Вздрагиваю, когда прямо перед лицом начинает вибрировать мой мобильный. Николас.

Хватаю его и выпрямляюсь.

— Да, — выпаливаю я.

— Крошка, прости, я был занят. Очень занят, — в трубке раздаётся голос Ника, и я облегчённо расслабляюсь на стуле.

— Ты как? Ты в порядке? Ты видел Роберта?

— Всё хорошо. Я вернусь сегодня ночью или завтра ранним утром. Что у тебя с телефоном?

— Хм, я в студии, здесь связь плохая. Ты приедешь ко мне? Я спать не лягу, подожду тебя…

— Мишель, не насилуй себя. Со мной всё хорошо, и я приеду к тебе сразу из аэропорта.

— Ладно. Я всё равно буду ждать, — шепчу я.

— Как знаешь. Мишель.

— Да!

— Ты едешь домой сейчас?

— Да, собираюсь.

— Хорошо. Будь там, никуда не ходи. Я приеду. Скоро приеду.

— Без проблем. Тогда подремлю немного, устала очень, и приготовлю для тебя кексы, — воодушевлённо обещаю я.

— Ты меня соблазняешь кексами, крошка? — Его смех для меня после нескольких дней молчания, словно бальзам на сердце. Если Николас смеётся, значит, всё хорошо. Он встретился с Робертом, поговорил с ним, и всё решил.

— И не только ими.

— Я согласен. И я тоже скучаю, Мишель. Я видел твоё сообщение. До встречи, — Ник отключает звонок, а внутри меня такая радость. Возвращается. Лучше и быть не может. Всё закончилось.

Быстро прибираюсь в студии, прощаюсь с Линдой и бегу вниз, чтобы поскорее получить расчёт у Эйприл и поехать домой. Мои два робота следуют за мной до моей машины.

— Я в супермаркет, и мистер Холд возвращается, скоро мне не придётся болтать со стенкой, то есть с вами обоими. Это невежливо, кстати, постоянно молчать, — оборачиваясь, улыбаюсь и бросаю охране. Ну, правда, могли бы немного улыбнуться или же здороваться каждое утро. Нет. Ни здравствуйте, ни до свидания.

Сажусь в машину и направляюсь к дому. Чёрная машина следует за мной. Рада, что завтра никакой охраны уже не будет, и я вернусь к нормальной жизни. Смогу ходить в кафе с девочками и просто погулять. Хотя на сегодня я нагулялась. Ванна. Мечтаю о ванне. Очень мечтаю о ванне с горячей водой, пеной и тишиной вокруг.

Паркую машину возле супермаркета и выхожу из неё. Двое мужчин следуют за мной.

— Раз уж вы не говорите со мной, то хотя бы поможете, — тяжело вздыхая, толкаю тележку к одному из охранников. Он от неожиданности моментально её ловит.

— За мной, мальчики. Оторвёмся в продуктовом, — довольная собой, иду мимо рядов, бросая в тележку муку, заменитель сахара, шоколад, и решаю, что неплохо бы приготовить что-то с ягодами.

Оплачиваю покупки, и мои безголосые «мальчики» помогают поставить пакеты в мою машину.

Добираюсь до дома и прошу снова их помочь мне. Я знаю, что это не работа охранника, но пытаюсь как-то их растормошить. Я счастлива сейчас. Они тоже должны быть счастливы. Очень счастливы.

Включаю на ноутбуке музыку и, пританцовывая, замешиваю тесто и ставлю его в духовку, одновременно с этим натираю специями стейки на ужин и оставляю их мариноваться. Это классно — уметь готовить. Особенно классно готовить для любимого мужчины. Когда я достаю кексы и выкладываю их из формы, то задумываюсь над тем, как же, наверное, тяжело охране постоянно быть здесь. Они вряд ли уходят куда-то, но ведь в туалет должны хотеть. Странные. Решив, что будет неплохо, если я поделюсь с ними кусочком своего счастья, а не только драмы, складываю кексы в корзинку и наливаю кофе в бумажные стаканчики.

Подпевая себе под нос, сбегаю вниз и вижу чёрную машину. Подхожу к ней и стучусь в окно. Оно опускается. И о боже, они, оказывается, не всегда носят очки, и у них играет «Rammstein» в машине.

— Мисс Пейн, у вас что-то случилось? — Они ещё и говорят.

— Ага, узнала, что вы нормальные, и голос у вас обоих есть. Вот, чтобы вам было повеселее, — стараясь не рассмеяться, протягиваю им корзинку и два стаканчика с кофе.

— Спасибо, но мы на работе. Нам нельзя…

— А мне плевать. Вы работаете на меня, точнее, на моего парня, так что это мой приказ. Приятного аппетита, — всё же смеясь, пожимаю плечами и направляюсь обратно в дом под недоумённые взгляды охраны.

Это же надо. Под конец нашего странного знакомства я услышала их голоса. Удивительно.

Возвращаюсь домой и теперь исполняю свою мечту. Ванна. Ложусь в неё и снова зеваю. Чёрт, спать хочу ужасно. Мне кажется, что я даже дремлю немного, но вздрагиваю и мотаю головой. Вода остывает, и я медленно мою своё тело. Заматываю волосы полотенцем и, надев халат, выхожу из ванной и проверяю мобильный. Ник не звонил, как и девочки.

Ставлю вторую порцию кексов в духовку, чтобы они были самыми свежими для Николаса, готовлю себе салат и ужинаю в одиночестве, ожидая, когда смогу лечь и немного отдохнуть.

От звонка в дверь подпрыгиваю на месте и несусь к ней. Сердце бьётся настолько радостно, что я даже не вспоминаю о том, что у Ника есть ключи, и он никогда не звонит в дверь. У меня все мысли вылетают из головы. Я только им наполнена. Ожиданием встречи. Объятиями. Его губами. Его голосом.

Распахиваю дверь, и меня словно ледяным душем обдаёт, когда я вижу перед собой не Ника. Даже отдалённо непохожего на него.

— Мама? — Шокировано шепчу я.

— О-о-о, наконец-то, вспомнила. Я битый час стою здесь и звоню, ожидая, пока мне откроют. Что за отношение к своей матери, Мишель?! — Она грубо отталкивает меня и обдаёт сладким ароматом духов.

Меня на пару секунд парализует. По голосу Ника я надеялась, что он поговорил и с ней. Но она здесь. Она в Торонто. Она в моей квартире.

— Ты так и будешь стоять там или же проявишь навыки гостеприимства, которым я учила тебя всю твою жизнь, Мишель Пейн? — Вздрагиваю от её резкого голоса и захлопываю дверь.

— Что ты здесь забыла? Ты уехала, — произношу я, оборачиваясь к матери, входящей в мою спальню. Её лицо искривляется от отвращения.

— Какой гадюшник. Бардак и вонь гнили. Почему ты не продала это блядское гнездо твоего отца? — Шипит она, толкая меня и проходя в гостиную.

Если честно, то в данной ситуации я словно превратилась в маленькую девочку, которую она снова отчитывает и унижает. Раньше я этого не замечала и не понимала. Но сейчас, мне так очевиден этот контраст. Она всегда говорила мне, какой я должна быть: спину держать ровно; волосы подстричь и нанести маску. Она вроде бы заботилась обо мне, но теперь я знаю, что такое настоящая забота. Я видела её в семье Ллойдов. А то, что мама делала со мной, называется оскорбительное унижение личности.

— Господи, оставила тебя одну и что я вижу? Живёшь в квартире, которая служила притоном для твоего ублюдка отца. И ни капли сострадания к своей матери. Ты меня всего лишила, Мишель, а теперь даже чая не предложишь! — Возмущённо повышает она голос.

Так, я должна взять себя в руки. Немедленно. Я не боюсь её. Она противна мне.

— Это моя квартира, это раз. Два, ты понизишь тембр своего голоса, иначе я тебя вышвырну отсюда. Три, сострадания ты ни черта не заслуживаешь, как и чая. Зачем пришла? — Зло цежу я, приближаясь к ней.

В её глазах скапливаются слёзы, наигранные слёзы. Мать прижимает ладонь к белоснежной дизайнерской блузке и охает.

— Не заслуживаю? Я тебя растила. Я тебя любила, а у меня всё отобрали. Буквально всё. Мне жить негде, Мишель. И я надеялась, что, вернувшись в нашу квартиру, увижу в ней тебя и Тейру, но, оказывается, она продана. Ты продала её и забрала себе все деньги, а у тебя ещё и эта квартира есть. Я хочу, чтобы ты отдала её мне, а себе купила что-то другое, — от такой наглости с моих губ срывается нервный смешок.

— Убирайся отсюда. Ты ни черта не получишь, — смеясь, качаю головой. Раздаётся звук духовки о том, что пора доставать кексы.

— Ты не можешь так со мной поступить, Мишель! Я на мели, и я твоя мать! — Кричит она.

— Ты мне не мать, ты сука, которая бросила своих детей. Отец даже их не смог доверить тебе, а в том, что ты на мели, виновата именно ты, а не я. Не надо было платить деньги за ублюдка, который пытался меня изнасиловать, — фыркаю я, приукрашивая правду, и открываю духовку.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, Мишель. Я не работаю, и ничего не умею делать…

— Да, прекрати. Раз уж пришла, то, значит, Николас лишил тебя возможности поддерживать отношения с Робертом. Нравилось спать с мразью, мама? Ублажать его и быть его шлюхой? — Ехидно перебиваю и наслаждаюсь её побледневшим лицом, выкладывая кексы.

— Я до сих пор не понимаю, о чём ты говоришь. Я не знаю никакого Роберта, Мишель. Мне нужны деньги, отдай мне эту квартиру. Насколько я знаю, тебя обеспечивает Николас Холд, раз уж о нём зашла речь, то тебе несложно помочь своей матери. Возьми у него деньги или дай мне пароль от твоей карточки. Большего я от тебя не требую, — она подходит к столу.

— А ты и не вправе требовать, не находишь? Ты знаешь, кто такой Роберт. Ты с ним трахаешься. Люк вас видел и сказал мне о том, что вы планируете. Я в курсе всего, мамочка. Так что пошла ты в задницу, — сладко улыбаясь, отвечаю я.

— Сука неблагодарная. Видишь, до чего довели меня ты и твой папочка! Да, я превратилась в шлюху, чтобы выжить! Ты и понятия не имеешь, через что мне приходится проходить каждый день, чтобы поддерживать свой статус! Этот козёл мне ничего не оставил! Ничего! А ты, дрянь, спишь с миллиардером и если не хочешь, чтобы он пострадал, как и его бизнес, то сейчас же найдёшь мне миллион! Поняла? — Орёт она, сжимая руки в кулаки. Я замечаю это, адреналин в крови подскакивает. Я не позволю, чтобы меня ударили снова. Я не позволю… ситуация с Люси не повторится. Никогда. Но в то же время я хочу знать, что у неё есть на Ника. Это важно.

— И что ты сделаешь? Я могу вызвать полицию и заявить на тебя. Или же попросту позвонить своей охране, которая находится внизу. Если я буду кричать, то точно кто-то из соседей услышит, и здесь повсюду камеры. Все видели, как ты вошла. Тебя быстро найдут, так что лучше тебе решить со мной свою проблему по-хорошему, — стараясь не паниковать, говорю я.