– Давай, ты мне нотации почитаешь как-нибудь в другой раз, идёт? Сегодня я на них не настроен. И вам должны были сказать. Могла у Вудов спросить, в конце концов, ты с матерью Райли каждый день общаешься, перемывая нам косточки. За вами должна приехать машина, а остальное уточню. Хорошо, разберусь, мама. Сам не знаю, – хмурясь, отвечает он.

– Господи, и ты мнишь себя взрослым? Ничего не знаешь и даже не интересуешься, Николас! И я потеряла приглашение, а точнее, его Люси выбросила нечаянно. А спрашивать мне стыдно. Ты что, хочешь вогнать меня в краску? Ладно, бог с тобой, как и с этим праздником. Я говорила, что мне ничего не надо. Но сейчас не об этом, я хочу услышать подтверждение своим догадкам: так вы вместе? – Её голубые глаза загораются от ожидания, а Ник глубоко вздыхает и переводит на меня взгляд, прося поддержки и спасения. Но я немного качаю головой, давая ему понять, что он должен сам решить, как ответить на этот вопрос. Я замираю от ожидания, как и Эмбер, с надеждой смотря на сына.

– Да, мама, мы вместе. Мы встречаемся. Теперь ты поедешь домой? – После минутного молчания, наконец-то, произносит Ник. И Эмбер взвизгивает, чуть ли не подпрыгивая. Она начинает обнимать меня и расцеловывать, затем сына, а потом отходит от нас, складывая руки и довольно осматривая нас, пока мы пребываем в шоке от такого всплеска эмоций.

– Значит, Мишель завтра будет с тобой? – Спрашивает она.

– Я совершенно забыл об этом её спросить, но да, мы приедем вместе, – отвечает Ник, а я, вообще, не понимаю, о чём идёт речь.

– Как я рада! Господи, это лучший подарок на мой день рождения! Спасибо, Мишель, я знаю, что мой сын ещё тот…

– Мама, хватит, поезжай. Она тоже это знает, какой я. Встретимся завтра, – обрывает её Ник, и она кивает, снова обнимая нас и целуя.

Я, как молнией поражённая, смотрю на Эмбер, перебегающую дорогу и садящуюся в серебристый седан.

– Эм… что это было? – Медленно произношу я, поворачиваясь к Нику.

– Моя мама, – пожимает он плечами.

– И куда мы завтра едем?

– Со всеми этими событиями у меня из головы вылетело, что у неё день рождения. Пятьдесят пять лет, и я ещё месяц назад заказал торжество, и забыл о нём. Но, Мишель Пейн, окажешь мне честь, поедешь со мной, а то боюсь, я один не справлюсь? – Виновато спрашивает он, а я начинаю смеяться, подходя к нему и обнимая его за талию.

– Всё зависит насколько вы, Николас Холд, будете убедительны этой ночью, можно и не ночью, – игриво произношу я.

– О, я буду очень убедителен, – шепчет он, принимая правила игры, и приближая своё лицо к моему.

– Тогда начинайте, мистер Холд, потому что я готова это с вами обсудить прямо сейчас, – мои пальцы тонут в его волосах, и он целует меня в нос.

– Начинаю, – с этими словами он немного опускается и подхватывает меня, перебрасывая себе на плечо.

Смеясь, вишу на его плече, пока он быстрым шагом и перед глазами у удивлённой охраны идёт к корпусу

Боже, спасибо тебе, потому что сейчас я до безумия счастлива.

Четвёртый шаг

Просыпаюсь и довольно потягиваюсь, ища рукой Ника, но не нахожу, открывая глаза и садясь на постели, сонно озираюсь. Подняв с пола халат, надевая его на себя, иду босиком на поиски моего любимого и невероятного мужчины. Везде пусто, даже Шторма нет. Я решаю, что он, скорее всего, на прогулке, но часы показывают полдень. Отбросив другие мысли, которые появились в голове я, возвращаясь обратно, иду в душ.

Почему нам, девушкам, всегда требуется большего? Мы должны знать, кто мы для мужчин, какие у них планы на нас, и жаждем услышать заветное слово – навсегда. Но вот неведение и страх потерять счастье заставляют нас совершать глупые поступки, вроде мрачного настроения. А всему виной наша натура, слишком пугливая и ранимая, как мы бы ни прятали её за внешним спокойствием и заверением самой себя, что сейчас же всё хорошо. Но нам требуется кольцо на палец, хотя и в этом случае всё может не продлиться до конца жизни. Никогда не знаешь, как повернётся к тебе судьба через несколько минут, что она решит преподнести тебе, и это ещё больше приносит внутри раздражение на саму себя, что вот ты такая эгоистичная. Да, это эгоизм, ненавистный эгоизм, который признан самым опасным чувством на планете. Вопреки всему счастью он омрачает буквально всё.

Сушу волосы, отбрасывая от себя любые мысли. Зайдя в гардеробную, я улыбаюсь, висящей одежде Ника, и подхожу к ней, дотрагиваясь пальцами.

Никогда бы не подумала, что другой человек станет для меня всем воздухом на планете. Расколет мой мир на время до и после. Только ради одного человека можно менять себя, и это будет только раз. Потому что, прикоснувшись к горячему, мы обжигаемся и больше не повторяем этот опыт. У нас срабатывает защитный инстинкт, но не у тех, кто находится сейчас на пике своих чувств. Я продолжаю идти по горящим углям, даже если они слишком болезненны для меня. Только бы перейти эту дорогу и быть в его руках, которые снимут любую боль, успокоят и подарят волшебный мир, о котором ты ранее не знала. И как слепой котёнок будешь следовать за ним, потому что он стал твоим проводником, твоим лидером. И я бы не хотела другой жизни для себя, только познав все краски печали, страха и боли, можно понять, где твоё место. Я уверена, что нам предстоит немало пережить. Остаётся быть сильной, а сила рождается в любви. Она повелевает каждым человеком, а если нет, то он проживает свои дни бесполезно. Любовь даёт нам толчки, чтобы продолжать идти, как бы страшно ни было. Ради одного человека, который так же зависим от тебя, как и ты от него.

Переодевшись в шорты и майку, я выхожу из гардеробной и бросаю взгляд на часы. Прошло полтора часа, а Ника так и неслышно. Я глубоко вздыхаю и решаю пойти на поиски еды. Первый раз за всё время я захожу за перегородку и вижу блестящую чистотой кухню и закрытую серебристым куполом тарелку и запиской.

«Уехал по делам, завтрак ждёт тебя. Отдохни, я скоро буду», – гласит записка, и я откладываю её, улыбаясь и поднимая крышку.

Салат из фруктов и йогурт, осталось только заправить. Я собираю все ингредиенты и иду в гостиную, но потом встаю и перемещаюсь в кабинет Ника, чтобы ощутить его присутствие в каждом предмете. Пока я завтракаю, я чувствую, что мне хорошо. Вот в таких вот простых вещах: быть дома и ждать его, и мне не требуется идти куда-то, а только быть здесь.

Иду обратно с грязной тарелкой, слышу, как лифт пикает и открывается.

– Привет, – с улыбкой говорит Ник, держа в руках два больших чехла, как я полагаю, с одеждой.

– Привет, – улыбаюсь я, – сейчас помою тарелку и вернусь.

Чуть ли не бегом отправляюсь на кухню, ставя тарелку в раковину и открывая воду, как прохладные руки обнимают меня за талию.

– Я скучал, так сильно, что гнал, как сумасшедший, – шепчет Ник, утыкаясь носом в мою шею, она покрывается мурашками от этого. А по телу разливается тепло от его слов.

– Я тоже хотела обнять тебя…

– Так я здесь, можешь это сделать, – перебивает он меня, выключая воду и поворачивая меня к себе. Я смотрю в его глаза, наполненные счастьем и ожиданием.

Прижимаюсь к нему, со всей своей любовью сжимая его шею руками, целуя его подбородок, затем выше и выше, пока не достигаю губ и не ощущаю аромат кофе.

– Поцелуй меня, Мишель, поцелуй, потому что и поэтому я скучал, – шепчет он, и я прикасаюсь к его губам, приподнимаясь на носочки.

Боже, как же я люблю его, до звёзд в глазах, до слёз на щеках, до невозможности дышать.

Ник углубляет поцелуй, дотрагиваясь своим языком до моего, сжимая мою голову руками. И я чувствую, как сильнейшая волна страсти поглощает меня. Мои руки торопливо расстёгивают его кофту и отбрасывают в сторону, но он перехватывает мои запястья, отодвигаясь, и я, удивлённо моргая, смотрю на него.

– Как бы я ни хотел тебя сейчас трахнуть, крошка, но подожду до вечера. Хочу соскучиться ещё больше, ещё глубже, потому что этот вечер станет для нас новым. Мы первый раз появимся перед всеми моими знакомыми, как пара. Я приду первый раз не один. И я хочу запомнить это ощущение, чтобы ночью подарить, вернуть тебе его, – он отпускает мои руки, проводя ладонью по щеке.

– Ник, – я сглатываю от желания немедля признаться ему, и он ожидающе приподнимает брови.

– А где Шторм? – Задаю первый попавшийся вопрос в голове, потому что не могу переступить эту грань, не хочу разрушать его счастье своими чувствами. Не хочу узнать, что они для него лишние, не сейчас, когда всё так прекрасно.

– Я отвёз его в гостиницу для собак, он поживёт там пять дней. У него будут жаркие ночи и дни, как и у нас. Только у нас это будет без последствий, – смеётся он.

– Он будет папой? – Шепчу я, а внутри меня всё сжимается от осознания, что всё же я не так глубоко дотронулась до него, как бы хотела.

– Точно, и у него гарем, – продолжает Ник смеяться, и я улыбаюсь ему, не желая показать, что и я этого хочу. Первый раз за всю жизнь я хочу создать нового человека в любви, которую могу подарить им обоим.

– Понятно, – бормочу я, разворачиваясь и открывая кран, ополаскиваю тарелку и ставлю её на крепление на стене.

– Ты ревнуешь Шторма к его гарему, крошка? – Ник со смехом спрашивает.

«Нет, я ревную тебя к твоим правилам и устоям. Я ревную тебя к прошлому».

– Не говори глупости, я просто не знаю… в общем, я рада, что Шторм занят такими делами, он очень любвеобилен, – выключив кран, я подхватываю полотенце и вытираю руки, поворачиваясь к Нику.

– Не волнуйся, ты у него на первом месте, – со всей серьёзностью заверяет он меня. А я поражаюсь, какие мужчины глупые, раз не могут понять то, что лежит на поверхности.

– Здорово, – пожимаю я плечами, вешая полотенце обратно.

– Какие у нас планы? – Спрашиваю я.

– Планы у нас следующие. Сейчас ты спустишься, где тебя будет ожидать Майкл. Он отвезёт тебя в салон, там тебя подготовят к вечеру. Затем привезёт, мы переоденемся и поедем. Массаж, спа-процедуры, всё в твоём распоряжении и для твоего наслаждения, – перечисляет Ник.