– Уходи, крошка, прошу тебя. Пожалуйста, уйди, тебе незачем знать все моё говно, что было и есть в жизни. Ты права, я тебя пачкаю своей грязью, потому что отвратительное существо, а ты дар для любого. Я не заслуживаю такого, – он качает головой, и чувствую, как комок проигрыша поднимается к горлу и сжимает его.

– Ты должен знать, что если я говорю: «Прощай», то не возвращаюсь. Меня не волнуют ни слова извинения. Ничего. Даже если передумаешь, и мы встретимся, я покажу тебе средний палец. Я никогда не позволяю себе делать шаги назад, только вперёд. И если сейчас уйду отсюда, то никогда более не вернусь, что бы ни ощущала. Чувство собственного достоинства у меня есть. Я не буду входить в реку дважды, потому что воспользуюсь полученным опытом, – произношу и с надеждой смотрю на непроницаемое лицо Ника.

Мы стоим напротив друг друга, и никто из нас не шевелится. Я даже ничего не могу прочесть в его взгляде. Разочарование и грусть постигают меня, но не позволю себе умолять его больше и нагибаюсь, поднимая свою шубу с пола.

Что ж, не первый и не последний проигрыш в жизни, Мишель.

– Прощайте, мистер Холд, – сухо бросаю, доставая из кармана его адрес, и демонстративно выпускаю его из рук. Разворачиваюсь, желая быстро убежать к лифту, но иду спокойно и ровно. Слёзы вот-вот покажут мои слабости, лучше, чтобы их никто не видел. Никогда не видел моего очередного унижения. С яростью жму на кнопку, а лифт издевается надо мной, как и всё в этом мире. С силой сжимаю губы, пока пытаюсь дышать. Я цепляюсь за шубу, и мне кажется, словно держу мёртвое животное, коим сейчас являюсь я. Отчего-то так больно в груди, так давит, что словно нахожусь в прострации, а всё вокруг движется, кроме меня. Закусываю губу, что ощущаю боль, нетерпеливо дожидаясь долбанного лифта. Наконец-то, створки раскрываются, и я делаю шаг, стараясь не упасть в обморок от наплыва новой жалости к себе.

Неожиданно меня хватают за руку, и я теряю равновесие, падая назад, но меня ловят и вытаскивают из ярко освещённого помещения в тёмное. Задыхаюсь от крепкого захвата моих плеч и горячего дыхания на шее.

– Не уходи от меня, Мишель, не уходи, – шёпот раздаётся для меня так словно эти слова прокричали, и я хватаюсь за прохладные руки, выпуская из своих верхнюю одежду.

– Не поступай так со мной, не отвергай меня, не приказывай, – отвечаю, а из глаз выкатываются крупные слёзы от облегчения и счастья.

Ник меня поворачивает к себе, и я вижу его лицо в новом свете. Мука в глазах, и его губы дрожат, пытаясь что-то сказать.

– Да, я боюсь тебя, крошка, потому что заставляешь меня забыть о контроле, обо всём на свете. Только ты и мои желания, – хватает меня за волосы и притягивает к своему лицу.

– Ты не забываешь о нём, а я бы этого хотела, – шепчу в его губы, обнимая за шею.

– Ты не передумаешь? Не пожалеешь? – Тихо спрашивает он, и я чувствую, как меня поднимают над полом и куда-то несут.

– Нет. Я уверена в своих шагах, а ты?

– Нет. Неуверен. Но не хочу терять тебя.

– Почему я?

– Потому что ты моя.

Меня кладут на мягкую постель, и Ник нависает надо мной. Вокруг темно, а я слышу только биение своего сердца. Быстро. Опасно. Необходимо.

Он проводит пальцем по моей щеке, где была дорожка от слезы.

– Ты обещала не плакать даже из-за меня, крошка, – говорит он.

– Я неправильная, – отвечаю тихо и осторожно улыбаюсь.

– Мне надо принять душ, – он хочет встать, но я хватаю его за шею и не позволяю встать с меня.

– Нет. Я хочу слышать твой запах, мне он нравится больше, чем гель для душа или одеколон. Ты пахнешь реальностью, ты пахнешь тем, что я не могу выбросить из головы.

– Крошка, нам обоим нужно время, чтобы подумать. Тебе здесь, а мне под холодным душем, – он снимает с себя мои руки и встаёт.

Сажусь на постель и теперь обиженно выпячиваю губу, как будто мне папа запретил открыть подарки к Рождеству.

Да, чёрт возьми, такую кампанию провела, чтобы разрушить стену между нами, которую он придумал. Я поставила на кон всю свою уверенность и мужественность, а теперь сижу в темноте и не понимаю, что мне делать дальше. Всё вышло настолько по-детски глупо, я сама готова сбежать отсюда и краснеть ещё дней пять. Но пришла за тем, что мне нужно – хочу запомнить эту ночь. Навсегда запомнить и вспоминать, когда останусь одна. Решила и мне плевать, что он там себе выстроил в своём воспалённом доминантном мозгу!

Ник щёлкает чем-то, и комнату озаряет по периметру тонкой полоской мягкого золотистого света. Я теперь понимаю, где нахожусь – в его личной спальне.

– Пока осмотрись здесь, – с улыбкой говорит Ник и устанавливает пульт управления светом на стене. Он подходит к двум раздвижным дверям и закрывает их, словно отрезая мне путь к спасению. Но я никуда не собираюсь убегать.

Киваю, и он скрывается за тёмными дверями. Комната точно подходит ему, такая же мрачно тёплая, словно укрытие для чудовища из сказки. Скатываюсь с постели и встаю, смотрю на чём сидела. Его кровать огромная, больше чем двуспальная с тёмно-шоколадными резными столбами. А за ней панорамное окно во всю стену и уютные диванчики рядом.

Повернув голову, отмечаю, что здесь нет ни телевизора, ни шкафов. Какие-то скульптуры из дерева в тон кровати и ещё одна дверь, плотно закрытая. Никаких признаков жизни, не считая того, что покрывало с постели сложено в углу на диванчике возле окна. И понимаю, насколько он одинок в этом мире. Никакие деньги не купят чувство необходимости кому-то. Он робот с чётко установленным графиком жизни, правилами и табу. Он не отклоняется от них, а я всем своим существом хочу нарушить каждое из них. Подхожу к окну и смотрю на прекрасную панораму города, открывающегося передо мной. Никаких штор, ничего – полная свобода и воздух.

Сколько девушек побывало с ним в этой спальне? И тут же в голове вспыхивают его слова, что мало кто знает о его дорогущем пентхаусе, и я вхожу в их число. Это заставляет улыбнуться и ждать его здесь.

Двадцать восьмой шаг

Слышу, как дверь тихо отворяется и закрывается за моей спиной. Оборачиваюсь, отвлекаясь от созерцания города.

Ник стоит с влажными после душа волосами в синих джинсах. Мои глаза лениво оглядывают его накаченный торс, руки в карманах и встречаются с напряжённым лицом.

Он во сто крат лучше, чем любой мужчина в этом мире. И дело не в его габаритах, а в нём есть то, что отличает его от иных людей. И я теперь понимаю дурочек, когда они не хотят терять своего сердца, ведь Ник вызывает во мне стук в миллионы раз быстрее.

– Ты здесь, – тихо произносит он не двигаясь.

Неужели он действительно думал, что брошу его, отступлюсь от своих решений?

– Я здесь, – повторяю и делаю шаг к нему, но он словно желает сбежать и вздрагивает. Почему? Почему он так себя ведёт?

– И что дальше? Мне лечь, сесть… не знаю. Ник, подскажи, – прошу я с трепетом в груди.

Опускает голову и сдвигает брови, его грудь начинает подниматься чаще. Неужели, он волнуется больше, чем я? От этого открытия весь мой страх испаряется, и прислушиваюсь к тем силам, которые подарили мне женскую чувственность.

– Посмотри на меня, – требую я, и он поднимает голову. Жаль, что не вижу его глаз с такого расстояния, тогда бы поняла, делаю ли всё правильно. Инстинкты. Мне необходимы они, чтобы фантазию сделать реальностью.

Подхватываю тонкие бретельки платья пальцами и стягиваю их. Ник пристально следит, как лёгкий шёлк обнажает мою грудь с торчащими то ли холода, то ли от возбуждения сосками, как материя движется по животу, являя взору пояс от чулок, и падает к моим ногам. Не чувствую стыда, ничего, только счастье от этой минуты. Я контролирую ситуацию. Веду его к себе, и мне это чертовски нравится. Переступив через платье, останавливаюсь и приподнимаю решительно уголок губ. Под его взглядом моя грудь тяжелеет, и я облизываю губы, дыхание становится глубже. Неожиданно краска приливает к моим щекам, но не от смущения, а от его животного взгляда.

Продолжаю импровизированный стриптиз, и пальцы тянутся к застёжкам на чулках.

– Оставь, – хрипло подаёт голос Ник, и я поднимаю руки, сдаваясь его приказу.

Он, делая шаг ко мне, не сводит с меня глаз, и я так же удерживаю его взгляд. Дрожу от того, как ярко по моему телу прокатывается горячая волна, согревая меня. Ник останавливается в шаге от меня и протягивает руку.

– Иди ко мне, Мишель, – зовёт он, и я вкладываю свою холодную, по сравнению с его ладонью, руку и оказываюсь в его объятьях.

Моя оголённая грудь касается его и это первое ощущение соприкосновения огня и льда, заставляет меня провести языком по своим губам. Исследуя его бицепс, слежу за своим движением и наслаждаюсь его упругой кожей. Изучаю его, словно новую игрушку, его ямочки на плечах от сильной физической нагрузки, его шею. Мой палец проходит по его мягким губам, и он чуть заметно вздрагивает.

– Прости, – шепчу и одёргиваю руку, но он берёт меня за запястье и подносит ладонью вверх к своему рту.

– Ты прекрасна, Мишель. Всё хорошо, – Ник целует нежную кожу моей ладони и неожиданно прикусывает указательный палец, что от боли вперемешку с сокращением внутренних мышц внизу живота я дёргаюсь и всхлипываю. Приподнимает уголок губ в усмешке и кладёт мою руку себе на шею.

– Я не буду нежным, – предупреждая и подхватывая меня на руки, несёт к его огромной постели.

– Я знаю, – судорожно отвечаю и отвожу от него глаза.

Ник кладёт меня на постель, а я не могу поднять голову, впиваясь взглядом в его пресс на животе.

– Посмотри на меня, крошка, – он с силой поднимает мой подбородок и его лицо оказывается близко от меня, другой рукой он опирается на постель недалеко от моей головы.

Теперь нервничаю, но мой упрямый характер, не даёт мне схватить свои вещи и бежать. Смотрю в его потемневшие тёплые каштаны глаз и слышу в ушах быстрое биение сердца.