– Если ты хочешь, веди меня. Это теперь в твоих руках, – он забирает у меня пустой бокал, ставя его на пол, и открывает мою ладонь, куда падает доверие этого мужчины.

Улыбаюсь, сжимая в ладони ключ, и беру Ника за другую руку, быстро, насколько позволяет мне узкое платье, спускаюсь по лестнице, а он идёт рядом. Я бросаю на него быстрый взгляд, видя, как он всё же нервничает, и ускоряю шаг, чуть ли не бегом достигая центральной комнаты.

Попав в замочную скважину, я останавливаюсь, коря себя за помутнённый рассудок. Повернувшись к Нику, я убираю руку от ключа.

– А ты? Хочешь ли ты впустить меня туда? Не потому, что я требовала это? А потому что ты сам этого захотел? – Спрашиваю я.

– Больше всего на свете, – тихо говорит он и берёт мою руку, поднося обратно к ключу, и вместе со мной поворачивает его два неполных раза, а затем три раза назад. Дверь щёлкает, и я делаю глубокий вдох. Ник отрывает свою руку, я нажимаю на ручку, делая шаг в тёмное пространство.

Ничего не вижу, потому что дверь за нами закрывается. Моё сердце, вновь как безумное бьётся в грудной клетке, и я сглатываю от смеси страха и возбуждения. Неожиданно всё озаряется алым светом, и я моргаю, привыкая к этому.

– Боже, – шепчу я, смотря на миллион отражений вокруг нас.

Это действительно зеркальная комната, уложенная от пола до потолка этим невероятным материалом. Я словно попала куда-то в параллельный мир и не могу сделать шаг, только озираясь, а мои губы улыбаются, пока я смотрю вверх, затем вниз, а потом поворачиваюсь к Нику, ожидающего, моей реакции.

– Почему зеркала? – Спрашиваю я.

– Мой фетиш, наверное, но это безумно возбуждающе, когда ты можешь с любого ракурса смотреть на секс, – нервно отвечает он.

Я разворачиваюсь, чтобы теперь полностью осмотреть комнату, огромную комнату, где по центру стоит своеобразная кровать на пьедестале с четырьмя высокими металлическими столбиками. Подойдя к одному из них, мои пальцы дотрагиваются до цепи и кожаного наручника.

– И много тут было секса? – Спрашиваю я, заставляя себя не ревновать, но всё же, это выходит резко и неприятно отдаётся в груди.

– Я не девственник, Мишель, – отвечает он, а я усмехаюсь, огибая постель, и подхожу к странному креслу, очень похожему на гинекологическое.

– А что это? – Указываю на него, оборачиваясь к Нику.

– Это место… в общем, место, где проходит определённая сессия, – медленно поясняет он, подходя ко мне.

– Какая?

– Токовая или же импульсная.

– Не понимаю, – мотаю я головой, а он улыбается.

– Наверное, и не нужно.

– А почему тут так пусто? – Снова осматриваю зеркала вокруг, не находя ничего, что могло бы подтвердить этот мир.

– В каком смысле?

– Ну там плётки, ремни… да не знаю я, чем ты ещё пользуешься, – отвечаю я.

– Здесь всё есть, просто это скрыто, – он делает шаг назад и легко дотрагивается до странной формы зеркала. Раздаётся щелчок, и оно распахивается, затем ещё и ещё одно, являя моему изумлённому взгляду стену, с разными, извращёнными девайсами, подвешенными на крючки.

Я осторожно подхожу к ним, дотрагиваясь пальцами до плоской дощечки с вырезанным внутри кругом, и я бросаю быстрый взгляд на руку Ника, где повторяется рисунок татуировки.

– Это паддл, может разогреть кожу и принести существенную боль, – поясняет Ник.

Отрываю руку, обнимая себя, словно пытаясь защититься от всего этого. Но тяжесть в груди разрастается, когда я смотрю на всевозможные плети с разными наконечниками, блестящими в алом свете, на непонятные щипцы, палки и даже трости.

Должна, должна узнать глубже обо всём этом.

– Но ты говорил, что сессия проходит внизу, а тут ты, я так понимаю, только… только…

– Трахаюсь. Да, но иногда хочется ударить, причинить ещё боли или же меня просят об этом, поэтому это здесь есть на всякий случай, – подсказывает он.

– А вот это, – я указываю вновь на стул, – это ты пробовал?

– Да, я не пользуюсь такими вещами, не изучив их до конца.

– И ты это делаешь с ними тут, а не внизу?

– Внизу тоже есть похожий набор, но это сделано специально для меня. Его привезли месяц назад, и я пока не пробовал его здесь, – говорит он.

– Это больно?

– Если увеличить ток, то да. Но в основном многие, да большинство, находят это очень возбуждающим.

– А ты мог бы… мог бы показать мне, как это работает? – Сглатываю от страха, но моя любовь настолько желает утонуть здесь рядом с ним, что я поддаюсь этому чувству.

– Нет, – качает головой Ник.

– Но почему? Я хочу попробовать. Ты сам говорил, что… что мне понравится. И ты… я знаю, что ты опытный, ты не причинишь мне осознанно боль. Я доверяю тебе и хочу тоже попробовать, что означает этот ток, – неуверенно произношу я, делая шаг к нему.

– Крошка, тебе не стоит это делать. Мы можем поехать домой…

– Нет. Я. Хочу. Это. Я хочу, чтобы ты занялся сексом со мной тут. Я хочу сесть в это кресло, и ты сделаешь то, о чём прошу. Ведь я добровольно пришла сюда. И добровольно выбрала допустимое для себя. Я хочу остаться тут. Позволь мне эту малость, – мой голос приобретает уверенность, пока я говорю.

– Это не малость, Мишель. Но я дам тебе время обдумать всё, пока меня не будет, – кивает он.

– А ты куда? – Испуганно быстро подхожу к нему.

– Если ты хочешь, чтобы я трахнул тебя здесь, то я буду это делать долго. И под конец у тебя не будет сил, чтобы куда-то идти, а тем более одеться. Поэтому мне надо самому переодеться, и принести одежду, в которой я вынесу тебя отсюда. Ты хочешь увидеть меня, как Топа, и я готов тебе это показать, но предупреждаю, что это может быть для тебя слишком. И тогда ты скажешь стоп-слово, после которого я прекращу любое воздействие на твоё тело. Это серьёзное решение, Мишель, – чётко говорит он, и я киваю.

– Хорошо, иди. Я останусь тут и подумаю, – говорю я.

Ник разворачивается и выходит из комнаты, оставляя меня одну. Я знаю, что тут тепло, но моя кожа покрывается мурашками. Готова ли я на это? Могу ли я перебороть страх, который сейчас переполняет тело? Но я ведь доверяю ему, он ещё ни разу во время секса не причинил мне ту боль, которую я бы не смогла вытерпеть. Но всё же, волнение и незнание ничего из этого мира, заставляют меня задышать чаще и присесть на край постели.

Меня передёргивает от мысли, что он здесь был со многими. И теперь понимаю, почему я захотела именно это кресло. Оно было новым, неиспользованным и это будет тут для него, как и для меня, в первый раз.

Я слышу за спиной, как открылась и закрылась дверь, и оборачиваюсь. Смотрю на Ника, бросившего на пол одеяло и что-то ещё.

– Не передумала, – уверенно говорю я.

– Я даже не сомневался, – смеётся Ник, и теперь, только отмирая от своей уверенности, я вижу, что он переоделся в похожие, что и были на нём в ту ночь, лёгкие чёрные штаны, а его торс оголён, и он босиком.

Мои руки тянутся к маске, чтобы снять её. Развязав тесёмки, я стягиваю её с лица, нервно крутя в руках. Ник подходит ко мне и забирает её из рук, отбрасывая в сторону.

– Иди ко мне, – шепчет он, протягивая мне руку.

Вкладываю в неё свою, и Ник притягивает меня к своему горячему телу.

– Не волнуйся, – заверяет он меня, и я киваю, натягивая улыбку.

– Нет нужды притворяться передо мной, что тебе не страшно. Расслабься, всё будет хорошо. Тебе понравится, – его дыхание дотрагивается до моей щеки, а затем его губы прикасаются к коже, и я закрываю глаза.

Мои руки ложатся на его грудь, а он поглаживает ладонями мою спину, медленно целуя каждый миллиметр скулы и осторожно прикасаясь к моим губам. Я слышу, как быстро бьётся его сердце, и моё подхватывает этот ритм. А губы подаются вперёд, крепче прижимаясь к его. Ник сильнее обнимает меня, и я приоткрываю рот. Его язык проходится по ряду зубов, и я улыбаюсь, полностью расслабляясь.

– Я говорил, что с ума схожу по твоей коже, – шепчет он, подхватывая пальцами волосы, и отбрасывая их назад.

– Не потому, что хочу испортить её, а потому что хочу трогать постоянно, – его губы проходятся по моей шее, и я издаю тихий стон, цепляясь за его шею, и выгибаясь.

– Ты мой ангел, прекрасный и невероятный ангел, Мишель, – его пальцы подхватывают платье с двух сторон на плечах, и он резко дёргает за него, что раздаётся треск, а я пошатываюсь от силы этого воздействия.

Ник продолжает разрывать на мне платье, а внутри меня поднимается невероятное желание от этого животного действия. Оно такое острое, что губы пересыхают, и я облизываю их, открывая глаза, когда он опускается передо мной на колени, дотрагиваясь до ног.

– Обопрись, – говорит он, и я хватаюсь за его плечи, пока он снимает с меня туфли, отшвыривая от себя.

Его губы неожиданно дотрагиваются до коленей, и они вздрагивают, как и я сама, наслаждаясь этими поцелуями, поднимающимися по ноге, и останавливаются рядом с кромкой трусиков. Ник языком очерчивает контур, а я откидываю голову, отдаваясь полностью сжимающимися мышцами внутри и влажностью между бёдер. Подхватив пальцами трусики, он стягивает их, и я переступаю преграду. Он выпрямляется, снимая с меня остатки платья и подавая мне руку, и я уверенно вкладываю свою.

Ник подводит меня к креслу и подхватывает за талию, сажая на него.

– Ложись, прими самое удобное положение, – говорит он, поднимая мой подбородок.

Киваю и откидываюсь спиной на кожаную обивку, раздвигая ноги, как предполагает кресло. Ник берёт мои руки и укладывает их, застёгивая на запястьях и около локтя ремнями. Затем он обматывает меня вокруг талии, и последнее, закрепляет в двух местах ноги: на щиколотках и около бёдер.

– Это для того чтобы ты сама себе не нанесла вред. Твоё дело – довериться мне, – говорит он, нажимая на зеркало, и оно открывает моему взору небольшой аппарат, как у кардиологов.

Ник берёт в руки плоские датчики и смазывает их каким-то раствором, а затем прикрепляет к правой груди с двух сторон, как и к левой. Ещё две ложатся на внутренней стороне бёдер. Я закрываю глаза, заставляя себя расслабиться, ведь я верю ему.