– Что? – Переспрашиваю удивлённо я. – То есть, если я не хочу быть этим грёбаным сабмиссивом, у которого нет прав и чувств, а только, как ты сказал, желания Мастера, я должна свалить отсюда? То есть в самом начале я была права, и я тебе нужна была только для этого? Ты хотел опустить меня на колени и увидеть моё подчинение тебе? Ты хочешь меня сломить и сделать одной из миллиона твоих рабынь?!

– Я хочу тебя любую, ты сама преподносишь наши отношения, как тему. Ты начинаешь мыслить, как сабмиссив. Но я не требовал от тебя этого. Это твоё решение. Ты постоянно воспринимаешь любое моё слово, как приказ. В любых отношениях есть доминант и сабмиссив, даже в вашей приторной жизни. Всегда у кого-то больше силы, чем у другого. Всегда кто-то подчиняется другому. Это правила самой жизни. Предназначение твоё рядом со мной – быть слабой и моей. Я старше, я сильнее, и тебе нравится это. Ты сама любишь подчиняться мне, тебя это заводит. Ты сабмиссив, Мишель. Но это не означает, что я предложу тебе контракт, потому что это оскорбит меня. Наши отношения перешли грань темы, выйдя за пределы любых аспектов. И я привыкаю к этому, а ты ни черта мне не помогаешь, а только усугубляешь мои желания остановиться. Зачем ты это делаешь? Почему сама же противишься себе и мне? Зачем, Мишель? – Ник хватает меня за талию, притягивая к себе, пока я отхожу от его слов и пытаюсь найти хоть какое-то ответное решение. Но нет, ничего нет. Внутри меня ураган из ощущений и чувств, непонятных чувств, словно сейчас моя душа соединяется с телом, а я распахиваю глаза шире, смотря на новый мир.

– Потому что тогда ты будешь прав! Ты будешь прав во всём, а я потеряю себя. Я уже потеряла себя в тебе. Не хочу быть сабмиссивом, не хочу подчиняться тебе. Хочу иметь своё право голоса и своё мнение. Потому что если я скажу это, если соглашусь с тобой, то ты уйдёшь, получив то, что хотел с самого начала. Не хочу отпускать тебя. Не сейчас. Не сегодня, – ударяю руками по его плечам, но Ник не даёт мне этого сделать во второй раз, перехватывая мои запястья. Он не даёт мне бороться с собой, соблазняя меня и маня своими чёртовыми омутами тёмных глаз, которые заполняют мою душу.

– Я не стану каждую минуту уверять тебя в том, что ты здесь непросто, как одна из тысячи. Я сказал тебе уже достаточно, а твои страхи… Боже, какие они глупые. Вот поэтому дай мне возможность владеть ими и избавить тебя от них. Если тебя оскорбили, то оскорбили и меня. Если тебя обидели, то обидели и меня. Если ты улыбаешься, то улыбаюсь и я. Вот, что значат для меня наши отношения. Для тебя это тема, но это не она. Прекрати всё сводить к ней. Ты не принадлежишь им, так не позволяй и мне затащить тебя туда. Дай мне другую жизнь. Подумай об этом, когда остынешь, можешь идти куда угодно, даже к своему Марку. Но если ты примешь это так, как оно есть, то я буду ждать тебя здесь. Если нет, то я всё же буду ждать тебя, чтобы отлупить за потерянное наше время, и ты придёшь, не сразу, но придёшь. Потому что ты самая непонятная девушка, которая у меня была. И только попробуй… серьёзно, только попробуй, не вернуться…

– Ты выгоняешь меня? – Дрожащим голосом перебиваю я его.

– Нет, даю тебе варианты для отступления, право выбора, чтобы ты обдумала всё, пришла к решению, которое поможет и тебе, и мне. Я не отпускаю тебя, так и ты держи меня. Держи крепко и сильно, как сейчас. Мне нравится твой страх потерять меня, это означает, что ты не сдашься, хотя твоя головка сейчас наполнена глупостями. Крошка, ты мой сабмиссив, моя женщина, моя боль и моя головоломка. А сейчас, если ты будешь продолжать на меня так смотреть, то боюсь, я прижму тебя к стенке и трахну, а затем ещё и ещё раз, пока ты сама не скажешь это вслух. Но если ты всё же, хочешь мне что-то сказать, то я слушаю тебя. Ты моя или нет? – Он запускает руку в мои волосы, толкая меня спиной куда-то, пока моё сердце с бешеной скоростью набирает обороты, а тело накаливается от смеси радости, любви, страха и сладости.

– Твоя. Я твой сабмиссив, но это не означает, что я готова на твои плётки. Это не означает, что позволю тебе избивать меня и подчинять себе. Это не означает, что стану такой же, как Лесли или Зарина. Я останусь собой, Ник, буду собой. Пусть это будет понятие сабмиссив, и повторяю его лишь потому, что это твоя тема. И я принимаю её такой, какая она есть, но не свыклась с этой мыслью, – выдыхаю я, когда моя спина встречается со стеной, и Ник вжимает моё тело в своё. Его губы растягиваются в соблазнительной улыбке, его приближающееся дыхание к моим губам иссушает их. И я замираю, смотря на эти спелые розовые губы, и закусываю свою, чтобы не податься вперёд и не притронуться к ним.

– Это означает только то, что я главный в наших отношениях, Мишель. Это означает лишь то, что я буду защищать тебя, как умею и знаю. Это означает, что ты выбрала меня. Это означает, что ты выше, чем просто моя. Ты это я и наоборот. Это означает, что мы вместе. Я доминирую над тобой. Я решаю за тебя, и ты принимаешь мои решения, как свои. Не стану применять на тебе свою силу, пока ты сама об этом не попросишь. Но ты попросишь. Вот теперь это честно, крошка, твоя честность по отношению ко мне и к себе, ведь я не скрывал, кто я. А ты даже не подозревала, насколько моя сила станет твоим спасением. А твоя нежность станет моей мощью, – Ник проводит ладонью по моей щеке, и я закрываю глаза, ощущая полное освобождение своей души. Легко, внутри стало непривычно легко и свободно. Словно действительно моя судьба теперь в его руках, и я полностью доверяю ему её, потому что верю каждому его слову.

– Я боюсь этого всего, – тихо признаюсь и открываю глаза.

– Знаю. Знаю, Мишель, поэтому я здесь, чтобы уберечь тебя от страхов и оставить рядом со мной, не подо мной, а рядом. Место сабмиссива ниже, но ты на другой ступени. И никогда я не опущу тебя туда, потому что это будет означать конец всему, что я начал чувствовать, – говорит он, отклоняясь от меня и обнимая меня за талию, прижимая к себе. И я снова плыву в его теплоте и своей любви к моему садисту. Прекрасный садист, терзающий мою душу и заводящий сердце.

– Что будет с отцом, Ник? – Спрашиваю я шёпотом.

– Ты хочешь простить его? – Так же отвечает он.

– Не знаю, но… сложно принимать это всё. Сложно разрываться и не знать, как жить дальше с этим.

– Дай себе передышку, всё встанет на свои места, когда буря пройдёт и твой отец успокоится. Я помогу ему, обещаю, что помогу, но не так, как он ждёт. Хочу, чтобы он стал тем, кто он есть. И тогда мы подумаем, как быть дальше, – Ник отодвигается от меня, и я поднимаю голову на него.

– Спасибо, – тихо произношу я.

– Я это делаю только потому, что ты моя. А сейчас у меня новое предложение, хотя это приказ, но в нашем случае я предлагаю, а ты немного возмущаешься, но соглашаешься. Идёт? – С улыбкой спрашивает он, а я сдвигаю брови, не понимая, что он имеет в виду.

– Сегодня вечером мы идём в ресторан. Ты и я. Пора слова превращать в реальность, – поясняет Ник.

– Я…я не могу, – мотаю я головой.

– Мишель, – он повышает голос, а я вздыхаю.

– Ник, я не могу пойти с тобой, вот такая, – поднимаю руки, указывая на раны под тканью.

– Это все причины, по которым ты начинаешь возмущаться? – Иронично интересуется он, вызывая мою улыбку.

– Да.

– Тогда у меня масса предложений для твоего наряда. Пошли, – Ник хватает меня за руку, выводя из кабинета, уверенным шагом направляясь к гардеробной.

Он отпускает меня, подходя к вешалкам, и быстро перебирает чехлы с одеждой, выбрасывая на диван несколько.

– Вот, все с длинными рукавами, поэтому тебе не о чем переживать. Мы поднимем бинты выше, их не будет видно, и ты идёшь со мной в ресторан ужинать, Мишель. А сейчас можешь принять ванну, у меня есть работа. И через пару часов, я присоединюсь к тебе, даже разрешаю поиграть со Штормом, побалуй его. А я немного позавидую, – говорит Ник, выходя из гардеробной, оставляя меня стоять ошеломлённую и моргающую.

Но через несколько секунд он возвращается, поднимая руку и указывая на меня.

– Но я недоволен, что ты снова прогуливаешь. Это последний раз, дальше, моя ладонь встретит твою аппетитную задницу, крошка, – с этими словами он снова выходит, а мои нервы полностью сдают, и я начинаю хохотать, опускаясь на пол.

Нет, моя жизнь полное безумие. Он полное безумие в моей жизни. Но сейчас принимать её легче, я услышала от него всё, чего мне не хватало. Я сказала то, что подсознательно хотела. И теперь пора начать новую безумную жизнь. Мы безумцы, которые поглощены собственными пороками, и это наше настоящее, наша реальность и я готова тонуть рядом с ним.

Двадцатый шаг

– Мишель, всё хорошо? – В ванную комнату стучится Ник, и я моргаю, концентрируя взгляд на своём отражении.

– Да-да, иду, – отвечая, глубоко вздыхаю и в последний раз критично осматриваю себя.

Как Ник и говорил, все платья имели длинные рукава, но только одно из них подходило для меня настоящей. Новой меня, созданной для него. Из тёмно-красной ткани с оголённой спиной, длинным подолом и спереди не обещающее ничего интересного, но сзади оно говорило о многом. И мне хотелось это сказать ему. Хотелось быть красивой и сексуальной только для него. Сейчас я понимаю, что он имел в виду, говоря о моей показной сексуальности. Только вот тогда у меня не колотилось бешено сердце при виде мужчины, и я не чувствовала себя желанной женщиной. Невероятно, насколько мужчины могут дарить эту иллюзию счастья даже от блеска глаз напротив и забирать её с собой навечно. Ты словно гордишься, когда он одобряет твой наряд и в глубине его взгляда зажигается смертельный огонёк, передающийся тебе покалыванием и обещанием большего… позже.

Выхожу из ванной комнаты, направляясь к гостиной, как вижу Ника в идеальном чёрном костюме, держащим моё новое пальто.

Шаг за шагом, пока я приближаюсь к нему, всё тело вытягивается как струна, а на губах появляется глупая улыбка, потому что он смотрит. Смотрит глубоко и страстно в моё сердце, читая каждый позыв тела и желаний.