– Да, в день по два раза минимум. Это держит тело в тонусе, а он мне необходим. А ты? – Спрашивает он, пока мы подходим к другой двери.

– Не систематически хожу в спортзал, – кривлюсь я.

– Надо систематически, но твой животик мне очень нравится, – Ник становится позади меня и обнимает меня одной рукой за талию и нажимает на ручку.

– У меня нет животика, – бурчу, замечая смешинки в карих глазах. Качаю головой на эту игривость, но и она мне нравится.

Перед нами открывается дверь, и мы входим. Автоматический свет на движение тут же реагирует, и я вижу спальню Шторма.

– Мило, – тихо смеюсь я.

– Меня бесит твоё «мило», – шепчет Ник на ухо.

– Это хорошо. Мне нравится тебя бесить, – довольно отвечаю и возвращаю внимание на комнату.

Небольшая, но уютная собачья спальня. От своих мыслей хочется расхохотаться. Какие-то приспособления для тренировки собаки, вроде натянутого каната, даже тренажёра, личная подстилка Шторма, игрушки на полу: кости, уточки и непонятные существа, окно со шторами, зеркало и миски.

– Дальше? – Спрашивает Ник, и я подавляю новый порыв смеха, кашлянув в кулак и кивнув.

Мы идём по коридору, а он так и движется позади меня.

– Значит, нравится меня бесить? – Он обжигает дыханием мою шею, я тут же теряю самообладание и оступаюсь. Чёрт, как туго внутри, что дышать нечем!

– Я тебя держу, всегда держу, – Ник ещё крепче прижимает меня к себе. Чувствую его член сквозь ткань джинс. Боже, как я его хочу и плевать на все запреты.

– Не возбуждайся, крошка. Твоя кожа горит. Как ты вся трепещешь, но не сегодня, я не чудовище, хотя трахнул бы тебя прямо сейчас у стены, – Ник подмигивает мне, а я вспыхиваю, не понимая, как ему удаётся читать мои мысли.

– Это три гостевые комнаты, – бросает он, указывая на двери, мимо которых мы проходим.

– У тебя бывают гости? – Удивляюсь я, прочистив горло. Мой голос даже охрип от возбуждения и его близости.

– Райли, – уточняет он.

– А это для ванильных вечеров, – говорит Ник и открывает передо мной две двери.

Кинотеатр, с множеством подушек на полу и огромным диваном напротив экрана, есть даже аппарат для попкорна и сладкой ваты.

– И часто ты проводишь ванильные вечера? – Я поворачиваюсь к нему.

– Ни одного.

– Понятно.

– Это прихоть дизайнера, считающего, что для такого как я это приемлемо, – добавляет он, и я жалею, что это не так.

Ник закрывает двери, и мы идём дальше, он открывает новый путь, и я вижу террасу за стеклом, где передо мной открывается безумно красивый вид на город и аквариум.

– На улице холодно, поэтому мы не будем выходить, – говорит он. Мы заходим в помещение, где стоят диванчики, бар и даже небольшой танцпол с микрофоном. Над потолком висит дискотечный зеркальный шар, в углу аппарат для искусственного дыма и шест. Вот это напрягает меня, но я отрезаю дальнейшие рассуждения. Не время.

– Свой клуб. И зачем куда-то ходить? – Я отрываюсь от объятий Ника и прохожу по комнате, рассматривая идеальную чистоту, подхожу к стеклянным дверям.

Мои глаза удивлённо распахиваются, и я понимаю, что то был не аквариум, это прозрачный бассейн со ступеньками, а рядом шезлонги. Чуть дальше все для барбекю и…

– О, боже, это качели?! – Восклицаю и оборачиваюсь на Ника с полным восторгом.

– Да, – улыбается он, наблюдая за моей реакцией.

– А можно покататься? Обожаю качели, только я ведь большая и как-то не по возрасту использовать их на детских площадках, – прошу я.

– Обожаешь? – Удивляясь, он подходит ко мне.

– Ты даже не представляешь насколько, – быстро киваю. – Мне запрещали кататься на них, когда я была маленькой. Потому что это слишком вульгарно, но мне всё же удавалось. И это невероятно. Ты словно паришь в воздухе, взмываешь к солнцу. Просто нет слов.

– Не сегодня. Потеплеет, и тогда они в твоём полном распоряжении, – снисходительно произносит Ник, я выпячиваю обиженно губу, припадая к стеклу, чтобы снова на них полюбоваться.

Они широкие и сделаны для взрослых, уверена, это будет круто. Может, на днях сама прошмыгну и накатаюсь вдоволь. Моя мечта. И у него есть то, о чём я грезила с детства. Для других это незначительно, а для меня словно сказка во плоти. Бросаю на Ника быстрый взгляд, улыбаясь своим мыслям. Возможно, именно он и есть тот человек, который станет для меня всем. Ведь случайностей не бывает. Всегда приходится возвращаться в ад, чтобы затем очнуться в раю. Но сколько мне придётся пройти рядом с ним?

Тридцать третий шаг

– Дальше, моя ванная, гардеробная, оттуда тоже можно выйти на террасу, как и из гостиной, – продолжает экскурсию Ник и приглашает меня выйти из клуба. С готовностью следую за ним, и мы, возвращаясь к гостиной, идём по коридору и проходим две комнаты.

– А там что? – Интересуясь, указываю на те двери, которые он не хочет мне открывать.

– В одной лежат девайсы, но тебе пока рано на них смотреть. А в другой стоят коробки, которые я собираюсь отправить в детский дом, – спокойно поясняет он.

– Ты занимаешься благотворительностью? – Останавливаюсь и улыбаюсь от его доброты. Ну как он может быть садистом? Я устала задавать себе этот вопрос, но он не отпускает меня. Ведь с каждым новым днём я узнаю о нём настолько сокрушающие все понятия вещи, что не могу не сомневаться.

– Да, – он отворачивается и идёт к спальне.

Видно, ему этот разговор не по душе. Наверно, возвращает его в детство, где отец… это не отец, а ублюдок, бил его, что превратил в замкнутого красивого мужчину с кучей фобий и извращённым представлением о мире.

– Мишель? – Зовёт меня Ник, и я возвращаюсь в коридор из своих мыслей.

– Иду, – отвечаю и вхожу в комнату.

– Последняя моя комната, – говорит Ник и открывает дверь, которая находится слева от постели.

Я двигаюсь за ним и замираю. Огромная библиотека со множеством стеллажей с книгами и даже лестницей для того чтобы достать самые верхние экземпляры. У окна стоит письменный стол, а на нём компьютер и большое количество папок. Кожаный диванчик, искусственный камин, журнальный столик и всё такого же цвета, как и глаза Ника. Уверена, дизайнер или гей, или женщина, влюблённая с первого взгляда в него.

– Ты работаешь тут? – Спрашивая, поднимаю голову и рассматриваю лепнину на потолке.

– Да, – кивает он.

– Не скучно?

– Ни капли, – усмехается он.

– А твои родители были у тебя в гостях? – Я поворачиваю голову к нему, а он вздыхает и его лицо меняется с расслабленного на серьёзное. Снова затронула для него болезненную тему.

– Да, – отрезая, он выходит из кабинета, и я следую за ним.

– Но как они не догадались, что ты зарабатываешь больше, чем говоришь им? Ведь об этом пентхаусе писали, – я иду за Ником по коридору к гостиной.

– Они были в другой моей квартире в этом же здании, только несколькими этажами ниже, и она всего шестьдесят квадратных метров, – бросает он, и мы входим в центральную комнату.

– Но ты сказал…

– Я сказал, что о наличии квартиры в этом доме знают только: Райли, родители и ты. Но не уточнял о какой, – ухмыляется он и подходит к бару.

– Вина? – Предлагая, он достаёт бутылку из стеклянного шкафчика.

– Да, – киваю я и сажусь на барный стул, пока Ник откупоривает бутылку.

– А почему ты не хочешь, чтобы они знали о твоём достатке?

– Мишель, я не готов сейчас отвечать на этот вопрос, – холодно произносит он и наполняет бокалы.

– А тебе не скучно одному тут? – Меняя тему, беру из его рук вино.

– А тебе?

– Я не одна, у меня есть… – запинаюсь, вспоминая реальность, и, вздыхая, делаю глоток ароматного букета напитка. – У меня никого не осталось.

– Только я, – напоминает он, и я, поднимая голову, всматриваюсь в него.

– А ты ходишь куда-нибудь, не считая того ресторана?

– Крошка, я отсутствую каждый вечер, как и день. Меня редко можно поймать здесь, – он улыбается и выпивает вино до дна.

– Но сколько раз я приходила, ты был дома, – напоминаю ему.

– Потому что ждал тебя, – просто поясняет он.

– Даже вчера? – Прищуриваюсь, чтобы понять, что он скрывает. Но он точно, что-то не договаривает, уверена в этом.

– Нет, вчера тебе просто повезло, – он облокачивается локтями о барную стойку и приближается ко мне, что наши носы чуть ли не касаются друг друга. Готова утонуть в его потемневших глазах или же обнять за шею, выплеснуть на него всё моё желание, как по щелчку появляющееся и концентрирующееся приятным спазмом внизу живота.

– Скорее, это вам повезло, мистер Холд, – шепчу улыбаясь.

– С этим не поспоришь, мисс Пейн, – он чмокает меня в нос и отстраняется.

– Мне надо выгулять Шторма, – сообщает Ник, и собака, услышав своё имя, тут же подскакивает с дивана и начинает махать хвостом.

– Хочешь с нами? – Спрашивает он, и я киваю.

– Очень. Ни разу этого не делала. Да и собак мне не разрешали держать. Только рыбку, но она умерла, как и последующие пять, – говорю, а Ник на секунду зажмуривается и тихо смеётся.

– Ну что? Я забывала их кормить и всегда хоронила в коробочках. В таких красивых для подарков, чтобы им удобно было. Честно, – оправдываюсь я, ставя бокал на барную стойку и скатываясь со стула.

– Крошка, – Ник открывает глаза и, продолжая улыбаться, смотрит на меня. – Я так много не смеялся за последние лет пять, как с тобой за эти дни.

– В этом и эксклюзивность нашего тарифного плана, – подмигиваю ему, а он мотает головой.

– Тогда, эксклюзивная моя, пойдём одеваться, а то Шторм уже весь в нетерпении, – говорит Ник и протягивает мне руку.

С радостью вкладывая свою, не могу не улыбаться и иду рядом с ним. Всё настолько быстро происходит у нас, что сейчас я боюсь проснуться и понять, что это мои фантазии. Это всё не реальная жизнь, а спектакль, в котором я играю роль. Он ведёт себя, как в глупых романтических мелодрамах. Сначала поцелуй в лоб, затем в нос и так просто, как будто он это делал уже довольно давно, и я к этому привыкла. Ник постоянно касается меня, не выпускает из вида и следит за мной. Признаю, это придаёт моему внутреннему эгоистичному эго столько эмоций, что можно и взлететь от приятных мурашек на теле. Вот он тут рядом со мной, вводит меня в гардеробную и, открывая нижний шкаф, достаёт оттуда рыжие ботинки, а с плечиков снимает удлинённую куртку с большим капюшоном, украшенным мехом, и передаёт мне. Наблюдаю за ним исподлобья, пока одеваю новую обувь. Нет, я не против, носить то, что он хочет. Знаю, что это делает не для того, чтобы показать всем меня. Наоборот, уверена, мы будем держать в тайне наши отношения. Но почему? Почему он так боится показаться на людях и занять своё законное место во главе корпорации?