог забыть её, а я почему должен? — Эл указывает на меня.

— Так борись и люби. Отпусти вину, всё в твоих руках, Эл. Поверь мне, это страшно, но стоит того, — закусываю верхнюю губу, и в моих глазах скапливаются слёзы. Ник отпускает Марка и отталкивает его от себя.

— А от тебя я уже устал. Приношу свои извинения, Адам, но вашему сыну порой не хватает хорошей взбучки за то, что считает себя слишком умным, ни черта не зная о том, что чувствуют другие. Да, Марк, закрой свой рот и сядь живо на стул. А если встанешь и хоть что-то скажешь, я тебе врежу. Займись своей жизнью, а свою сестру оставь в покое. Она взрослая девушка, умеющая отвечать за свои слова. Она чётко понимает то, где ошиблась и пыталась, настолько я понял, исправить свои ошибки. На это всегда должен даваться шанс. Любому человеку. На стул. Живо, я сказал, — Ник указывает Марку на стул, и тот, опуская голову, плюхается на него, как провинившийся мальчик. Я бы расхохоталась, если бы ситуация не была настолько критической.

— Николас, а вы знакомы с Элишером? — Хмурится Адам.

— Да, это мой друг. Мы давно работаем вместе, и если он причинил боль вашей дочери, то не со зла. А потому что он влюбился. Мужчины, правда? Мы не принимаем сразу наши чувства, а заставляем женщин страдать, считая, что нашу свободу отнимут. Но это ложь. Свобода — это миф, о котором все постоянно говорят. Это пустота. Это ничто. Быть любимым намного важнее, чем неизвестная никому свобода. Свобода от чего? От развращения личности? Так я развращён достаточно, как и Эл. А вот любви никогда не встречали. По крайней мере, я думал о ней иначе, пока не увидел её, — Николас берёт меня за руку и тянет к себе, отчего я отпускаю Амалию.

— Это чертовски сложно любить кого-то, а особенно тебя. Но я не жалею, — улыбаюсь от его слов, и по моей щеке скатывается слеза.

— И, вообще, я считаю, что вспоминать прошлое — грубейшая ошибка в жизни. Оно уже прошло. В нём было всякое: недопонимание, боль, страх, ощущение опасности, трусость, жестокость. Но сейчас настоящее, и нужно жить в нём, а не возвращаться туда, где уже давно всё похоронено, — обращаясь ко всем, говорит Ник. Боже, я им так горжусь. Тем, что он сказал всё это. Он тоже пытается помочь, как-то подтолкнув Эла рискнуть снова и увидеть Амалию, что на самом деле гораздо ценнее.

— Предлагаю всё это обсудить позднее, дома. А сейчас закончить ужин, пока нас не выставили за дверь. Элишер, я прошу тебя уйти, в данный момент никто не готов к очередному несчастному случаю, — сдерживая свои эмоции, и это очень слышится, Адам указывает всем на стол и бросает на Эла взгляд, приказывающий исчезнуть. Он поступает сейчас как мой отец. Конечно, я понимаю, что случай с Амалией отличается от моего, и они многое пережили с ней в этих отношениях. Но я остаюсь на стороне подруги, считая, что Адам поступает неверно.

— Нет, — категорично отрезает Эл. Его глаза блестят от такой уверенности, что я испуганно прижимаюсь к Нику, не зная, чего ждать дальше.

— Хватит. Правда, хватит. Ты ушла от меня. Подожди, Адам, я вас всех выслушал. Я понял, что вы меня терпеть не можете, но мне плевать. Меня это больше не волнует. Я всю жизнь пытался поступать, как примерный мужчина. Отходил в сторону, отвергал, прощал и только слушал. Ты верно сказала, Мишель, нельзя быть трусом. Любовь этого не принимает. А я вот поступил, как самый настоящий трус. Я испугался. Я спрятался. Я дрожал от страха перед вот этой наглой, изворотливой и лживой девчонкой, — Эл указывает пальцем на Амалию, отчего она сильно бледнеет.

— И ты меня бросила. Ты сказала, что я тебе не нужен. Ты меня любишь, но я тебе не нужен. Это, по-твоему, нормально? И ты даже не удосужилась сказать мне это в лицо, а лишь по телефону. По чёртовому телефону. Сначала изводишь меня, носишься по всему городу в разные вшивые клубы, а я за тобой, чтобы ты не натворила глупостей. С меня достаточно такого отношения, ты меня поняла? — Эл обходит стол и приближается к Амалии.

— Ник, он её ударит…

— Нет. Он сделает куда более интересную вещь. Вы с ней его допекли, — тихо смеясь, Николас, обнимая меня, отходит немного в сторону, освобождая место для Эла. С ужасом поворачиваю голову и сжимаю пальцами рубашку Ника.

— Я не слышу тебя, Амалия. Ты меня поняла? — Рычит Эл.

Подруга вздрагивает и быстро кивает.

— Да.

— И с этой минуты, нравится тебе или не нравится, но ты и шагу не ступишь без моего одобрения. Мне плевать, если меня посадят за растление малолетних, но ты сама кого угодно растлишь и сведёшь с ума, Амалия. Ты мне весь мозг вынесла. Ты сделала меня тупым и примитивным. Ты меня бросила.