– Мишель…

– Я не желаю с тобой говорить на эту тему. Я больше не желаю слышать от тебя это. И только заикнись, я так опозорю тебя перед твоими подругами, что ты на всю жизнь запомнишь, как слова могут оставаться в твоей жизни и отравлять её. Нет, мой ответ нет. Для меня мой ребёнок будет не средством, он будет волшебством, которое подарит мне смысл жить, двигаться и работать над собой. Ты этого никогда не узнаешь, мама.

Машина останавливается рядом с выставочным залом. Я смотрю в глаза матери и не вижу в них раскаяния, а лишь превосходство надо мной, гордо поднятый подбородок и никакой любви в этом человеке. Я качаю головой на все свои надежды, которые питала в отношении её, и распахиваю дверь, выходя на залитую солнцем улицу.

Купив билет на выставку, я брожу по ней, даже не замечая, как отражаются лучи солнца в стекле и фигурах. Насколько тут красиво, насколько чисто и прозрачно. Я останавливаюсь напротив собаки, опускаясь перед ней на колени. И она напоминает мне Шторма. Моя рука тянется к ней, и я дотрагиваюсь до холодного стекла.

Ещё вчера было всё так же гладко, как и морда собаки. Вчера я верила в сказку, разрушившуюся вмиг.

Сложно, мне действительно сложно становится жить и двигаться. И я не хочу этого делать, хочу только обнять Ника и попросить помощи. Чтобы он снял с меня эту ношу решения, ведь я продолжаю любить его, пытаться понять и принять. Я не понимаю, почему так все ненавидят меня. Его сестра, моя сестра, моя мать. Что же я сделала плохого, кроме того, как появилась на этом свете?

Перед моими глазами проплывает картинка, где маленький мальчик с тёмно-русыми волосами, губы которого все избиты, с засохшей кровью, идёт… идёт, чтобы увидеть самое страшное, что он мог знать. Десять лет. У него даже не было возможности прожить иную жизнь, все занимались собой. Все пытались забыть прошлое, и им это удалось, кроме него.

Меня пронзает мысль, такая ясная и яркая, что я сажусь на пол и моргаю.

Он не может отпустить прошлое, потому что он не простил себя за смерть своего отца. Он любил его. Ведь Райли говорил это, говорил, что когда-то и он любил, а над его любовью он смеялся, поглощая страх, идущий от мальчика.

– Мисс? – Мне на плечо ложится рука, и я вздрагиваю, поднимая голову, и смотрю на незнакомую женщину с бейджиком. Я прячу лицо, стирая слёзы, и поднимаюсь.

– А это продаётся? – Спрашиваю я, указывая на собаку.

– Да, конечно. Цена этого экспоната – три с половиной тысячи долларов. Хотите приобрести? – Спрашивает она, и я качаю головой, понимая, что у меня не хватит денег.

– Тогда я бы попросила вас не дотрагиваться до экспонатов, на них останутся пятна, – уже недовольно произносит она.

– Простите, – мямлю я, отходя от собаки.

Моё место тут же занимает пара, о чём-то спрашивающая эту женщину, и она отвлекается от меня. Я продолжаю бродить по залу, и больше ничего не привлекает моё внимание.

Зал в мгновение оживает, я озираюсь вокруг, смотря, как много уже людей. А мне хочется побыть в тишине, а не в этом галдеже. Я иду к выходу, вливаясь в толпу, и вместе с ней оказываюсь на улице, как в потоке, несущем меня с собой до светофора, а оттуда на другую сторону. Я отрываюсь от них, сворачивая на улочку, и просто иду.

Мы так одиноки в этом мире, что становится страшно за свою жизнь. Что имеет больше ценности любовь или же сама жизнь? Можно ли шагнуть в туман и двигаться в нём, не зная, что тебя ожидает через секунду? Могу ли я это сделать?

Жалость, такая острая внутри, накрывает меня, словно цунами, и я тону в ней. Мне искренне жаль Ника, настолько жаль, что я не могу выразить это словами. Мне жаль только его, потому что муки совести присущи только ему. Ведь его мама светится от счастья, сестра, видимо, совсем забыла, что такое быть одинокой, чувствовать холод внутри и страх за будущее, за себя. Они забыли, что такое прошлое, оставив в нём его одного. А я? Что сделала я? Да, для меня до сих пор ужасно думать о том, что он убил его. Но в то же время я и могу найти слова оправдания. Но и слова, которые должны быть сказаны ему, я тоже не могу найти. А я должна, должна, и всё. Ну почему же любовь описывают и возвышают как нечто прекрасное и светлое? Розовое и воздушное? Ведь она так тяжела. Любовь – боль сердец и страх чувств.

Я останавливаюсь и сажусь на лавочку, больше не терзая свои уставшие ноги.

Как много людей и у каждого своя жизнь, свои проблемы и своя история. Только вот кто-то преодолевает всё, а кто-то боится. И неужели я трусиха? Неужели я боюсь Ника? Не знаю. Но я ведь видела его там, в клубе, когда он бил Лесли. Он контролировал себя. Контролировал жажду мщения? Но кому он мстит и выплёскивает из себя гнев? Самому себе?

Нет, не я одна должна принять решение, а мы оба. И я должна встать, что и делаю и поймать такси, чтобы доехать до его дома. Войти туда и я надеюсь, что слова придут сами, когда увижу его.

Внутри меня немного потряхивает, когда я вхожу в лифт и прикладываю карточку. Я убежала, как трусиха. Я тоже предала его, как и все. Только вот я…я действительно люблю его и переживаю о нём, проживая каждую секунду его боли в своей душе.

А если он не захочет видеть меня? Если скажет уходить, выгонит? Всегда приходится жертвовать всем, чтобы достичь вершины. И сейчас я поднимаюсь к ней.

Лифт пикает, оповещая о моём появлении, и я вхожу в безмолвную квартиру.

– Ник, – тихо зову я его, а в ответ тишина. Я прохожу в спальню, где валяется вчерашний наряд Ника и, опускаясь к нему, беру в руки рубашку.

Подношу её к носу и вдыхаю аромат, ставший афродизиаком, ставший для меня воздухом, и сжимаю ткань руками от прощения, которое пришло с этим глотком воздуха. Сложив аккуратно на постель брюки и рубашку, я иду к кабинету, открывая дверь и проверяя, там ли он. Но никого.

Молчание в квартире становится таким тяжёлым, что я обегаю каждую комнату, как и балкон, но не нахожу его. Покопавшись в сумке, я нахожу телефон и только хочу набрать ему, как останавливаюсь. А если ещё рано? Если он сам не готов меня видеть? То я дам ему время, оставшись тут.

Я сажусь на диван и жду, смотря на стрелки часов, которые тянутся так долго, кажущиеся вечностью. За окном начинает темнеть, как и в пространстве вокруг меня. А я жду, жду его дома.

А, может быть, поехать в клуб? Но я не знаю адрес, только зрительно помню, где он. А вдруг ошибусь, а он не там и снова потеряю время. Мы и так упустили слишком много его. И я больше не буду убегать, только сидеть и ждать там, куда он впустил меня, чтобы начать нашу историю.

Мне становится не по себе в темноте, окутывающей своим неприятным сгустком меня, и я обнимаю себя руками, поднимая ноги, и сжимаюсь в маленький клубочек.

Мне кажется, что даже задремала, потому что сквозь какую-то дымку я слышу громкие голоса мужчин, и распахиваю глаза.

– Я за что тебе плачу? – Кричит Ник, а я вздрагиваю от звука его голоса, но улыбаюсь, слыша его даже таким злым.

– Простите, мистер Холд, мы не заметили. Мы сами не поняли, как это произошло, – отвечает другой и совершенно не знакомый голос.

– Не поняли? Не заметили? Я блять твоей зарплаты не замечу сейчас! Быстро за мной, – командует он, и я отмираю, вставая с дивана.

Звуки шагов удаляются, а я выхожу к лифту, где вдыхаю тонкий аромат его одеколона. По нему иду за ними, чтобы понять, что снова произошло.

Приглушённый свет доносится из кабинета, как и разговор о том, что они кого-то потеряли и должны найти, проследить по компьютеру.

Я подхожу к двери и заглядываю туда, видя его. Я улыбаюсь, потому что готова рухнуть от сильнейшего толчка в груди, только лишь смотря на него такого встревоженного чем-то.

– Попробуй ещё раз позвонить, а я прослежу звонок, – говорит Ник, и проходит по мне глазами, не замечая меня, поворачиваясь к мужчине. Но он замирает и медленно возвращает свой взгляд на меня, а я стою, как глупая дура, стою, а мои глаза слезятся.

– Мистер Холд, никто не отвечает, – произносит мужчина.

Но мы смотрим друг другу в глаза. И у меня ощущение, что я не видела его годами. Он стал другим в моих глазах. Нормальным. Все объяснения, вся его жизнь, поступки, недосказанность встали на свои места. Вся его жизнь сложилась в последовательную цепочку.

– Ты свободен, – говорит Ник, смотря на удивлённого мужчину, и показывает головой на меня. Он поднимает голову, и на его лице несколько грубоватом я вижу полное облегчение, он улыбается мне.

– Жду ваших распоряжений, мистер Холд, – отвечает он и проходит мимо меня, оставляя нас одних.

– Что-то случилось? – Спрашиваю я, делая шаг в кабинет, и замираю.

– Случилось? – Переспрашивает он.

– Да, вы кого-то искали, кричали. Я заснула, видимо, на диване, пока ждала тебя, – тихо говорю я, и он встаёт с кресла, обходя стол, и подходя ко мне, но останавливается в шаге от меня.

– Ждала меня, – повторяет он, и я киваю.

– Прости меня, пожалуйста, прости меня, – шепчу я, потому что голос просто отказал мне в звуках.

– За что? За то, что я убийца? Или за то, что ты подтвердила слова моей сестры? Или же за то, что поступила правильно и ушла? За что я должен простить тебя, Мишель?

– Правильно? Ты хочешь, чтобы я ушла? – Спрашиваю я, хлюпая носом и вытирая его рукавом куртки.

– Подожди, не отвечай, дай мне возможность сказать, – быстро шепчу я. – Я не знаю, что думала в тот момент. Я была в шоке, сильнейшем шоке, который, по-моему, до сих пор держит моё тело. Я убежала, как всегда, это делаю. Я всегда убегаю от своих страхов. Но я не виню тебя в том, что ты сделал. Да, возможно, это плохо, ты поступил плохо или же хорошо. Я не знаю, потому что это не я была там. И я бы, наверное, с ума сошла оттого, что тебе пришлось пережить и увидеть в своей жизни. Но, Ник, я всё же, сошла с ума, потому что ты стал всем для меня, и я не могу отказаться от этого. Ты самый правильный человек в моей жизни. Только вот ты сам не хочешь простить себя за это, поэтому так легко было Люси надавить на нашу слабость. Слабость страха предательства. Но я…я не знаю, почему убежала от тебя, ведь я знаю тебя другого. И каждую минуту сегодня я думала о тебе. Ты в моей голове, ты внутри меня. И каждое слово из прошлого я ощущаю на себе. Это не объяснить, но я чувствую это так сильно, что сердце болит. За тебя болит и хочется облегчить твоё прошлое, но это не в моих силах, а только в твоих. И я прошу прощения за то, что не могу без тебя дышать. Я прошу прощения, что так сильно хочу быть рядом, что меня не волнует ничто в твоём прошлом. Я принимаю его и не считаю тебя убийцей. Тот мальчик вырос в прекрасного и сильного мужчину, которого я встретила случайно. И хочу теперь эту встречу сделать необходимостью. Но если ты не готов к этому, то и это я приму. Приму яд из твоих рук, если захочешь, чтобы ты верил в меня.