– И я хочу узнать, что он написал мне, – продолжаю я.

– А ты не знаешь? – Удивляется Ами.

– Нет, я даже не знаю, где мой мобильный, – качаю головой.

– Хочешь, поеду с тобой, – предлагает она.

– Нет, вам не следует влезать. Это мои ошибки, и придётся решать их только мне, а потом… не знаю, куда я пойду. Не могу вернуться домой.

– У меня будешь жить, – говорит Сара.

– Нет, у нас. Папа тебя защитит, он же видел, что твой больной. Да и сказал он, что ещё в Оттаве он изменился. Словно его подменили. Он сказал, что если так пойдёт дальше, то нам придётся прекратить общение с твоими родителями. Это вышло за границы, тем более драка с Марком, вообще, отца вывела из себя, – вставляет Ами.

– Нет, девочки, я что-нибудь придумаю. Не хочу подставлять вас больше. Мой отец… сама не понимаю, что с ним. Почему он так возненавидел его, почему так злится, почему ненавидит меня, почему стал таким. То, что я увидела вчера, было как страшный сон, в котором главная роль отдана мне, как жертве. И если бы не убежала, то не знаю, что было бы дальше. И сейчас я готова встретиться с Марком, готова к последствиям, а потом буду ждать, – с этими словами я поднимаюсь с места и поправляю рукава, закрывая свои бинты до пальцев.

Уверенно разворачиваясь, выхожу из-за стеллажей и спускаюсь по лестнице. Не могу больше думать и предлагать для себя варианты. Больше нет слов, чтобы объяснять что-то. Больше нет сил, чтобы защищать себя. Только идти, как в тумане, ощущая тошноту и тяжесть туч надо мной. Знать, что мой отец стал для всех чудовищем, которого необходимо изолировать. И я не могу даже предположить, что он сделает со мной, когда увидит меня. Да, я боюсь, страшно боюсь этой встречи, а спрятаться мне не за кем. Да больше и не буду прятаться.

Выхожу на улицу и иду к главным воротам, ожидая Марка. Холодный ветер пронизывает моё тело до сердца, но я стою, не ощущая ничего больше. С громким визгом передо мной останавливается спортивный «Мерседес» и оттуда выскакивает Марк, тут же обхватывая меня в крепкие объятия, от которых я издаю стон боли.

– Мишель, боже, девочка, ты в порядке. Поехали, быстро в машину, – говорит он, толкая меня в салон автомобиля, и я позволяю ему это.

Он садится за руль и резко стартует, а я судорожно вздыхаю, чувствуя до сих пор спазмы в руках.

– Что он сделал с тобой? Я тебе звонил! Блять всю грёбаную ночь пытался дозвониться! Где ты была? – Выкрикивает он вопросы.

– Давай посидим в каком-нибудь кафе, хочу только поговорить и выпить воды, потому что меня тошнит, – слабо подаю я голос.

– Хорошо, но потом поедем ко мне. Я переехал, – бросает он и сворачивает на оживлённую улицу.

Молчу, не зная, что ответить. Но присутствие этого парня отчего-то даёт мне силы и возможность дышать легче. Наверное, когда рядом с тобой мужчина, ты чувствуешь безопасность. Хотя с Люком я такого никогда не ощущала, да и не было возможности проверить его силу. Он всегда проиграет и Нику, и Марку в этом. Потому что нет стержня, который есть в этих представителях сильного пола.

Мы останавливаемся у незаметной кофейни, и Марк выходит из машины, предлагая мне руку. Но я не могу за неё взяться, потому что знаю, насколько мне будет больно. Я только качаю головой и кое-как выползаю из автомобиля, поправляя рюкзак на плече.

Мы в тишине садимся за дальний столик и делаем заказ. Он кофе, а я воду.

– Что с твоими руками? – Тихо спрашивает он, дотрагиваясь горячими пальцами до показавшихся бинтов.

– Упала так, – я поднимаю на него голову, а он хмурится, смотря на меня с паникой, и облизывает губы, явно нервничая и желая услышать продолжение.

– Отец… он ударил меня ремнём, и я упала на вазу. Она разбилась, поранилась… сильно поранилась, что пришлось накладывать швы, но я это не особо помню. Потому что мне вкололи обезболивающее и снотворное. Ами рассказала, что он набросился на тебя. Прошу за него прощения, не знаю, какой дьявол в него вселился, – продолжаю я.

– Ублюдок, – цедит Марк и хочет сказать что-то ещё, но перед нами ставят заказ, и он замолкает.

– Давай, я помогу тебе, – предлагает он, открывая уже бутылочку и наливая в бокал воду. Затем вставляет туда соломку и придвигает ко мне.

– Что там ещё произошло? Ты хоть представляешь, как я испугался за тебя? Когда сложил мозаику из его слов: ваза, кровь, мало получила, увидит – убьёт. То мне стало по-настоящему страшно за тебя. А ты не отвечала. Это всё случилось из-за нашего обмана? – Шепчет он.

– Не совсем, это случилось, потому, что он узнал, с кем я встречаюсь. А он его ненавидит. Он разозлился, потому что отцу предпочла его. И всегда буду ставить его на первое место. А теперь даже его у меня нет. Ты забрал его, – грустно отвечаю я.

– Ты всю ночь была у него? Почему не позвонила мне? Почему…

– Зачем? Зачем ты звонил мне, зачем написал сообщение? Что ты там написал? Почему забрал… разрушил нас? Что я тебе сделала плохого? – Перебиваю я и выливаю на него поток своей внутренней скорби, на что парень удивлённо приподнимает брови, а затем издаёт истеричный смешок.

– Разрушил? А было что рушить? Он использовал тебя, а ты дура, полная дура, позволила ему это с собой сделать. Стоит ли он этого? И где он сейчас, раз сбежал из-за конкурента? – Зло шипит Марк.

– Что ты написал? – Требовательно спрашиваю я.

– Не помню, – он вздыхает и запускает руку в волосы. – Писал всё, что приходило на ум. Потому что думал, что ты боишься меня. Но не предам тебя, никогда не предам. Я писал… просил прощения за свой отрыв, с которым меня поймали. Писал, что готов быть не только другом, но и большим, ведь между нами что-то пробежало тогда в клубе. Я чувствовал это, только испугался, и ты не отрицай. Я писал, что готов защищать тебя, уедем обратно в Оттаву, там будем жить. Спасу тебя от твоего больного отца и от призрака, который не отпускает тебя. Это я разрушил? Я помочь хотел так, как умею. Потому что не моя эта жизнь. Не моя. Не умею менять девушек, как бы ни старался. Хочу стабильности, и это я писал. И я готов тебе её предложить, – быстро говорит он, а я закрываю глаза, представляя, как это выглядело для Ника.

– Зачем? Мне не нужен никто, понимаешь? Только он, а он теперь видеть меня не хочет. Я потеряла его… себя… нас. Я всё потеряла, и готова бороться только за него и себя. Я больше не принадлежу себе, Марк. В клубе была расстроенная, а ты новый человек. И я ненавидела тебя, потому что отец хотел видеть нас вместе, а потом расслабилась. Ты похож на него… немного. Вот и сравнивала ощущения. Но не было того, что ты говоришь. Даже если и было, то не запомнила. А его… я помню каждую секунду рядом с ним.

– Только где он, Мишель? Почему не борется за тебя, как ты за него? Почему только ты осталась разгребать ваше говно, в которое, уверен, он втянул тебя? Ты получила от отца из-за него. Ты сбежала из дома из-за него. Твой отец настроен крайне решительно разорвать тебя. А тебе хоть бы хны, ты несёшь полную чушь, – мотает он головой.

– Я не знаю, где он. И ты виноват в этом, если бы ты это всё не написал… не придумал, то ничего бы не было. Я бы разобралась…

– Ага, разобралась. Ты девушка, тебе всего девятнадцать. С таким разбираются вдвоём, а не поодиночке. Ты сама себя обманываешь, только вот я всё же предлагаю тебе свою защиту, потому что иного выхода нет, Мишель. Нет его, я тоже участвовал в этом. Да, виноват. Да, влез, но лишь бы тебе не досталось. А что сделал он? Ничего. Вот твой хвалёный принц, которому ты нужна только, как секс развлечение. Почему вы, девушки, такие глупые, ничего не видите, ничего не хотите понимать? Мишель, послушай, – он подхватывает пальцами мою руку и накрывает её своей. – Поехали ко мне. Я разговаривал с отцом утром, он понял меня, принял мои желания. И я покупаю квартиру, там будем жить ты и я. Я достаточно зарабатываю, чтобы обеспечить тебя. Обещаю, что ты сможешь уйти тогда, когда захочешь. Только не позволяй…

Он замолкает и немного отклоняется. На лице Марка написано удивление, затем он сдвигает брови и возвращает свой взгляд на меня, совершенно сбитую с толка его словами и собственной болью от переживаний.

– А это не тот, который… да, точно он. Николас Холд, – произносит он. Внутри меня всё замирает и я, резко поворачивая голову, вижу, как Ник медленно, словно хищник проходит мимо столиков и достигает нашего.

Задерживая дыхание, смотрю на него с ужасом понимания, что это ещё хуже, чем было прежде. Ещё глубже я повязла в своих решениях. А он оценивает обстановку, задерживая взгляд на наших руках, и затем встречается со мной горящим взглядом, от которого всё холодеет внутри.

– Я предупреждал, крошка, и терпеть более не намерен. Пришло время познакомиться, Марк Ллойд, но для начала, убери от неё свои руки. Потому что эта девушка моя, – произносит он настолько чётко, что эти слова задерживаются в воздухе, а я издаю слабый стон.

Двадцать пятый шаг

Мне кажется, что время останавливается. Я не могу поймать ни единого жизненного процесса внутри, только смотрю на высокого мужчину, который спокоен и уверен в себе. Он тут, приехал и назвал своей, только вот это не укладывается в голове. Я сбита с толка, пока мир оживает, а Ник садится на стул между мной и Марком. Моя рука до сих накрыта его, и парень, держащий меня, в таком же шоке, как и я. Только вот мой шок сейчас превратится в обморок, потому что я не могу дышать, прикрывая глаза от страха, проносившихся мыслей в голове Ника.

Могу только освободить свою руку и зажмурить глаза, начав поглощать холодный кислород. А на лбу выступает испарина от слабости организма. Мне кажется, что меня даже бьёт озноб, да такой сильный, что зубы начинают стучать.

– Тише, крошка, успокойся. Не испорчу я личико твоего Марка, – насмешливо произносит Ник, и я открываю глаза, умоляя его не думать так, не выдумывать эти глупости.

– Он не мой.

– Ты считаешь, я боюсь тебя?