– Ник, ты не можешь, – мои глаза начинает пощипывать, и холодный ветер прорывается в мою душу.

– Это ты не можешь так поступать с собой. Я тебе этого не разрешаю. Уходи, – он приближается ко мне и кладёт ладонь на мою щёку. Его дыхание опаляет меня, и я вижу это противоборство в его глазах. – Уходи, Мишель, потому что я садист, а ты нежнейшее существо для меня. Ты моя слабость. Не хочу снова быть слабым, ты мешаешь моей жизни.

От жестокости его слов я вырываюсь из рук и выпрыгиваю из машины, убегая домой. По моим щекам катятся горькие и горячие слёзы. Потеряла то, что никогда не было моим и от этого пустота в душе заполняет всё моё тело, мой разум.

Двадцать седьмой шаг

Сбрасываю туфли и включаю на полную мощность душ, шагая внутрь кабинки и плотно закрывая за собой дверь. Вода бьёт по моему лицу, платье тут же намокает, а я стою и не двигаюсь, пока в голове крутятся его слова.

Ник нанёс мне оскорбление не только как личности, но и как женщине. Он отверг меня тогда, когда я готова была на всё рядом с ним. В разумных пределах, конечно. Но для меня лишение девственности непросто какое-то неважное дело, это больше. И моё тело выбрало его. Корю себя за это. Я ненавижу его… себя каждой частичкой души.

С яростью начинаю срывать с себя платье, затем рву бельё и чулки. Мне отвратительно внутри, хочется отмыться от этого, но я только оседаю на дно душевой кабины и закрываю лицо руками, чтобы никто не слышал моих страданий. Мне жалко себя, безумно жалко, потому что я не хочу признаваться себе в том, что мой глупый интерес перерастает во что-то большее. Это неприемлемо для меня… для него. Но разве кто-то спросил меня об этом? Нет. Как и обычно. Чёрт возьми, я же, уверенная в себе девушка, у меня есть всё… всё, кроме него. И это буду не я, если оставлю его слова просто так, без ответа.

Решительно встаю и смываю тёплым душем слёзы и растёкшийся макияж, с усилием тру тело, проверяя на наличие нежелательных волосков. Нет, эпиляция сделана отлично, ведь никогда не знаешь, что будет завтра. Я выключаю душ и перешагиваю через порванную одежду, кутаясь в банный халат.

Смотря на своё отражение, вижу безумную девушку с горящими чёрными глазами и покрасневшими губами от длительного сдерживания криков. Злость и достоинство внутри заставляют меня принять неправильное по всем жанрам жизни решение.

Высушив феном волосы, я не смотрю на часы, только двигаюсь в нужном направлении. Для себя. Я буду поступать, как Ник. Я буду грёбаной садисткой, буду эгоистичной сукой, и он ответит за всё.

Уложив локоны, я беру в руку приятно пахнущее молочко и втираю в тело. Неяркий, но чувственный макияж делает меня ещё уверенней. Достаю из шкафа длинное в пол чёрное платье с вырезом на груди, напоминающее больше сорочку, чем приличную одежду. Но это я, такая, какая есть, без прошлого и без будущего. Это настоящая я и пусть все знают об этом. Надев чулки и пристегнув их к своему поясу, натягиваю трусики и дело доходит до платья. Пару капель духов, и я готова к последнему бою. Каждый должен знать противника в лицо, так вот и меня увидят. Решительно выйдя из спальни, хватаю валяющийся до сих пор на полу клатч и шубу. На ходу надевая её, я уже лечу к лифту: идеальная, соблазнительная и порочная, словно ночная бабочка.

Не знаю, что сказать, как действовать. Но я уверена, слова найдутся в тот же момент, когда я увижу всю картину целиком. Я понятия не имею, зачем это делаю. Чтобы выставить себя ещё большей дурой? Или же чтобы доказать себе, что я сама решаю в своей жизни и никто, никогда не будет указывать мне уходить или же оставаться?

Такси меня везёт по названному адресу, пока сталь внутри закипает и уже переливается через край. Знакомый фасад мелькает передо мной, и я выхожу из машины, гордо подняв подборок с лёгкой улыбкой на губах. Мои шаги раздаются в тихом холле и меня провожают взглядами девушки за стойкой, наблюдая, какой лифт я выберу. Введя код, ощущаю нарастающий страх, но, мотнув головой, ещё шире улыбаюсь своему отражению в серебристом металле лифта. Дверцы открываются, и меня поглощает темнота, словно никого нет. Ничего, я подожду, а потом закачу такой скандал, который он ещё в жизни не видел. Только пусть ударит, я его на кол посажу. Сделав шаг в квартиру, слышу знакомое цоканье, и рядом со мной появляется Шторм.

– Привет, мальчик, – шепчу и присаживаюсь на корточки рядом с ним. Он пытается потереться об меня носом, но я тихо смеюсь и встаю.

– Скажи, твой хозяин дома? – Спрашиваю собаку, и она, словно понимает меня, отстраняется и куда-то идёт. В темноте передвигаться сложно, но я стараюсь не делать резких движений, чтобы не спугнуть хороший настрой пса. Мы идём по коридору, огибая лифт и, прислушавшись, я слышу свист и громкие удары.

Сессия. Моё сердце болезненно сжимается, и я осторожно делаю ещё шаг к приоткрытым раздвижным дверям. Не хочу видеть, как Ник бьёт кого-то, не хочу знать об этом. Но такова реальность, правда?

Делаю ещё шаг и остаюсь в темноте, а перед моими глазами располагается домашний спортзал с тренажёрами, грушей и я вижу Ника. Его тело блестит от пота, он движется быстро, резко и точно. В его руках две деревянные палки, и он ими так затейливо размахивает, что от удивления приоткрываю рот. Я ведь ожидала самого тёмного от него, а он тренируется. В знакомых серых штанах, возможно, других. Я замираю и даже задерживаю дыхание от восхищения, с каким профессионализмом он работает руками, то закидывая их себе за спину, то крутит, то подпрыгивает. Такое я видела только в фильмах с Джеки Чаном. Каждый мускул под бронзовой кожей задействован и это удивительно.

Мне хочется посмотреть ещё, как он тренируется, но Ник останавливается и с силой бросает палки в стену. Он стоит ко мне спиной, и я вижу, как она напряжена, как он стискивает свою голову и шумно вздыхает, пытаясь вернуть себе своё спокойствие.

Шторм, видимо, понимает, что хозяин решает передохнуть и громко лает довольный этой заминке, что я невольно вздрагиваю от этого и перевожу на него глаза.

«Зачем же ты так? Предатель!»

Поворачиваю голову и встречаюсь с удивлёнными глазами, смотрящими прямо на меня.

«Ну, давай, девочка, отбрось всё от себя, вот твой звёздный час!»

– Мишель? – Тихо произносит Ник, его грудь быстро поднимается, а по виску скатывается капелька пота.

Он выглядит потерянным и таким одиноким, что сердце замедляет свой ход, а я лишаюсь уверенности. Но через секунду ноздри Ника быстро расширяются, а губы складываются в жёсткую полоску.

– Что ты здесь забыла? Я тебе ясно сказал – уходи и никогда не возвращайся, – зло говорит он. И все мои решения отзываются внутри с новой силой. Я уверенно делаю шаг в комнату, затем ещё один, кладу клатч в карман шубы и лёгким движением сбрасываю её с себя.

Ник быстро проходится взглядом по моей фигуре, на секунду теряет обладание от увиденного, сглатывая, а затем, сжимая руки в кулаки, кривится и отводит глаза от моего шёлкового платья.

– Да, ты сказал мне ясно. Только вот ты меня сбил с моих мыслей, и я пришла, потому что ты мне никто, как и я тебе. Я не одна из пугливых нижних. Я другая. И теперь мне есть что сказать, Николас, – холодно отвечаю.

– Я не желаю тебя слушать, убирайся, – рычит он, гипнотизируя пол.

– Посмотри на меня, Николас. Ты же требуешь от всех подчинения, и я требую того же. Так что, когда с тобой разговаривают, будь добр, смотри прямо в глаза, – не меняя интонации, говорю, и он с вызовом запрокидывает голову. Вижу ярость в его взгляде.

– Не боишься, что я могу тебя наказать? Выбить всю дурь из твоей головы? – Ядовито интересуется он.

– Я тебя, вообще, не боюсь, – усмехаюсь я.

– Неужели настолько глупая, что пришла сама в лапы к зверю? И что ты хочешь, Миша? – Он специально называет меня коротко, как и я его полным именем.

– Я хочу, чтобы ты сделал мне больно, Ник, – честно отвечаю.

– С ума сошла? – Переспрашивает и с его лица сходит краска, приобретая болезненный серый оттенок.

– Да. Ты моё сумасшествие. Ты унижаешь меня, показывая, насколько хочу тебя, да и ты тоже. А потом говоришь, чтобы я раздвинула ноги перед Люком? Хорошо, Ник, я это сделаю. Он будет трогать меня, целовать каждый сантиметр моей кожи, возбуждать меня и трахать. Ты этого хочешь? Только ты забыл, что я не подчиняюсь тебе. Я выбираю с кем и когда. Или ты хочешь посмотреть на это, как грёбаный извращенец? Для этого ты преследовал меня? Чтобы положить на постель рядом с Сарой? Сравнить?!

– Ты не поняла меня, Мишель, – вздыхает и запускает руку во влажные волосы, проводя по ним и поднимая голову к потолку.

– Да, не поняла. Я не слушаю тебя, когда же ты это поймёшь? Слушаю только себя и свои чувства. Но я выбрала тебя. Хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной, самым ярким воспоминанием в моей жизни. Потом мы попрощаемся, только я получу то, что хочу, Ник. А ты боишься меня, да? Почему? – Под конец речи уже шепчу и с напряжением смотрю на него.

– Я не боюсь тебя, ты ещё крошка, – ухмыляется и делает шаг ко мне, а я продолжаю стоять и не двигаться.

– Ты как запретный плод для меня, а эти яблоки слаще всего срывать. Ты заводишь меня своей наглостью и бунтовым характером, но и только. Никакого будущего, потому что я чудовище. А ты сейчас просто…

– Дотронься до меня, – перебиваю его требовательно, что он удивлённо останавливается в двух шагах от меня.

– Дотронься до меня, Ник. Я здесь. Буду делать то, что сама считаю нужным, а не то, что ты мне говоришь. Я хочу, чтобы ты сделал мне больно, ведь боль – это естественный процесс во время лишения девственности. Так сделай это. Зачем ты сдерживаешь себя?

– Господи, Мишель, ты не должна это говорить. Ты не должна, крошка. Ты не понимаешь, что я могу сделать с тобой. Ты ничего не знаешь обо мне, – мрачно говорит он и его губы искривляются в отвращении к самому себе.

– Так позволь мне узнать, не закрывайся от меня. Я пойму, как и то, кто ты есть. Хотя не верю в это, я чувствую, что ты другой, разительно отличаешься от всех. И не потому, что ты Доминант или же садист, или миллиардер. А потому что сильный, рядом с тобой я чувствую себя защищённой. Могу дышать тобой. И это сводит меня с ума. Я сумасшедшая, такая же, как и ты. Не верю тебе в том, что ты чудовище. Собаки плохих людей не любят.