Стою в шоке и только безвольно хватаю кислород ртом, чтобы не рухнуть прямо тут. Я готова лишиться чувств от этой встречи. Слишком много правды, слишком болезненна она для меня.

– Твои слова, твои глаза, твоя нежность заставляют забыть меня, кто я есть. Разрываюсь между желанием и собственным я. Никогда не хотел причинить тебе вреда, только пытаюсь защитить тебя, как умею, – тихо произносит он, смотря в пол.

– От чего защитить? – Шепчу и делаю шаг в его сторону.

– От самого себя, от таких типов вроде Люка, от…

– От жизни, – перебиваю его, и он поднимает голову, даря мне горькую усмешку.

– Ты слишком хорошая для этого мира. Я не знал таких, выбирая грязных девок для своих утех. А ты… крошка, прошу прощения за всё, за каждое слово и свою силу, которую применил к тебе, чтобы заставить обратить на меня внимание. Сам нарушил собственные правила. Всё было не добровольно, а в принудительном порядке. Но я не могу подарить тебе открытые встречи, Мишель. Для тебя это станет губительным будущим, я знаю это наверняка. Но мне приятно с тобой проводить время, хочется показать тебе многое как в постели, так и в мире. Показать, что я имею, и как это у меня получилось. А прошлое… моё прошлое… оно смертельный яд для тебя, – Ник вздыхает и встаёт, запуская руку в волосы, и с напряжением смотрит на меня.

– Твой отец поджигал твои губы. За что? – Выпаливаю вопрос прежде, чем сообразить.

– Решила бить лежачего сразу. Похвально, крошка, быстро учишься, – усмехается он, а я продолжаю ожидать ответа.

– Он тушил о них сигареты, иногда так развлекался поднося зажигалку. Мой рот был для него пепельницей. Только вот шрамов на мне не осталось, потому что тогда бы социальная служба забрала меня у него, а у моего папочки были величайшие планы на моё существование, – не слышу в его голосе боль, я испытываю её за него. Слышу только презрение и отвращение к его отцу, а возможно, и ко мне.

– Господи, – шепча, сглатываю новый рвотный позыв, представляя живо эту картину. – За что? За что он так ненавидел тебя? Почему тебя, ты же был малышом?

– Потому что был психически нездоровым человеком, желающим унижать всех, а лучше тех, кого сотворил. Так, наблюдая муки на моем лице, наслаждался своей властью, и пугал мать, чтобы она всегда делала так, как он ей прикажет. Ему нужны были рабы, и мы ими стали, – сухо бросает Ник и, разворачиваясь, идёт к бару.

– И поэтому ты предпочитаешь приносить боль через физическое воздействие, – тихо произношу, делая вывод из услышанного.

– В отличие от папаши я приношу наслаждение, а не последствия его действий, – отвечает он, наливая себе бокал виски и осушая его залпом.

– Он пил, да? – Продолжаю я.

– Да, крошка, он пропивал все деньги, которые зарабатывала мама. Не волнуйся, у меня проблем с алкоголем нет, – насмешливо говорит он.

– Райли был прав, ты другой. Обстоятельства тебя заставили придумать себе тайный мир, заставили тебя считать, что причинять боль это хорошо, и неважно ради чего ты это делаешь. Ты создал для себя личный ад, чтобы быть готовым к его повторению, – подхватываю зубами нижнюю губу, начиная её кусать из-за ужасных подробностей. Оказывается, подошла близко, слишком близко, но не готова была услышать это. К такому подготовиться никогда нельзя. Чувства, эти глупые чувства и эмоции перекрывают всё разом. И я уже хочу его простить за его маниакальное слежение за мной, за моё несварение и, вообще, простить за всё.

– Мишель, ты ошибаешься на мой счёт. Не собираюсь меняться. Я такой, каким меня вырастили, а точнее, вырос сам. Мне никто не нужен в этом мире. Мне хорошо так, как я живу. А остальное – эпизоды нашей жизни. Люди встречаются, расходятся, знакомятся с новыми и так по кругу. Сейчас мы с тобой обсуждаем моё прошлое, только потому, что я тебя до сих пор хочу. И чтобы ты была ко мне настроена иначе, чем в тот момент, когда приоткрыл тебе тайну своих игр, возможно, буду рассказывать тебе подробности своих мучений. Ты будешь жалеть меня, а я наслаждаться твоим телом. Вот такая реальность, и следует принять её. А есть другой вариант, мы просто будем проводить время вместе без воспоминаний. Когда всё окончится, ни у кого не будет желания продать такую душещипательную историю и потопить годы моей работы. Забрать у меня последнее, – он раскладывает снова мою жизнь по полочкам, по правильным местам бьёт и заставляет чувствовать меня глупой и неопытной. Сейчас вижу, как хорошо он продумал весь сценарий, но отчего-то ему не верю.

– Я не Зарина, Ник. Я никогда тебя не предам. Обещала. Но то, что ты говоришь, причиняет мне боль и разочарование в самой себе. Хочу понять тебя не для того, чтобы отдать кому-то на растерзание твоё прошлое. Я хочу понять тебя, чтобы приблизить к себе, чтобы видеть того самого замечательного мужчину, которым ты можешь быть. Да, возможно, ты прав. Возможно, у меня к тебе не только влечение, как к сексуальному партнёру, а те самые эмоции, которые люди называют влюблённостью. Только вот это должно быть самым прекрасным чувством в мире, а я не ощущаю его. Лишь пустоту где-то внутри, потерю жизненных сил. Ты так точно описываешь и угадываешь то, что я думаю, и это пугает меня. Я перед тобой как открытая книга, а ты история, написанная Стивеном Кингом. Только вот ты сам честен ли перед собой, Ник? Вряд ли. Мы оба пытаемся показать друг другу насколько сильные, и я верю в твою силу. Но разве в нашем случае это приемлемо? Нет. Доброй ночи, Николас, оставляю тебя с твоими демонами. Не хочу знать больше ни о твоих сессиях, ни о твоих слежках за мной. Я готова прийти к тебе снова и помочь, только если буду по-настоящему нужна, как человек, а не вещь, которой ты меня считаешь.

С этими словами разворачиваюсь и направляюсь к лифту. Не слышу ни звука, оставляя позади себя Ника и сегодняшние открытия. Измотана, выжата как лимон из-за такой встряски моих внутренних чувств.

Лифт открывается, и я вхожу в него, поднимая голову, смотрю на одинокую тёмную фигуру, замеревшую у входа в гостиную.

– Не отпущу тебя, Мишель. Ты моя, – последнее, что доносится до меня, как дверцы лифта закрываются и бездушная машина везёт меня вниз.

Сорок первый шаг

– Миша, – меня останавливает в коридоре университета Джексон, хватая за локоть, из-за чего я оборачиваюсь и зло сбрасываю его руку.

– Чего тебе? – Грубо спрашиваю.

– Скажи, а кто этот мужчина, который так помял Люка? Он говорит, что это некий Николас Холд, и вы с ним как бы вместе, – от его вопроса издаю смешок от такой наглости.

– Не твоё дело, – продолжая тихо смеяться, отвечаю.

– Ну, я просто хотел узнать, он не будет против, если ты пойдёшь со мной на вечеринку, – пожимает парень плечами.

– А я давала согласие? – Ещё больше изумляюсь.

– Я подумал…

– Так вот, Джексон, у тебя извилин не хватает, чтобы думать, поэтому брось это неблагодарное занятие и иди гоняй мячик по полю. А что насчёт вечеринки, то напряги свои пропитые алкоголем мозги и вспомни мой ответ. Всего, – ухмыляюсь я и обхожу парня, чтобы выйти из здания университета.

Раздражена. Зла на саму себя и, вообще, на этот мир в целом. У меня жутчайшее отравление от вчерашней встречи с Ником. До сих пор слышу в голове каждое его слово и не могу сконцентрироваться на реальном мире. Это убивает меня, ломает снова и снова жизненные силы. Мне обидно. Чертовски обидно, что для него я выбранное развлечение. Лишь по причине неготовности принять образ жизни Ника. Это всё случайность, якобы совпадение. Но я в них не верю. Хотя, как объяснить тогда этот эпизод?

Все мои мысли теперь крутятся вокруг него, а это ненормально. Я ненавижу эту уродливую зависимость, это извращённое наслаждение. Себя начинаю ненавидеть за то, что хочу его. Безумно хочу помочь, только вот он ясно мне сказал, что позволяет мне копаться в нём, так как не насытился моим телом. И от этого я ощущаю себя грязной, изнутри пропитанной им.

Вздохнув, ставлю машину на парковке нижнего уровня нашего комплекса и плетусь домой, чтобы вновь натянуть на себя роль покорной дочери и пойти на ужин с этими Ллойдами. Всё утро я слушала дифирамбы, которые пели мои родители Марку и, вообще, всей этой семье. А мне было совершенно не до этого, вчера приехала домой и ощутила себя настолько выжатой, сил не было ни на что, только на сон, где меня преследовали тёмные глаза, зазывая в преисподнюю. Хотелось ругаться со всеми, но я только поджимала губы от кипящего внутри дисбаланса.

Домработница отчитывается передо мной, сообщая, что родители уже дома и готовятся к вечеру, как и Тейра. Встречаются все внизу в семь, и я должна быть готова к этому времени без опозданий. Ресторан выбран моим папочкой – «Loire». Конечно, куда ещё можно повести расфуфыренных обезьянок? Только в фешенебельное и кричащее о своём статусе место. Но внутри появляется надежда, возможно, вечер даст отдохнуть моей голове и утомлённому сердцу. Ведь за целый день я пришла к выводу. Смертельному для меня выводу, что Ник абсолютно прав в моих чувствах к нему. Влюблена.

Идиотка, раз позволила себе это. Но я не могу контролировать эти эмоции, они насколько непохожи на то, что было с Теренсом, я вновь и вновь прихожу к тупику в своём сердце. Откуда, вообще, возникают эти чувства? Я ведь знаю Ника не так давно, совершенно немного, но они горят в моей душе, испепеляя её и заставляя меня совершать небывалые глупости.

Единственное для меня спасение – не видеть его, но чувствую, что это бесполезная мечта. Он не отпустит меня, пока не добьётся своего. Только вот что он хочет, я так и не поняла. Привлечь меня к своей теме? Так, я даже под дулом пистолета туда не пойду. Никогда. Ни за какие подарки, а то, что мне нужно от него – недоступно.

– Мишель, – в мою спальню входит Лидия. Оборачиваюсь к ней, выключая фен. Замечаю в её руках два больших пакета и удивлённо перевожу на неё взгляд.

– Тот мужчина, Майкл. Он попросил тебе передать, но так, чтобы родители не знали об этом, – шепчет домработница, а я шумно выдыхаю воздух.