– Признаваться себе в своих желаниях, забывать о гордости, наступать себе на горло и понимать, что ты падаешь, – едва слышно отвечаю.

– Нет, Мишель, чтобы признаться себе в том, что ты желаешь того, кто для тебя представляет самый страшный сон, необходима сила. Внутренняя энергия, которая у тебя есть. Гордость – это самоуважение. И ты должна гордиться собой – ты честна перед своим отражением, никакого лицемерия и лжи. Вот одно из тех качеств, которое меня восхищает в тебе. А теперь посмотри вниз и скажи мне, что ты видишь? – Ник снова поворачивает голову, и я повторяю его движение.

– Дома, деревья, машины, – перечисляю я.

– Нет, крошка, перед тобой огромная пропасть возможностей, большое количество дорог. Знаешь, сколько людей в данную секунду выбирают свой путь? Миллионы, только вот никто не знает, чем обернётся их решение. Потому как то, что ты видишь перед собой – настоящее, а через минуту это уже стало прошлым. И ничего вроде бы не произошло – мы так и стоим здесь, только вот за этот промежуток времени ты и я уже изменились. И это безвозвратно, к сожалению, – говорит Ник. Вникаю в каждое его слово, облизывая на ветру губы. Так ничего и не могу уловить. Зачем он это говорит мне? Что хочет дать понять своими словами?

Ёжусь от леденящего кожу ветра, ведь так и вылетела из дома в наспех натянутой толстовке и жилетке.

– Замёрзла? – Ник снимает с себя пальто прежде, чем я успеваю хоть что-то ответить, и закутывает меня в него, слабо улыбаясь уголками губ.

Всматриваюсь в его лицо, подмечая, как ему идёт отросшая щетина, придавая образу дикость и страстность. Его улыбка, такое редкое явление. Когда она искренняя и светлая, становится для меня спутником в ночи. Его глаза первое, во что я влюбилась, а значит, влюблена в его тёмную и уродливую душу.

– Как? – Шепчу я.

– Что как? – Переспрашивает Ник и приподнимает ворот своего пиджака. Ветер бьёт мне прямо в лицо. Жмурюсь, но через секунду стихию как будто выключили. Открыв глаза, понимаю, что стало моим спасением от погоды. Ник, он закрывает меня собой от порыва холодного воздуха на крыше.

– Как мне принять тебя? – Формулирую я вопрос.

– Как мне отпустить тебя? – Следом спрашивает он. Опускаю голову, понимая, что в очередной раз наши желания не совпали. Это больно, словно на моей коже высекают крест.

– Мишель, – его голос уносит ветер, но его руки, неожиданно обнявшие меня, никуда не исчезли.

Судорожный всхлип, и из моих глаз выкатываются слёзы от безнадёжности ситуации. Пальто соскальзывает с моих плеч, и теперь могу чувствовать тепло его кожи ближе. Ещё немного… ещё чуть-чуть и готова буду шагнуть к нему, чтобы вот так стоять рядом и знать, что этот мужчина всегда защитит меня, будь то природные условия, или внешние раздражители.

– Крошка, моя маленькая крошка, не дай мне тебя потерять. Ты единственная, кто осуждает меня. Ты моё стоп-слово, я готов идти к тебе навстречу. Только не знаю как, – шепчет он.

Не могу ответить ему, потому что слёзы собственной слабости к нему, влюблённости и эмоций разом накрывают меня. Не хочу прекращать этот поток. Хочу только согреться в его руках, дать возможность себе попытаться сделать всё ради будущего.

Ник подхватывает меня на руки и широким шагом идёт к лестнице, осторожно спускаясь по ней. Обнимаю руками его шею и утыкаюсь носом в неё, всхлипывая и впитывая в себя его аромат. Мой афродизиак. Моё сумасшествие. И моё решение.

Он входит в открытую стеклянную дверь, проходит мимо импровизированного клуба и несёт меня дальше. Через несколько минут он опускает меня на диван и садится рядом, притягивая меня к себе, дрожащую и уставшую от умственных мучений.

– Тише, крошка. Почему ты плачешь? – Тихо спрашивает Ник.

– Я…я просто хочу быть с тобой, очень хочу, но тоже не знаю, как смириться с твоим образом жизни. Ничего не понимаю, совершенно запуталась в тебе, – так же отвечаю и снова хлюпаю носом.

– Если тебе станет легче, то я не был на сессии с того неудавшегося раза и моего отсутствия. Но когда-нибудь сорвусь, знаю себя, это лишь неприятное затишье. И оно пугает меня. Это незнакомо мне, – он немного отстраняется от меня, и я поднимаю голову на него.

– Ты не хочешь, чтобы нас видели вместе. Я не против этого, только скажи мне: почему? – Спрашиваю я.

– Потому что так будет лучше для тебя. Я хочу обезопасить тебя, не осквернить собой, а оставить чистой, когда мы расстанемся. Ты уйдёшь, но уйдёшь без печати моего садизма, – отвечает он и поворачивает ко мне лицо.

Тянусь рукой к его лицу и дотрагиваюсь подушечками пальцев до его щеки. Его губы раскрываются, и я слышу громкий выдох. Его глаза темнеют, предупреждая об опасности, но продолжаю изучать его скулу и веду пальцем к губам, останавливаясь на самом краю.

– Мишель, – шепчет он, а его дыхание сбивается, но он не делает попыток меня остановить.

– Закрой глаза, так будет проще, – прошу, и он подчиняется.

Любуюсь им, таким красивым и холодным. Мои палец проходит по изгибу верхней губы. Ощущаю, как под моей ладонью, лежащей на его груди, сердце бьётся настолько отчаянно, что это передаётся мне. Очерчиваю пальцем всего лишь контур его чувственных губ и убираю руку.

– Почему ты говоришь о моей безопасности? Из-за того, что узнают о нас, я могу пострадать. Отчего? – Спрашиваю я. Ник открывает глаза и переводит их за мою спину.

– Из-за моего прошлого, – доносится до меня ответ.

– Но ты не виноват в том, что твой отец был ублюдком, – произношу и сглатываю от отвращения к этому человеку.

– Мишель, не сейчас, пожалуйста, давай поговорим о чём-то другом. Я не готов вспоминать его, – он сурово сжимает губы, и я киваю.

– Хорошо. Тогда расскажи мне, как ты представляешь наши отношения, – предлагаю я.

– Мы будем встречаться здесь, иногда ходить в кино, только приходить порознь. Знаю множество ресторанов, где мы ни встретим твоих знакомых, или же я могу выкупить целый зал, как сделал это в первый наш совместный обед. Можем ходить гулять… чёрт, не знаю, я не хожу на свидания. И в этом мне требуется помощь, – усмехается он.

– Ты выкупил весь ресторан тогда? – Удивляюсь, вспоминая, что кроме нас действительно там никого не было.

– Да, – кивает он и улыбается.

– Ты был настолько уверен, что я поеду с тобой?

– Нет, с тобой нельзя быть в чём-то уверенным, ты полна сюрпризов. Подстраховался, если фортуна мне будет благоволить.

– Как и ты, – замечаю я.

– И ты не ответила на вопрос. Марк тебе нравится больше, чем я? Знаю, где вы сегодня были, куда ходили и что смотрели, – он впивается в меня ожидающим взглядом, а я закатываю глаза.

– Серьёзно, Ник, хватит за мной следить. Я же тут с тобой, так пораскинь мозгами, – раздражённо произношу.

– Раскидываю и теряю их, но так ничего и не могу ответить. Жду твоего слова, Мишель, – поднимает моё лицо к себе двумя пальцами.

– Марк хороший парень, но мы остановились на том, что будем только друзьями и не более. Доволен?

– Практически только ты должна знать, если ты захочешь пойти в отношениях с ним дальше, то предупреди меня. Я уйду в сторону, не стану мешать тебе строить твоё будущее, потому что сам не смогу тебе его дать. Идёт?

Его слова больно бьют по моему сердцу. Прикусываю нижнюю губу, чтобы причинить себе иную боль, не дать себе забыться и сделать очередную глупость.

– Идёт, – киваю я.

– И я могу надеяться на то, что завтра ты поедешь со мной к моей семье? – Спрашивает Ник.

– Ох, я забыла об этом, но обещала. Значит, поеду. Во сколько? – Он отпускает мой подбородок и встаёт.

– Я заеду за тобой в два часа дня, – отвечает он.

– Ладно, что мне надо знать?

– Ничего. Мы просто один раз пообедали вместе, и находимся в стадии знакомства. Ты не была у меня, не знаешь, где я живу. Ты ничего не знаешь обо мне. Я привёз тебя к матери, чтобы она успокоилась и отстала от меня, – инструктирует он, и я киваю.

– Ясно. Я всё поняла, – грустно произношу.

– Мишель, всё пройдёт хорошо. Только не задавай вопросов о моём прошлом, это расстроит маму. А сейчас ты можешь ехать домой. Вряд ли твой отец будет счастлив, если узнает, что тебя нет дома. Хотя я бы оставил тебя у себя, – с едва заметной улыбкой говорит он, и я поднимаюсь с дивана.

– Я бы тоже осталась, – тихо признаюсь и, обойдя Ника, быстрым шагом иду к лифту.

Позади слышу шаги, и он настигает меня у дверей, когда я успеваю нажать на вызов лифта. Его руки обнимают меня за талию. Чувствую его горячее дыхание на щеке.

– Я что-нибудь придумаю, крошка. Ты будешь со мной и днём, и ночью. Для нас теперь существует одна дорога. Я буду скучать по твоему теплу. Уже скучаю. Не могу насытиться тобой, – Ник оставляет на моей щеке поцелуй и отпускает меня.

– До завтра, – вхожу в лифт и смотрю на него, стараясь улыбаться безмятежно и наигранно уверенно.

– До встречи, Мишель, – отвечает он, и дверцы закрываются.

Молю Бога, чтобы моё решение не стало для меня смертельным. Хотя необъяснимое спокойствие внутри распространяется по всему телу, и хочу вернуться к нему, остаться и наплевать на родителей. Но выхожу и направляюсь к машине, чтобы эту ночь провести одной, не зная о том, что же будет завтра.

Сорок восьмой шаг

– Куда идёшь? – У дверей меня ловит отец, и я, натягивая улыбку, поворачиваюсь к нему.

– Хочу погулять и пофотографировать. Одна, – указываю взглядом на небольшую сумку на плече.

– Только не задерживайся. Меня интересует, как у вас дела с Марком?

– Никак, папа. Мы с ним дружим и не более. И не надо нас сводить, мы взрослые люди…

– Так, взрослая, я не хочу слышать больше от тебя никаких философских изречений. Поэтому требую, чтобы Марк появлялся в нашем доме как можно чаще. Все понятно? Иначе мне придётся запретить тебе фотографировать. Ясно?

– Яснее некуда, – цежу, разворачиваясь на пятках, и вылетаю из дома.