Его рука в чёрной перчатке дотрагивается до ярких и уродливых отпечатков извращённой любви. И их даже не сосчитать. Меня передёргивает от этого.

Он переворачивает бутылку, зажимая горлышко. Резкий аромат алкоголя моментально заполняет тяжёлый воздух вокруг. Алые капли попадают на раны, принесённые Ником. И Лесли извивается под дождём из «бокала вина» после основного блюда. Тело девушки сотрясается в сильнейших конвульсиях, её подкидывает то вверх, то вниз. Она извивается, но освободиться не может из-за цепей на её теле, удерживающих её. А он продолжает лить на неё кровавый напиток. Её крик застревает в моих ушах. Моё дыхание сбивается, и я слышу, как каждый присутствующий замер в ожидании чего-то грандиозного. Последний крик Лесли, и её голова безвольно падает на дерево, а тело расслабляется. Сильнейшая волна от последнего вздоха девушки проходит по залу, и звучат громкие аплодисменты. Резкая тошнота подкатывает к горлу, когда Ник поворачивается к толпе, изгибая губы в победной улыбке. Я не могу больше смотреть на этого человека. Моё сердце не выдерживает боли, которую я сейчас перенесла. Мне противно и так гадко, что я разворачиваюсь и быстро взбегаю по лестнице. Только бы убежать, только бы оставить всё тут. Но я знаю, что с этого момента моя жизнь полностью изменилась, потому что я увидела монстра во всём его обличии.

Айсберг, который скрывался под водой, явился для меня во всей красе. И боюсь, что и в этот раз от столкновения с ним, корабль, под названием любовь, потерпел крах и пошёл ко дну вместе со мной.

Десятый шаг

Словно в бреду поднимаюсь по лестнице, не понимая, что происходит внутри меня. Всё вокруг кружится от переизбытка адреналина в крови.

Господи, как его много. Почему так ярко? Меня трясёт от всего, что увидела, я не знаю, куда мне идти, останавливаясь у лестницы, и чувствуя, что ноги предают меня подкашиваясь.

– Дорогая моя, сейчас я помогу тебе, – меня за талию обхватывают мужские руки, а затем меня поднимают на руки, и куда-то несут.

Но не могу сконцентрироваться на этом, всё ещё пребывая под властью увиденного. Картинки, они бегают перед глазами, смешиваясь с улыбкой нежных губ, с горячим шёпотом, с обещаниями, а затем сменяются свистом кнута и криками. Они такие громкие, они там… внутри меня. Они продолжают терзать меня изнутри.

Меня опускают на постель, поддерживая за плечи, и я пытаюсь дышать, поднимая голову на Роберта.

– Всё, всё уже закончилось, – успокаивает он меня, но я мотаю головой, срывая с себя его руки и обнимая себя, впиваясь в свою кожу ногтями. Хочется разодрать её, чтобы перебить сильнейшую боль внутри. Боже, как же это невыносимо. Это не отпускает меня, и я не знаю, как с этим справиться. Я не могу сидеть и вскакиваю, тут же падая обратно.

– Боже… боже… он убил её… убил, – шепчу я, срывая маску и трясущимися руками, зарываясь в волосы.

– Нет, не убил. Возьми, выпей, у тебя шок, – говорит Роберт, присаживаясь напротив меня на корточки, вкладывает в мою руку бокал с ароматом водки.

– Нельзя… нет… убил, – как в бреду шепчу я, мотая головой.

– Давай, – он уже подносит бокал к моему рту и заставляет открыть его, заливая в меня горячительный напиток, от которого я начинаю откашливаться.

Что-то внутри разрывается, и мне хочется закричать, закричать от боли внутри, от страха и от картины, которая стоит перед глазами.

– Она вошла в состояние сабспейса. Это лучше, чем оргазм. И знаешь ли ты отличие, между отношениями садист-мазохист и доминант-сабмиссив? – Спокойно интересуется Роберт, а я развожу руками.

– Да мне по хрен! Это уродство! Это отвратительно! Он отвратителен, как и это место! – Кричу я, начиная в голос плакать.

– А отличие в том, что он её не наказывал. Они были равны. Он любит причинять боль, а она принимать её. Это было добровольно как с его стороны, так и с её, – продолжает он как ни в чём не бывало.

– Какой урод сделал это место? Кто, вообще, готов за это всё платить? – Стону я, пока меня разрывает от эмоций.

– Владелец и Мастер, которому подчиняются все – Николас Холд, – это заявление повисает в воздухе, и я затихаю, шокировано поднимая голову, на улыбающегося мужчину.

– Что? – Переспрашиваю я.

– Владелец этого места, как и всей сети – Николас Холд. Он главный тут, Мастер и состоит в мировом сообществе доминантов. Они прописывают сессии, придумывают новые и новые изощрения. И ему все поклоняются. Быть в его нижних хотя бы раз – это успех в наших кругах, это тысячи долларов сверху за такой подарок ему. Он всегда оплачивает их услуги, ведь он получил наслаждение. Это его благодарность за синяки и гематомы, за переломы и порезы. Отступные, так сказать. А после сессий он отправляется в свою закрытую комнату, где его уже ожидает девушка, с которой он будет заниматься сексом. Сейчас он, скорее всего, уже там и напрочь не вспоминает о тебе, – каждое слово, вырезается на моём сердце, и мне становится трудно дышать.

Меня окатывает таким сильнейшим ледяным душем, что я издаю стон, как раненный зверь, терзаемый единственным опасным демоном. Всё, что было в прошлом рядом с ним, теперь кажется лишь сном. И я очнулась сейчас, увидев… узнав, что была полностью права.

– Боже, – шепчу я, скатываясь с постели и садясь на пол. Мне хочется исчезнуть, стереть из памяти всё, что связано с Ником. Он главный. Всё его! Его! Он тот самый человек, извращающий тут каждого и давший всем дом, в котором они могут продолжать терзать тела и души. Это ад. И я горю в нём, до костей горю и плавлюсь в своей фантазии о любви. Как же я была глупа, как же я так утопила саму себя? Когда всё вышло из-под контроля? Когда превратилось в ужасный нескончаемый кошмар?

– Ну, дорогая моя, не стоит так убиваться. Он этого не стоит, но поплачь, это облегчит состояние, – рядом со мной на пол опускается Роберт и обнимает меня за плечи, прижимая к себе.

Но слёз нет, ничего нет внутри, кроме пустоты. Я невидящим взглядом смотрю на дверь, которая скрыла меня от ужаса, творящегося здесь. Тишина стала мёртвой, как и всё во мне. И я позволяю мужчине гладить меня по спине, убаюкивать и что-то бормотать.

– Почему она… почему он выбрал её? – Шепчу я, и Роберт берёт меня за плечи, отстраняя от себя.

Поднимаю на него голову, и отчётливо вижу в его глазах жалость. От этого становится ещё хуже, чем раньше. Но больнее сделать невозможно, это предел. Это максимум моей эмоциональной боли. Я больше не могу, сил не хватает, даже чтобы мыслить.

– Я слишком много рассказал тебе и жалею, что показал это всё. Ужасно смотреть, как доверие больше не вернуть, и отвратительно понимать, что я причастен к этому всему. Моя милая девочка, жизнь не всегда прекрасна, но ошибки совершаем мы сами. У тебя нет человека, готового тебе подсказать, но теперь у тебя есть я, – качает головой Роберт, дотрагиваясь до моей щеки ладонью и поглаживая её. Ничего, ничего не происходит со мной. Даже отвращения нет, все чувства атрофировались.

– Почему? – Повторяю я вопрос, он вздыхает, убирая руку от моего лица, и встаёт, подавая мне руку.

Он усаживает меня обратно на постель и подходит к бутылке, стоящей на тумбочке рядом с кроватью.

– Потому что вчера в первой половине дня Лесли появилась здесь и устроила скандал. Мы все тут были, кроме Холда. Она кричала, обвиняла его в том, что больше Мастера не существует. Навела здесь балаган. Я и Вуд пытались успокоить её, но было ощущение, что она под чем-то. Она взбудоражила всех, ведь он лидер, на него ровняются, за ним следуют. А тут такие слова. Он приехал, на него ополчились все, люди решили выйти из клуба, требуя подтверждения его силы, начался ужас. И он сказал, что ничего не изменилось, он планировал сессию как раз с Лесли. И назначил день – сегодня. Это его обязанность и любовь, которая никуда не исчезнет. Люди успокоились, многие даже возненавидели Лесли за то, что выбила этот дар. Боюсь, теперь каждая вторая нижняя захочет так же. И он будет нарасхват. Вот такая гнилая правда для тебя, дорогая моя, – он выпивает залпом напиток, а я закрываю глаза от сказанного.

Поэтому он вчера уехал, поэтому был таким странным. И поэтому так легко отпустил меня, зная, что сегодня ему предстоит быть здесь. Чтобы не мешала, отмахнулся от меня как от навязчивой мухи, шумящей и не дающей жить спокойно. Но зачем тогда улыбался рядом со мной? Зачем ещё больше заставил полюбить его? Зачем так гнусно поступил со мной, продолжая цирк, раз знал, что это конец?

В моей голове складывается вся цепочка событий, и это забирает последние силы, приводя мой организм к истощению. Мне хочется убежать отсюда, уйти и спрятаться в других руках. Марка. Он поможет мне, поможет пережить это, даст возможность дышать и не травить себя пропитанным ложью воздухом. Садист моей любви, моего тела и моей души. Люблю ли я его сейчас? Да, чёрт возьми, да. Но когда отпустит? Когда станет легче? Я не знаю, больше ничего в этой гадкой жизни не знаю.

– Я хочу уйти. Где мы, вообще? – Открывая глаза, вздыхаю и поворачиваю голову к Роберту, странно смотрящему куда-то вперёд.

– Это тот самый этаж, где проходит отдых. Многие уединяются, чтобы после вот таких сессий, заняться сексом и выплеснуть эмоции. Комнаты, уверен, уже все заняты, – он моргает, переводя, на меня взгляд.

– Бордель какой-то. Всё тут пропитано гнилью, как и каждый присутствующий. И это нравится? Эта боль возбуждает? Эти рубцы и эта кровь? – Сквозь ком в горле говорю, вставая с постели, и стирая руками с себя ощущения, что я вся в грязи. Мне требуется очиститься, смыть это с себя. Эту гадость. Это болото из извращений и садизма. Я даже и думать не могла, что это будет настолько глубоко неприятно. Ведь то, что я читала, ароматные ландыши, по сравнению с реальностью.

– Да, это очень возбуждает. Возбуждает каждого из нас, – медленно говорит он, подходя ко мне. – Пока ты не понимаешь этого, но пройдёт время, и ты осознаешь, что тебя тянет сюда. Тянет в эту жизнь.