– Лицемерия? – Аж давлюсь воздухом от возмущения.

– Да, – пожимая плечами, он отходит к столу и берёт в руки коричневый конверт.

– Объяснись, с чего ты взял, что моё отвращение ко всему этому это лицемерие? – Возмущаясь, встаю с места.

– Ты же любишь жёсткость. Я помню, как ты отвечала, когда твои волосы были крепко зажаты в моих руках. Это была проверка. Также шлепки по заднице, грубость и отчасти насилие в сексе, наручники, глубокий минет. Я ожидал от тебя честности, потому что перед тобой был всё время честен, – обвиняюще произносит он, а я от гнева приоткрываю рот.

– Что? Обалдел совсем? Какие наручники? Какой грёбаный минет? Какое насилие? – Уже повышаю голос, и он резко поворачивает на меня голову, бросая предостерегающий взгляд из-за моего тона, но мне плевать, я требую обосновать эту ложь.

– Ты специально выводишь меня из себя, Мишель? – В его голосе сквозит злость и раздражение, что я сглатываю и мотаю отрицательно головой.

– С чего ты это решил? – Уже тише спрашиваю я.

– Роберт – один из практикующих Доминантов, и твой Люк рассказывает ему интересные вещи про то, как вы весело проводите время в постели и не только. В свою очередь, Роберт делится с Райли, а тот со мной, – его ноздри уже раздуваются от гнева.

– Господи, какие вы все противные. Бред. Бред больных людей, – я нервно издаю смешок и тут же закрываю ладонью рот.

– Согласен, полный бред. Я надеялся на твою искренность, а ты, оказывается, тёмная лошадка, – язвительно добавляет он «комплиментов».

– Сам ты кобыла, – от возмущения фыркаю. Ник резко делает шаг ко мне, а я от страха начинаю пятиться назад. Но мне не везёт сегодня, и я падаю на диван. Он уже оказывается сверху, и его ладонь сдавливает горло, глаза тёмные и не сулящие ничего, кроме моей смерти.

– Отпусти, – пищу я.

– Пора бы уже выучить, что меня твои манеры сводят с ума, и в этот момент представляю, как ты кричишь подо мной, умоляя меня продолжать. Как ты стоишь передо мной на коленях, а твои глаза горят от похоти. Примерно в такой позе, – шипит он мне в лицо. Я прислушиваюсь зачем-то к ощущениям и понимаю, что он едва прикладывает силу к моей коже своей рукой. Он меня просто пугает, и я обретаю уверенность.

– Я никогда никого не умоляю, тем более не собираюсь стоять на коленях. Люк соврал, – твёрдо говорю, и кладу свою руку на его, находящуюся на моей шее. Моя рука ледяная по сравнению с его. Ник хмурится и сбрасывает наши руки, резко хватает меня за затылок. Я уже сижу, а он стоит, облокачиваясь на одно колено о диван. Его рука крепко держит меня, заставив шею выгнуться и смотреть на него. Но меня это более не приводит в животный ужас.

– В чём он соврал? – Он прищуривается и следит за сменой моих эмоций, чтобы быть уверенным, что я не совру.

– Во всём. Это сказки, за которые я ему яйца отрежу. Мы ни разу ещё не спали. У нас не было секса. Никогда, – отвечаю я, и он приближает ко мне своё лицо. Сердце уже устаёт бежать быстро, поэтому несколько успокаивается, как и тело, переставая едва заметно дрожать.

– Мне неудобно так, Ник, – нагло заявляю я, на это он, сжимает зубы, что его скулы начинают двигаться, но через секунду отпускает меня. Разминаю немного затёкшую шею. Он садится рядом на согнутую ногу и хмуро смотрит на меня, ожидая продолжения.

– Я тебя слушаю, – требовательно произносит он.

– Мы пробовали… несколько раз, но первый раз он настолько переволновался, что у него… ну он не смог, – на этих словах я отвожу от лица Ника взгляд, но он властно подхватывает мой подбородок и заставляет смотреть на него.

– В следующий раз он был слишком пьян и уснул прямо на мне, а дальше как-то не получалось, уставал. Он спортсмен, и перед играми им запрещают заниматься сексом. Разговоры об этом остались в подвешенном состоянии. Да и я отчего-то больше не испытывала интереса к этому, – вздохнув, продолжаю и чувствую смущение, что приходится говорить об этом с реальным извращенцем, который испепеляет меня взглядом.

– Ты мне пытаешься сказать, что у тебя никого не было? Вообще, никого и никогда? – С сомнением уточняет Ник.

– Не пытаюсь, я это говорю. Мне всего девятнадцать, – оправдываюсь, хотя не понимаю почему.

Он отпускает меня и тут же встаёт, отворачиваясь от меня.

– Нет, не надо исправлять это недоразумение, мне и так хорошо. Я переживу и точно, сейчас это самое последнее, чего бы мне хотелось, – быстро говорю на всякий случай. Он медленно поворачивается, я пытаюсь понять, что он думает, но его лицо не проницаемо.

– Я только домой хочу, – нервно добавляю и делаю шаг назад, теперь в правильном направлении.

Ник молча, смотрит на меня, и под его взглядом снова чувствую себя голой. Стараясь хоть как-то прикрыться, обнимаю себя руками и продолжаю отходить.

– Мишель, я не должен был так реагировать, но ты полна сюрпризов. Твои слова ничего не меняют по отношению к тому, что между нами происходит. Майкл ожидает тебя внизу, но я оставляю для себя надежду, что ты обдумаешь мои слова, и если возникнут вопросы, то всегда готов ответить. И повторюсь, не требую от тебя быть моей нижней. Думал… долго думал и решил, а почему бы и не попробовать выйти на свет хотя бы немного, – с мягкой улыбкой произносит Ник. Я останавливаюсь и удивлённо смотрю на него.

– С ума сошёл? – От шока у меня пропадает голос, и я хриплю.

– Да. Ты же уже несколько раз назвала меня больным и сумасшедшим, – просто отвечает он.

– Ты только что мне тут рассказал, что уродуешь людей, и предлагаешь мне… Нет и миллион раз нет, лучше попрощаюсь с тобой, за этим я и пришла, – прочистив горло, беру себя в руки и подхватываю пальто.

– Я не уродую людей, Мишель, – он снова начинает злиться, но я к этому уже привыкла.

– Уродуешь тела и души, ломаешь волю и подчиняешь себе. Не понимаю, как это может нравиться хоть какой-то уважающей себя девушке. Я никогда не стану твоей Сабой, а ещё эта… твоя фобия насчёт поцелуев. Ты не станешь нормальным, а я достойна этого, в конце концов. Живи в своей грязной реальности, Николас, а меня оставь в покое. Я неглупая девочка, у меня не текут слюни на твоё тело, меня не волнуют твои деньги, и кто ты. Мне на это плевать, потому что я не хуже тебя, а лучше, намного лучше. Я чище, чем ты. Я действительно самостоятельная личность, независящая от мнения окружающих, без мнимых фантазий и надежд. Я здраво смотрю на вещи, и тебе тоже это следует сделать. Желаю тебе счастья и, надеюсь, я не увижу тебя в криминальных сводках из-за твоих садистских наклонностей.

На одном дыхании говорю речь и, срываясь с места, бегу от него, потому что его глаза с каждым моим словом наливались кровью, а кулаки сжимались. Я ничего не знаю о том, кто такой Доминант, только по этим лёгким книгам, которые закрываю тут же. Но мне кажется… нет, я уверена, что Ник намного опаснее, чем я представляю, сильнее и глубже повяз в своей системе наказаний. И это ужасает и сильно меня встряхивает.

Я с силой жму на кнопку лифта, одновременно прислушиваясь к шагам, готовая, что меня сейчас просто размажут по стенке, но ничего не происходит. Тишина становится такой устрашающей, что я закутываюсь в пальто. Лифт пикает, открывая передо мной двери, и я просто падаю туда, быстро тыкая пальцем на цифру один.

Моё сердце стучит уже на износ, пока двери медленно закрываются, но Ник так и не выходит, чтобы прибить меня, и я облегчённо вздыхаю. Неожиданно меня накрывает волна жалости с чем-то новым вперемешку, и я закрываю лицо руками, стараясь перебороть удушливые слезы.

Не разрешаю себе думать сейчас, мне надо успокоиться, ощутить себя в безопасности, а потом… возможно, завтра я смогу переварить всё это и отпустить, чтобы жить дальше.

Но мысли проносятся так быстро, я жмурюсь, хочется закричать, чтобы они оставили меня в покое. Нельзя было приходить, нельзя. И вот шла сюда настроенная так решительно, а в итоге получила смутное представление о том, что я буду делать дальше.

Я уже не испытываю отвращения к Нику, одно непонимание, как он пришёл к этому. Он соврал, сказав, что сам выбрал такую жизнь. Да никто в здравом уме не будет так жить. Никто! Это… я больше не могу слов найти и просто вздыхаю, поднимая голову на потолок лифта. Он раскрывает передо мной двери, и я выхожу из него обычным шагом, заторможено реагируя на стоящего около входа Майкла.

– Добрый вечер, мисс Пейн, – сухо произносит мужчина.

– Добрый, не надо меня отвозить, я уже протрезвела и могу сама вести машину, – раздражённо отвечаю и прохожу мимо него.

– Простите, мисс, но мне отдан приказ, и я не имею права отклониться от него, – он идёт за мной.

– Мне плевать! – Кричу, поворачиваясь к нему, он явно не ожидал такой реакции, но я уже не могу сдерживать внутри бурлящих эмоций.

– Мне плевать, слышали? – Продолжая, отступаю от него. – Можете передать этому… этому Нику, что я сама. Мне ничего от него надо, ничего! И он тоже!

Я разворачиваюсь и быстрым шагом несусь к своей машине, оставленной недалеко от перекрёстка.

– Мисс Пейн! – Окрикивает меня Майкл, но я уже срываюсь на бег и мчусь в своё укрытие.

Дрожащими руками нащупываю в кармане пальто ключи от машины и нажимаю на кнопку. «Ауди» приветствует меня фарами, и я забираюсь рывком в салон. Не успеваю я вложить ключ в ячейку, как моя дверь распахивается и рядом со мной стоит Майкл.

– Двигайтесь на пассажирское сиденье. Я поведу, – приказывает он мне, а я только открываю рот, чтобы возмутиться.

– Мисс Пейн, давайте будем разумными. Вы сейчас немного не в себе, это мягко сказано ещё, поэтому моя забота доставить вас домой в целости и сохранности. Мистеру Холду вряд ли понравится, если я разрешу вам ехать одной в таком состоянии. Он мне голову отвертит, если с вами что-нибудь случится. Не лишайте меня работы и жизни, – говорит он, и я сникаю, кивая ему и принимая правдивость его слов.

Я перебираюсь на соседнее сиденье, и мужчина забирается в машину, настраивая сиденье под себя. Вбиваю ему в навигаторе свой адрес и, пристёгиваясь, устало кладу голову на подголовник.