– Мишель, ты сегодня поздно, – меня первой замечает мама, и я перевожу на неё усталый взгляд.

– Удивительно, почему же, – язвительно отвечаю, складывая руки на груди и облокачиваясь о косяк двери.

– Что за тон, Мишель? – Папа отрывается от планшета и поднимает на меня глаза полные раздражения.

– Не хочу больше ходить на психологию, у меня не хватает сил, я плохо сплю и, вообще, мне… не хочу, – выпаливаю совершенно не то, что собиралась сказать и пребываю в шоке от смелости. Я всегда желала угодить родителям, а особенно отцу, чтобы мной можно было гордиться. Пыталась быть невидимой три года. А сейчас… сейчас открыто выступаю против них, защищая собственные интересы.

– Сессиль, поговори со своей дочерью, если надо, то направь к психологу, потому что я не понимаю того, что она говорит, – холодно обращается отец к маме, которая пыталась как-то поправить положение, но лишь открывала и закрывала рот.

– Если ты не понимаешь того, что я говорю, то тебе нужно к узкому специалисту, чтобы проверить слух, – замечаю с улыбкой. – Пап, серьёзно, я не могу так больше.

– Мишель, в твоём возрасте я…

– Не начинай, – взмахом руки перебиваю его и закатываю глаза. – Да, помню, как тебе жилось, не было возможности, а я такая неблагодарная и бла-бла-бла. Всё поняла, что вы и дальше будете продолжать меня насиловать, только я стёрлась… износилась… выхожу из игры.

Поднимаю две руки и поджимаю губы, уверенно смотря поочерёдно на одного и второго родителя. Папа шокирован моей наглостью, а мама ещё хлеще, но внутри я себя сейчас ощутила так хорошо, как будто воевала за собственную жизнь.

– Давай поговорим об этом, когда мы вернёмся? – Мама с натянутой улыбкой предлагает мне вариант, и я вздыхаю.

– А куда вы уезжаете? – Удивлённо спрашиваю.

– Отца отправляют в офис в Оттаве, я полечу с ним. Вы остаётесь с Лидией на неделю, если задержимся, предупредим, – поясняет мама мне их планы.

– Ясно, – цокаю я. – Только не буду ждать вас, пойду завтра к куратору по психологии, и верну деньги на карту, как и аннулирую занятия.

– Психология необходимая вещь в бизнесе, Мишель, – сурово говорит папа.

– Пусть будет так, но два курса параллельно я не тяну, если вы не хотите, чтобы свалилась от обезвоживания, то не будете против моего отчисления, – уже твёрже произношу я.

– О, Господи, – мама закрывает от жестокости моих слов рот ладонью и испуганно смотрит на папу.

– Ты манипулятор, Мишель. Причём очень правдоподобный. Хорошо будешь ходить только на один курс, но через три года вернёмся к психологии. Договорились? – Папа немного приподнимает уголок губ.

– Угу, – я не могу сдержать улыбку, и уже мой рот растягивается на всю позволительную ему ширину. Я сделала это! Настояла на своём, пошла против них первый раз!

Господи, это не объяснить, насколько чувствую себя гордой за то, что выиграла бой!

Разворачиваюсь и несусь к себе в комнату, мне хочется поделиться тем, что я свободна и теперь смогу ходить с Сарой гулять чаще, возможно, записаться на уроки фотографии или попробовать что-то иное. Закрываю за собой дверь и ищу в сумке телефон. Достав его, роюсь в контактах, и моя улыбка сползает с губ, энтузиазм пропадает, действия замедляются, и я оседаю на пол, смотря на экран «BlackBerry». Мой палец замер в миллиметре от зелёной трубки на номере Ника. Первый с кем я хотела поделиться – это он. Это было подсознательно, импульсивно… неверно.

Выключаю телефон и, бросая его на постель, встаю. До сих пор не разобралась в себе, отчего так меня задевает то, что Ник садист. Реальный, живой и находящийся так близко. Спускаюсь вниз, замечая, что родители уже поднялись к себе. Мне не впервой оставаться одной и следить за сестрой. Это явление постоянное с двенадцати: они могут исчезнуть из дома на неделю, самое большее на месяц, а мы с Тейрой остаёмся на попечительстве домработницы и няни.

Мне необходимо поесть, потому что желудок уже громко ворчит. Прошу Лидию приготовить мне что-то лёгкое, и она делает зелёный салат с анчоусами. Заставляю себя проглатывать каждый кусочек, хотя голодна, но глотать очень сложно. Почему? Ведь всё хорошо. Я добилась своего, родители уезжают, они дали мне пространство, о котором я мечтала. Но маленький дятел сидит в моей голове, быстро и точечно бьёт по виску, напоминая, что я разорвала отношения с Люком, потеряв последнюю нить, связывающую меня с нормальными и обычными людьми. А Ник… он так и остался незнакомцем для меня.

– Мишель, тебе букет, – Лидия входит в столовую, где я уже оканчиваю ужин, и несёт в руках розы.

– От кого? – Нахмурившись, спрашиваю её.

– Вот карточка, – она улыбается и передаёт мне маленький конвертик.

Я пытаюсь не улыбаться, но всё же странная радость внутри заставляет меня закусить губу, чтобы не показать Лидии моих чувств, и я осторожно вынимаю послание от Ника. Ну как такой мужчина может быть садистом? Он же романтик.


«Миша, прости меня за мой длинный язык. Я хотел Роберту показать, что ты со мной серьёзно, потому что ты ему понравилась. Прости… миллион раз прости. Я люблю тебя»


Разочарованно рву записку на четыре части и встаю.

– Поставь в вазу их, а лучше утопи, – кривлюсь я, обращаясь к Лидии, и бросаю бумагу в урну.

Отгоняю его слова извинения от себя прочь и поднимаюсь к себе. Просидев до полуночи над заданием по финансовой математике, как только голова касается подушки, я тут же проваливаюсь в сон на этот раз без сновидений.

Но утро меня встречает такой же хмурой улыбкой, как и вчера. Я включаю телефон и вижу, что мне звонил и писал только Люк. Это расстраивает меня. Я какой-то частью своей души всё же надеялась на шутку, на то, что Ник появится и согреет меня своими неповторимыми глазами, или же это всё окажется сном, и он предстанет передо мной в облике прекрасного принца.

Только вот в реальность возвращаться очень больно, когда с каждым часом понимаешь, что он не позвонит, я ведь сама ему это сказала, а теперь жалею. Нет, я не передумала ни по поводу моего отвращения к садизму, ни к тому, что он бьёт людей. Но мне не хватало его общения. Он оказался для меня новым и ярким событием в жизни. А такое очень сложно забывается.

– Миша, – рядом со мной появляется Люк и теперь двигается со мной к парковке после пар и моего заявления об отчислении.

– Нет, я не прощаю тебя, – без предисловий отвечаю и наращиваю темп.

Сара не отвечала на сообщения, и я еду в ближайший парк, чтобы стать самой собой. Припарковавшись, достаю из багажника фотоаппарат и просто иду по тропинке. Ищу успокоения в фотографиях, которые делаю. Я снимаю обычных незнакомых мне людей, и это радует меня: искренние улыбки, счастье, задумчивость, – всё было живым. Мои пальцы замерзают и дневной свет сходит на нет. Еду домой, а там дежавю. Сестра возвращается из школы и делает уроки у себя, я ужинаю, вечером приносят новый букет с извинениями, карточку я успешно выбрасываю.

С каждым днём моя жизнь становится скучной и бесцветной, как мои фотографии. Люк пытается извиняться, Ник исчез, Сара бегает на свидания, забывая обо мне, и я остаюсь одна. Одиночество губительное состояние, оно приводит к панике, и ты начинаешь сдавать позиции, потому что страх сковывает тебя и не даёт дышать. Чувство ненужности снова поселяется в груди, как и три года назад. Мысли о том, что ты совершенно бесполезный элемент на этой планете, приходят чаще и чаще. Это убивает душу, она требует эмоций, требует движения, но ты застываешь.

– Миша, мне срочно нужна твоя помощь, – после пар Сара выволакивает меня из аудитории и тащит по коридору к выходу.

– В чём? – Удивляюсь я.

– Мне необходимо платье, шикарное, и чтоб от него захватывало дух у мужчин, – выпаливает она и её зелёные глаза горят от возбуждения.

– Ты кого-то встретила, – догадываюсь, и она кивает.

– Кто это? – Допытываюсь я.

– Он такой… такой невероятный, что не могу думать ни о ком больше. Мы встретились в супермаркете, и вот уже всю неделю обедали вместе, а в субботу, то есть завтра, он пригласил меня на ужин. У меня в планах переспать с ним, я очень хочу его. Да и по нему вижу, что я ему понравилась, – выкладывает подруга.

– Ясно, – хихикаю я, разблокировав машину. – Садись, извращенка, поедем искать подходящий наряд, чтобы сбить твоего принца с ног прямо тебе в рот.

– Лучше в другое место, но рот тоже неплохо, – соглашается она, и мы смеёмся над пошлостью нашего мышления.

Завидую Саре, она такая лёгкая на подъем, открытая и весёлая, что любой мужчина будет рад быть с ней. А я? Я другая, полная противоречий, болезненных воспоминаний, своего скверного характера и… неготовая забыть Ника. Не могу отпустить ни его образ, ни его голос, ни его правду из головы, постоянно думая и порываясь позвонить, узнать больше. Но обрываю себя на том, что мы разные и никогда у нас не будет точек соприкосновения.

– Зовут-то как твоего принца? – Интересуюсь я на кассе, после трёхчасового хождения по магазинам.

– Ну… я пока не хочу говорить, как только у нас всё будет стабильно, то познакомлю, – мнётся она.

– Ладно, – тяну я, и мы выходим из бутика.

Отвожу подругу домой и требую полного отчёта в воскресенье. Она просто порхает, и вижу, что она влюблена. Прекрасное состояние для девятнадцатилетней девушки, вновь ловлю себя на мысли о том, что завидую. Она не скрывает своих эмоций, отдаётся им полностью и это… для меня табу.

– Мишель, к вам посетитель, – в мою спальню входит Лидия, и я резко откладываю конспекты и проношусь вихрем мимо неё.

Ник! Он пришёл! Сам пришёл!

Моё сердце от неожиданной радости стучит так же быстро, как я спускаюсь вниз по лестнице. Вбегаю в гостиную с улыбкой на губах, и она тает, когда вижу Люка с букетом роз.

– Что ты хочешь? – Раздражённо спрашиваю. Глупая! Он забыл уже о тебе и вовсю развлекается со своими рабынями. Дура!

– Миша, прости меня, пожалуйста, прости, – молит он и опускается передо мной на колени.