– Она не моя, – пожимая плечами, бросает взгляд исподлобья. Выливает смесь на сковороду и, открывая шкафчик, берёт в руки лопаточку.

– А чья? – Продолжаю спрашивать, хотя мне так плевать. Не могу оторвать взгляда от него. Вот действительно, словно под гипнозом оглядываю Николаса снова и снова. Получаю невероятное эстетическое наслаждение, даже некое опьянение.

– Твоя, – встречаюсь с его глазами, в которых пляшут весёлые искорки.

– Я ослышалась? – Хмурясь, придвигаюсь ближе.

– Нет, – отрицательно качает головой, уменьшая огонь, и переворачивая омлет.

– Хм…

– Знаешь, я очень ревнив, как оказалось. Могу быть ревнивым до параноидального желания убивать. Образно, хотя, возможно, и нет. Ещё не понял всей силы этого чувства. Но факт остаётся фактом. Я купил Шторму подружку, которую хотел подарить тебе, чтобы он отвалил от моей подружки и занялся своей. Конечно, все расходы и дрессировку я беру на себя. Ты можешь играть с ней, выгуливать её, в общем, иметь питомца без обязательств. Кормить тоже её буду я, боюсь подарочную коробку такого размера будет найти сложно. И как-то это жестоко к такой породе и самке, – монотонно произносит он, пока моя челюсть медленно опускается.

– Её зовут Софи, имя было официально дано при рождении. Откликается только на него, я решил не менять. И, кстати, она очень похожа на тебя. Женщины…

– Ты назвал меня подружкой? – Перебиваю я.

– Подружка, девушка, или какие ещё есть синонимы? Ответ на твой вопрос – да, – спокойный. Как? Как он может быть таким спокойным, когда моё сердце бьётся быстрее от этих слов?

– А ты не хочешь ей быть? Передумала? – Спрашивая, он поворачивается ко мне спиной, подхватывая тарелку, и выключая плиту.

– Хочу… но… чёрт, как много информации. И твоя Софи меня не любит, – делаю взмах рукой. Знаю, что не видит, но надо куда-то выплеснуть небольшой шоковый ступор.

– Она тебя не знает, как Шторм. Полюбит, хотя в этом я тоже сомневаюсь. Делить вам Шторма будет очень сложно. Перевари это, пока завтракаешь, – ставит передо мной тарелку с румяным омлетом, от которого исходит невероятно вкусный аромат.

– А ты? – Беру из его рук приборы.

– Я уже позавтракал и даже пообедал. Ты когда заглядывала в холодильник, Мишель? И ты лгунья, знаешь об этом? – Улыбаясь, он облокачивается руками о стойку.

– Почему я лгунья? – Возмущаюсь, забрасывая в рот кусочек бекона.

– Суп ты не выбросила. Его выбросил я сегодня утром, как и практически все продукты из твоего холодильника. Они протухли. Ты выставила разморозку на каждые два дня, я её отключил. Также у тебя на балконе было два цветка. Конечно, я понимаю твою любовь к подарочным гробикам, но всё же, я их тоже выбросил. И…

– Остановись, – поднимая руку, перебиваю его речь. Моя голова сейчас взорвётся от этого. От него. От такого странного… да я не узнаю Николаса ни разу. Это не тот мужчина, которого я знала.

– Тебе нравились засохшие растения? Они были частью интерьера? – Издаёт смешок, а я моргаю. Чёрт возьми, где мой Ник?!

– Нет. Да. Плевать на эти растения, я даже не знала, что они есть. Что с тобой происходит? – Откладывая приборы, скатываюсь со стула.

– А что со мной происходит? Я навёл небольшой порядок у тебя…

– Ты обозвал меня неряхой? – Обиженно выпячиваю губы.

– Нет, несколько невнимательной – да. – Пожимая плечами, обходит кухонный островок с другой стороны. Прищуриваясь, слежу за каждым его шагом. Что-то с ним не так. Это точно. Слишком резкие движения, когда он, открывая тяжёлые шторы, впускает солнечный свет в гостиную.

– Пока ты спала, я посмотрел твои записи. Зарядил твой телефон и почистил компьютер от вирусов. У тебя очень лёгкий пароль, смени его. Мне было скучно, – продолжая, он подходит к столу и берёт в руки две папки, которых я не помню.

– У тебя две несданные работы, я их сделал за тебя. Если хочешь, потом могу всё объяснить. Но для начала разберись с долгами. Я распечатал их и оформил, – подходит ко мне, протягивая папки.

– Спасибо, – медленно отвечаю я, просматривая чёткие графики, и, действительно, идеальные работы по всем аспектам.

– Не за что, – улыбается он.

– Скажи, во сколько ты встал? – Спрашиваю я и, откладывая папки, поднимаю на него голову.

– Не помню. В три часа или четыре. А, может быть, вообще, не спал. Лежал и думал, смотрел на тебя, потом затекло всё тело. Принял душ и попросил Майкла привезти мне одежду. Совершил пробежку, купил продукты, выбросил твои, помог тебе с учёбой, съездил домой…

– Стоп, – поднимаю две руки. Удивление на его лице не идёт в сравнении с моим. Я ни черта не понимаю, что с ним творится, но теперь уверена с ним что-то не так.

– Когда ты спал в последний раз? – Осведомляюсь я. Отводит взгляд, подходит к столу и берёт папки. Вот она причина.

– Спал, – отрезает он, возвращая мои работы обратно на стол.

– Когда? – Иду за ним.

– Дня три назад, может быть, четыре или неделю…

– Ты не спишь по ночам? Николас, – хватаю его за локоть, ведь пытается убежать от меня, от вопросов, от догадок.

– Нет. Я не сплю по ночам. Иногда днём, иногда вечером, пока светло, – тяжело вздыхает, щёлкая языком.

– Почему? Кошмары…

– Мишель, ты не позавтракала, – снимая мою руку со своего локтя, толкает меня к кухне.

– К чёрту этот завтрак. Николас, ответь. Я не хочу больше тайн. Что с тобой? Почему ты не спишь и ведёшь себя очень странно? – Кладу руку на его плечо и обхожу, останавливаясь напротив него. Вижу, что не хочет отвечать. Вижу, как сжимает губы, как дыхание нарушается.

– После той ночи я не могу спать. Кошмары стали жёстче. Там есть ты и он. А я не могу защитить тебя… я… – подбирает слова, но и без них всё понимаю.

– Как это исправить? Ведь сейчас мы вместе, и всё пройдёт. Тебе надо попытаться поспать ночью, – тихо произношу я, перемещая свою ладонь на его грудь. Поднимает голову и натянуто улыбается мне, накрывая своей рукой мою.

– Пройдёт, крошка. Это было и раньше, – заверяет меня.

– Это из-за сессии? Твоей? Ведь это была она, не так ли? – Вглядываюсь в его глаза. Барьер. Снова устанавливает эту грань, за которую не пускает меня.

– Это из-за меня. Мой психолог говорит, что я связал прошлое и настоящее воедино. А должен разделить их. Но…

– Ты ходишь к психологу? – Удивляюсь я.

– Я хожу поболтать к этому придурку, не более того. Иногда в голове много информации, и её надо куда-то сбрасывать. Вот я и бросаю на него бомбы, чтобы обезопасить от них тех, кому я не хочу причинить зла. Его Райли где-то откопал. И он меня бесит меньше остальных, – отвечает он.

– Я знаю… знала. Райли говорил об этом, – вспоминаю слова при посещении здания корпорации.

– Если у тебя больше нет вопросов…

– У меня их тысячи, Николас. Я хочу знать всё, буквально всё, что касается тебя. Ты сказал, что хочешь жить по-новому. Но у нас не получится, потому что ты скрываешь от меня многое. А это играет против меня и тебя. Так больше не может быть, понимаешь? Мы снова вернёмся в прошлое, – кладу ладонь на его щёку, и такое необузданное желание помочь ему. Себе. Нам. Чтобы были мы, а не Мишель и Николас. Только мы.

– Я, как и ты, не могу поверить, что стою здесь, и ты дотрагиваешься до меня. Я нервничаю, Мишель. Сильно нервничаю, когда вижу тебя, слышу и чувствую. Это отторгается внутри, но я хочу быть с тобой. Мне необходимо что-то делать, чтобы поверить. И я делаю это. Мне хорошо. Даже сейчас мне очень хорошо. Я устал и это так приятно, хочу немного нашей тишины. Новой тишины. Хочу смотреть на тебя, пока ты будешь принимать пищу. Хочу многое, и я не могу вот так сразу всё выложить. Мне самому надо подготовиться. Поэтому прошу тебя, не дави на меня, я привыкаю, как и ты. Давай будем идти медленнее, хорошо? Немного медленнее. Знаю, что веду себя, как полный придурок. Но я не знаю, как мне вести себя. Мне хочется заботиться о тебе, это как подтверждение того, что ты рядом, – блестят его глаза. Чистые. Такие, каких я ещё не знала. Топлёный горький шоколад и безумно вкусный. Наркотик для меня.

– Конечно, Николас. У нас всё получится, если мы будем рассказывать друг другу о том, как реагируем на происходящее. Даже на прошлое. Хорошо, я буду завтракать, а ты можешь смотреть, – улыбаюсь ему, и он кивает. Убираю руки от него и, глубоко вздохнув, иду к столу, забираясь на стул, беру в руки приборы. Омлет уже остыл, но я буду есть, чтобы он смотрел на меня. И ведь делает это. Садится напротив. Наблюдает за каждым кусочком, что кладу себе в рот.

– Чай? Кофе? Есть апельсиновый сок, утром купил, – предлагает Николас.

– Сок. Спасибо, – улыбаясь ему, жую завтрак. Это очень необычно, что он везде чувствует себя хозяином. А я в гостях. Тоже смущаюсь, но и мне хорошо. Внутри тепло, словно он моё солнце, согревающее меня даже не дотрагиваясь.

Ставит полный бокал рядом со мной и, наливая себе, возвращается на место.

– Николас, а могу я задать вопрос? Он не особо приятный…

– Задавай. Ты можешь спрашивать меня обо всём, – перебивает меня, отпивая сок, и ставит бокал на стол.

– Как дела в клубе? И что за ублюдок, который бил тебя на видео? – На одном дыхании произношу. Быстро. Боюсь, что не позволю себе спросить это.

Он напрягается, набирает полную грудь кислорода и выдыхает его.

– Клуб открылся снова два дня назад. Я не могу лишить людей их дома, к которому они привыкли, – не смотрит на меня, избегает. Да и я тоже просто слушаю, тыкая вилкой в недоеденный омлет.

– Он не ублюдок, Мишель. Его зовут Эл, и он мой друг…

– Друзья разве так поступают? – Шепчу я, поднимая на него голову.

– Он не имел права отказаться, потому что знал – я заслужил. Таковы правила в этом мире, крошка. За каждую ошибку ты должен расплатиться вдвойне…

– Или же больше. Там было намного больше. Он же мог убить тебя! А заражение крови? Почему никто не помог? Почему…