– Зачем?

– Чтобы ты была моей королевой, крошка. Я хочу произвести фурор…

– Хочешь показать товар лицом, – фыркаю я, обходя его, но он хватает меня за руку, разворачивая к себе.

– Никогда не говори мне этого, Мишель. Я хочу порадовать тебя, а не нарядить как куклу для выставки. Хочешь, иди хоть так, мне всё равно. Но не смей мне это бросать в лицо, – зло говорит он.

– А что хочешь ты, Ник? Хочешь прийти со мной и обрадовать твою маму? Хочешь не упасть лицом, выбрав меня и показав меня во всей красе? Хорошо, я согласна, – вырываю руку, а затем вздыхаю, даже не понимая, откуда такая ярость во мне. Обида, она поглощает меня.

– Прости… просто мне не по себе, Ник. Не по себе, что ты одеваешь меня, кормишь, а ещё салон. Я чувствую себя продажной. Мне неудобно… ох, сложно объяснить, – я запускаю руку в волосы и смотрю на него, ожидая реакции.

– Мишель, так и должно быть. Мужчина всегда заботится о той, кто с ним рядом. И это не продажность, это необходимость отношений. Я не принимаю современных взглядов о власти женщин в мире наравне с мужчинами. Не отрицаю, что вы можете быть умнее, чем мы. Но я устроен иначе. Моя женщина будет со мной, будет принимать то, что я хочу ей дать. И я хочу тебе это подарить, крошка. Хочу показать то, что видел я, что знаю я. Хочу научить всему и дать любую возможность двигаться в том направлении, которое ты захочешь. Вот это я понимаю под отношениями. И я понимаю твои чувства, тебя всю жизнь считали экспонатом. Но я вижу только женщину, которая нуждается в опеке и защите. Нуждается во мне.

– Прости меня, наверное, и я волнуюсь. Прости, не знаю, что на меня нашло. Но и мне сложно принять всё это, – я показываю на кухню, а Ник приподнимает уголок губ.

– Я знаю, что ты богат, Ник. Если раньше я могла тебе сказать, что у меня всё это есть. То сейчас…

– Сейчас тоже это можешь сказать, потому что всё моё – твоё. И я не хочу говорить больше об этом. Прими это просто так, без каких-либо подозрений и мыслей, догадок и выводов. Прими меня вот таким, желающим дать тебе лучшее, что я имею. Лучшее, что есть во мне, – Ник подходит, обнимая меня за талию.

– Хорошо, – вздыхаю я. – Прости меня. Тогда я пойду одеваться?

– Иди, а вечером мы будем танцевать. Ты и я, и пусть все смотрят и завидуют, что мы это можем делать, – он чмокает меня в нос и отталкивает, шлёпая по ягодице.

Вот о чём я и говорила, когда ты жаждешь услышать от него иные слова, твоё сердце готово выплеснуть в воздух тонну розового дыма, тебя больно бьёт о землю, возвращая из твоих фантазий. Я не знаю, что это за дрянная наша особенность, знать наперёд. Возможно, это от неуверенности в себе или же в нём. Не знаю. Но не хочу портить ему этот день, раз он так настроен. И, надеюсь, что завтра моя мрачная, внутренняя стерва расслабится.

Переодевшись, прощаюсь с Ником и спускаюсь, чтобы встретиться с Майклом и без особого энтузиазма поехать в салон. Конечно же, самый лучший, самый закрытый, тот самый, который мне уже не по карману. Я не имею права тратить деньги, которые лежат у меня на карточке, потому что даже не знаю, есть ли они. У меня осталась только наличка, и то пару тысяч.

Вздыхаю, ложась на кушетку для массажа, и стараюсь забыть обо всём. Только он и я, и этот вечер, который надо пережить. Я понимаю, что ему было вчера не комфортно под взглядом матери, он не ожидал этого появления. Но радость, которую я испытала от его слов, была необходимой.

Задремала, пока моё тело услаждали маслами, разминая мышцы. Затем меня отводят в личную комнату, где предлагают лёгкий обед и чай. А после всего этого, когда в голове одна эйфория, начинают заниматься эпиляцией, ногтями, волосами.

В итоге я теряю счёт времени, когда уже уставшая от всех манипуляций с головой и лицом, меня поворачивают к зеркалу. Я привыкла видеть это отражение, и, наверное, я бы оценила старания мастеров по достоинству, если бы не имела с рождения на это денег. Но я имела, и поднятые в замысловатую причёску волосы не отдались трепетом в груди, как и искусный макияж. Но я улыбнулась своей заученной для этого годами улыбкой и поблагодарила всех, уходя из салона и садясь в машину к Майклу, сделавшему мне комплимент.

Поднимаясь в лифте, я заставляю себя улыбаться и не показывать Нику, что я бы всё отдала, чтобы провести вечер вдвоём. Чтобы запомнить навсегда его искреннее счастье и радость, ведь я уверена, что там, на торжестве, он снова замкнётся и не даст воли самому себе.

– Ты собираешься выходить или же будешь переодеваться в лифте? – Слышу насмешливый голос и моргаю, озираясь и слыша неприятный писк вокруг.

– Чёрт, – цокая, захожу в квартиру и встречаюсь с Ником.

– И как тебе отдых? – Спрашивает он, оглядывая меня.

– Отлично, спасибо, мне было это необходимо. Ты был прав, массаж приятно расслабил тело. И вроде бы твои подарки на моём теле стали светлее, – говорю я, снимая куртку и передавая ему.

– Я рад, Мишель, – отвечает он, вешая куртку и закрывая шкаф, поворачиваясь ко мне.

– А ты что делал? – Интересуюсь я.

– Ездил домой, надо было… надо было съездить туда. Потом проверил всё ли готово к вечеру, вернулся, принял душ и сел за проверку отчётов. Тебе было веселее, – Ник, обнимая меня за талию, ведёт к спальне.

– А какой ты подарок приготовил маме? У меня… я ведь ничего не купила… я даже не знаю…

– Ты и не должна ничего покупать, крошка. Я подарил украшения и помог организовать небольшой бизнес для неё, – перебивает он меня.

– Какой?

– Она любит готовить. И в свободное время от преподавания, будет давать курсы по выпечке и других блюд для желающих.

– Думаю, я буду в числе первых, – смеюсь я.

– У тебя будет личный учитель, Мишель. Я, – Ник останавливается перед ванной и поворачивает меня к себе. Я удивлённо смотрю на него, не понимая, что послужило причиной остановки. Он словно хочет мне что-то сказать, и у него не получается. Он сдвигает брови, а глаза бегают по моему лицу.

– Что-то не так? Тебе не нравится, как меня накрасили? – Подсказываю я.

– Нет, всё хорошо для такого вечера, хотя я бы предпочёл видеть твои волосы распущенными, и никакого макияжа. Без макияжа ты выглядишь… другой. А сейчас я вижу ту самую Мишель, которую встретил в День Всех Влюблённых. Которую… я думал о тебе иначе, но сейчас я многое бы поменял. Но мне остаётся только менять настоящее, и всё хорошо просто я не знаю, как ты отнесёшься к тому, что я подготовил. Если взять во внимание то, как ты отреагировала на поход в салон, – медленно отвечает он.

– Ник, забудь, правда, забудь. Я не хотела тебя обидеть, и мне интересно, что ты приготовил. Обещаю, что приму всё из твоих рук с радостью, – заверяю я его, и он кивает.

– Тогда пошли, – он берёт меня за руку и вводит в ванную комнату, а оттуда распахивает дверь, и я замираю.

– О, Господи, – восхищённо шепчу я, смотря на манекен, одетый в невероятное чёрное платье в пол, с оголёнными плечами, расшитое всевозможными камнями и прозрачное от бёдер. А низ его украшен вышивкой и новым блеском камней.

– Я…я увидел его и заказал. Не предполагал, что ты пойдёшь в нём на день рождения моей матери. Я планировал другое мероприятие, но мне показалось, что сейчас его время, – несколько нервно говорит он, и я поворачиваюсь к Нику.

– Оно… у меня слов нет. Оно безумно красивое, – произношу я, подходя к платью и обходя его, разглядывая со всех сторон. Да, у меня гардероб забит кучей разных платьев, но это… это от него и это делает его бесценным. Это его выбор для меня, это планы, которые строит он в отношении меня. И нужно ли мне ещё что-то? Пора бы успокоить душу и улыбнуться, немного скованно и благодарно. Только бы не расплакаться.

– А оно не слишком шикарное для этого вечера? – Спрашиваю я.

– Нет, оно недостаточно шикарно для тебя. Но нормальное для этого вечера. Надень его, а я помогу застегнуть, – предлагает он, подходя к манекену и расстёгивая платье, стягивая его, кладёт на диван.

– Выбор белья за тобой, – напоследок говорит он, выходя за дверь. – Позови меня, я хочу участвовать в этом.

Он закрывает дверь, а я опускаюсь на колени, дотрагиваясь до платья. Чем я заслужила это счастье? Чем же?

Снимаю с себя джинсы, футболку, кроссовки и бельё, всё аккуратно складывая на диване, и подхожу к тумбе, достав оттуда чёрные трусики и ничего более. Всё лишнее, хочется кожей ощущать этот подарок, чтобы она слилась с ним. Осторожно, боясь повредить платье, я надеваю его и придерживаю на груди, окликнув Ника.

Он входит, останавливаясь, и с улыбкой смотрит на меня, а я смущаюсь, как глупая девочка под его горячим взглядом. И я хочу этого, хочу краснеть, хочу быть настоящей и ранимой для него.

– Поможешь? – Спрашиваю я, поворачиваясь к нему спиной.

Ник медленно подходит ко мне, и я чувствую кожей спины его взгляд, оставляющий после себя мурашки. Он застёгивает платье, и его пальцы замирают на моей шее, проводя по ней, и затем его руки опускаются на талию, сжимая её. Я не могу дышать от этой нежности, такой нечаянной и приятной, только закрывая глаза, кладу руки на его. Мы так и стоим в тишине, пока моё сердце раскрывается, словно бутон розы.

– Мишель, спасибо тебе за всё. Спасибо, что вернулась в ту ночь и не дала мне возможности отвергнуть эту жизнь, – он целует меня в шею, и я поворачиваюсь.

– Ник, всё хорошо? Не знаю, но чувствую, что ты о чём-то очень сильно переживаешь. Это как-то связано с твоей семьёй или клубом, или…

– Нет, всё хорошо. Присядь, я надену на тебя туфли, – обрывает он меня, и я подчиняюсь его просьбе, опускаясь на диван.

Он подходит к шкафчику и достаёт коробочку, опускаясь передо мной на колени. Ник поднимает платье и аккуратно надевает на меня туфли, обшитые шифоном. Мне хочется дотронуться до него, проверить, реально ли это, но я только сижу, смотря на его манипуляции с моими ногами. Он встаёт, и я ожидаю следующей подсказки.