– Именно. Покорми меня. И это не просьба.

Ну, разумеется… Матисон не был бы Матисоном…

Я, тяжело вздохнув, набрала в чайную ложечку яблочного дж…

– Не с ложки. Руками, – твердо сказал босс.

Осоловело уставилась на него, удивленно моргая. Кормить руками? Но, по неведомой для меня причине, послушалась. Зачерпнула густое варенье на указательный палец, аккуратно поднесла к губам шефа и внимательно посмотрела, как он, обхватывая губами мою подушечку, посасывает ее, неотрывно при этом смотря мне в глаза, слизывает сладость, рождая приятное томление внизу живота.

– Еще, – прозвучал твердый приказ. И я вновь потянулась пальцем к банке, а потом еще раз и еще. До тех самых пор, пока Томас не насытился моими стонами, решив сменить роли в этой игре. Теперь кормили меня…

Твердый мужской палец совращал и соблазнял, вызывая желание слизнуть, сжать зубами и… игриво не отдавать обратно. Кажется, у шефа закончилось терпение, раз он, глухо простонав, забрал у меня палец и вновь страстно поцеловал, лишая здравого рассудка.

И все в этом мире стало неважно… Лишь я, Матисон и наше желание. Его руки, проникающие под футболку, прижимая ближе, позволяющие даже сквозь ткань ощутить жар, исходящий от мужчины. И вот пальцы одной руки невесомо пробегают вдоль позвоночника, вынуждая покрыться мурашками с ног до головы, а вторая в это время накрывает холмик груди, нежно сжимая и лаская большим пальцем сосок.

Томас спускался поцелуями на шею, которую я охотно подставляла под его прикосновения, испуская беспрерывные стоны, пока он прокладывал влажную дорожку к ключице и вновь накрывал мои губы, а оторвавшись, произнес лишь одну единственную фразу, которая сожгла мосты за моей спиной, забирая возможность отступления:

– Пожалуй, я уже наелся, – прозвучал хриплый шепот. – Блинчики были сладкими, но теперь я хочу настоящий десерт.

* * *

/Томас Матисон/

– Блинчики были сладкими, но теперь я хочу настоящий десерт.

В глазах Алисии мелькнул испуг, словно это не она только что провоцировала меня всем своим видом, вначале разгуливая полуголой по кухне, потом слизывая джем с губ, а в довершение еще и накормив им с пальца.

Все! Хватит носиться с этой птичкой! Она может сколько угодно дальше продолжать пугаться всего, чего я с ней проделываю, но тело не обманешь. Маленькая сучка по-любому хочет меня, нужно только подтолкнуть, помочь в первый раз, и тогда весь мир удовольствия откроет перед ней свои двери. Отчего-то я был уверен, что такие, как моя мышка, могут хранить дурацкую пленку между ног десятками лет, ожидая того самого единственного и забивая себе голову бреднями из бульварных романов.

Ну не бывает так, правда. Но это она поймет позже!

Впрочем, возможно, уже начала понимать, ведь вчера в саду она не сдерживалась, просила и стонала. А значит, уже должна осознавать желания, и, главное, возможности своего тела.

Ах, как же она сладко кончала от моих пальцев, еще слаще будет кончать на моем члене.

При мысли, что можно взять эту сладкую мышку прямо здесь и сейчас, на кухонном столе, в трусах все набухло. В голове билось единственное желание: задрать на ней футболку, обнажить груди, уронить Алисию на стол, раздвинуть эти очаровательные ножки… И!

– Не надо, – пискнула мышка и вся как-то внутренне сжалась.

– Тише, дорогая, – такие, как она, нуждаются в словах успокоения в этот момент. – Все будет хорошо.

Нет, пожалуй, стол будет позже. Не сегодня. При всей моей любви к твердым и высоким поверхностям, сегодня я был готов пойти на эту жертву и трахнуть ее на мягкой кровати.

Она вновь прикусила губы. Так наивно, будто не понимала, глупая трепетная лань, что специально провоцирует. Наверняка в хорошенькой головке сейчас роится миллион мыслей, ненужных и сбивающих с толку. Мыслей, которые необходимо срочно заставить исчезнуть, иначе мышка зажмется.

Поцелуй – идеально средство решения. Впиться, пока не передумала. Взять эти пухлые губки в свои, провести по ним языком, прикусить нежно, сорвав едва слышный стон.

Пока Алисия терялась в поцелуе, понял, что самое время для решительных действия. Закинув ее ноги себе на бедра, я стащил ее с кухонной стойки. Она попыталась дернуться, но нет, деточка.

Надоело. Игры кончились. Да и сопротивление твое не настоящее, скорее, ради приличий. Вон, уже обвила меня ногами и даже руками за шею. Целуешь будто в последний раз, судорожно дыша, а я пока всего лишь несу тебя к кровати, сжимая в руках эту сладкую попку.

И очередная пошлая мысль о еще одной нетронутой дырочке у этой мышки пронеслась в голове. Потом и это обязательно будет, но не сейчас. Нужно постепенно.

Я опустил девушку на белые простыни, нависая сверху над беззащитным телом и разглядывая лицо своей добычи.

Волосы Алисии разметались по кровати, а мне решительно хотелось представлять, как позже буду наматывать на кулак эти локоны и брать мышку сзади.

Моя рука уверенно проникла под майку, задирая ее вверх и обнажая аккуратные груди.

– Томас… – прошептала она, но слушать ее сейчас не было никакого желания. Заткнул сладкий ротик очередным поцелуем, а ладонями погладил нежное тело, такое горячее и покорное.

Острые соски твердыми вершинками легли меж моих пальцев, рождая желание сжать их посильнее, чтобы из легких мышки вырвался очередной стон. Ей ведь нравится, вижу, что нравится, даже ноги расслабила, и теперь просто ждет, когда я помогу ей их раздвинуть.

Такие, как она, не могут быть сразу инициаторами, а вот потом… Я был уверен, что Алисия будет ненасытна в сексе, не пройдет и месяца, как сама будет прибегать в мой кабинет со спущенными трусиками.

Член уже рвался из боксеров, сдерживаемый лишь стрейчевой тканью. Пока целовал губы и одной рукой дразнил соски, второй стащил их с себя, откидывая куда-то в сторону.

А вот на Алисии трусиков не было, об этом я позаботился еще вчера. Как знал, что идея будет крайне удачной.

Понимая, что поцелуй нельзя прерывать, иначе точно испугается и попробует сбежать, легко просунул колено между сведенных ног.

Вот так, крошка! Впусти меня ближе.

Алисия с готовностью раскрылась, несильно, но достаточно для того, чтобы я прошелся пальцами по клитору, скользнул еще ниже и, не без удовольствия, погрузился в нее. Мышка задышала чаще, а мне хотелось хохотать, от осознания того, как внутри было влажно.

Мисс Николс текла. Порочная мышка хотела быть съеденной котом!

И вот уже два моих пальца проникали в ее узкую щелку.

Иллюзий я не питал, да, ей будет больно. Вначале всегда больно, а потом приятно. В моих силах было просто смягчить мышке эту боль, немного растянув тугие стеночки заранее.

Я раскрыл ее под собой еще сильнее, и рвущийся вперед член каснулся низа ее живота. Мышка ощущая эти прикосновения, инстинктивно попыталась от него отпрянуть, и в то же время продолжала извиваться под моими пальцами.

Очередной грудной стон вырвался из девичьей груди, и я понял: пора.

Оторвался от ее губ, чтобы еще раз взглянуть на раскрасневшееся лицо, ошалевшие глаза и алые распухшие губы.

– Будет больно? – сипло прошептала она.

– Нет, – подло обманул, тут же вспоминая об одной очень важной детали.

Потянулся за подушкой, под которой лежал серебристый квадратик презерватива, надорвал зубами фольгу, а после разгладил силикон по всей длинне члена. Вряд ли Алисия думала о предохранении, я же не был настолько беспечен, чтобы о нем забыть.

– Но немного потерпеть придется.

Я провел головкой по ее киске, мягко прижался к клитору, немного потерся о него. Пусть мышка вспомнит, как ей было хорошо тогда в примерочной, поймет, что не нужно меня бояться.

На ее щеках разгорались алые пятна, а дыхание сбивалось с ритма. Наверное, стоило поцеловать ее в этот момент, но мне хотелось видеть ее лицо, когда войду в нее.

Вот еще немного раздвинул ее для себя, прижался к такой влажной и горячей дырочке и очень медленно двинул бедрами вперед, разрывая бесполезную под моим напором преграду.

Девчонка забыла как дышать, сжалась, но я все продвигался, миллиметр за миллиметром преодолевая тугое сопротивление ее киски. Было в этом некое садистское удовольствие – растягивать пугливую девственницу под себя, позволяя прочувствовать член во всю длину.

Алисия до боли прикусила губы. Видел, как белые зубки готовы до крови ранить нежную плоть и остановился, давая девушке привыкнуть. Несколько мгновений, и я осознал, что до нестерпимой боли сам хочу кусать их. Впился в губки новым поцелуем, одновременно срываясь с цепи и погружаясь в девчонку по самые яйца. Она хрипло всхлипнула и тонна напряжения, которая была в ее теле, схлынула разом. Я отступил назад и вновь двинулся вперед. На это раз плавнее, но ровно до того момента, пока мошонка не коснулась ее приподнятой попки.

Узкая пещерка плотно удерживала находившийся внутри член, так сладко обволакивая тугими стенками, что хотелось продолжать безжалостно долбиться туда, вгоняя поршень до отказа.

В этот момент Алисия вдруг остро напомнила мне хрупкую бабочку, насаженную на иглу коллекционера.

Прекрасная красотка, распластанная внизу и извивающаяся под умелыми движениями. Еще один толчок внутри сладкой мышки, и ее зубки сомкнулись на моей нижней губе.

В наказание я отстранился, выйдя почти до конца и нависая над девушкой на вытянутых руках.

– Никогда больше так не делай, – наслаждаясь растерянным видом мышки, пригрозил ей и тут же вогнал стержень до конца. Так, чтобы воздух из легких выбило.

Она вскрикнула и выгнулась, а я понял – понравилось. Внутри нее становилось все более жарко и влажно, а когда помог девчонке пальцами, огладив набухший клиторок, она сама подалась навстречу моим рукам.

Я ускорял движение, двигал бедрами и наслаждался видом ее идеальной груди, раскачивающейся в такт. С каждым толчком Алисия мотала головой в стороны, и ее волосы метались вслед за ней. Приподнял ее попу, так чтобы погружаться еще глубже, мне нравилось ощущение легких шлепков, когда яйца стукались об упругие ягодицы, нравились стоны Алисии, временами болезненные, но такие сладкие.