Ксения Каспер - 38 1/2: 1 муж и 2 любовника

Следующие две недели прошли в ускоренном темпе. Клаудия улетела на Мальдивы. У них с Юргеном медовый месяц. Берни на этой неделе переезжает с детьми в новый дом. Андреа работает как пчелка, а я пытаюсь укрепить свой семейный очаг. Вчера утром со мной случилось помутнение рассудка: я поехала в аэропорт и даже купила билет до Мюнхена. По техническим причинам самолет задерживался на два часа, и пришлось подождать. Выпив в безрадостном зале ожидания две чашки чаю и три стакана воды, я погрузилась в размышления. Готова ли я действительно разорвать свой брак? Насколько важен для меня Макс? Очень важен, вспыхнуло мое сердце! Но рассудок жаждет, чтобы я перестала себя мучить: нет, не так уж и важен! И тут объявили посадку. Я взяла себя в руки, и, когда пришло время предъявлять посадочный талон, крепко зажала его.

– Простите, ваш талон.

Я непонимающе уставилась на стюардессу.

– Ваш посадочный талон, – повторяет она.

– Нет! Я не полечу, – ответила я ей, – я не могу. Я действительно не могу. Говорю вам, я никак не могу!

– Да, да, – попыталась она меня успокоить. Она ничего не понимает и, наверное, думает, что я больная.

– Послушайте, у меня нет багажа, просто вычеркните меня из списка.

Я разворачиваюсь, выхожу из аэропорта и бросаюсь бежать.

Когда в дверь влетает Андреа, мое настроение такое же серое, как и этот ноябрьский день.

– Так, сестричка, хватит уже. На следующей неделе мы с тобой летим в Испанию. Нужно принять дом для гостей. Мы позагораем и повеселимся. Я прямо сейчас забронирую билеты.

Андреа пододвигает стул, усаживается, дотягивается до клавиатуры, и через несколько минут она уже онлайн. Забронировать билет на самолет и ребенок может. Мы вылетаем в следующий четверг, а в воскресенье возвращаемся.

– А сегодня вечером мы будем помогать Берни. В шесть часов привезут мебель, и ей понадобится помощь.

Андреа не терпит возражений. Вчера она была буквально шокирована, когда позвонила и узнала, что я чуть было не улетела в Мюнхен. Мне с большим трудом удалось уговорить ее не мчаться сюда сразу же. Но сегодня она не могла не зайти.

– Даже если Макс, несмотря на все, что он вытворяет, действительно твоя судьба, то время это покажет, а пока ты должна хотя бы по-человечески закончить отношения с мужем. Потому что улететь в Мюнхен, все бросить и начать историю заново – это самый большой бред.

– Да, но если я до сих пор не знаю, чего хочу?

– Просто подумай. Господи, сколько тебе лет? Слушай либо сердце, либо разум. Ты должна принять решение. Но когда речь заходит о Максе, похоже, примирить разум и сердце ты не можешь. Так, а сейчас пойдем поедим и поговорим.

Вечером мы продираемся сквозь горы коробок, раскладываем книги, диски, игрушки и другие вещи, которые берут с собой женщина и дети, уходя из семьи. Мартин и Клаус вешают люстры, подключают компьютер, стиральную машину и сушилку. В одиннадцать мы закончили, разогрели в микроволновке китайское блюдо из риса и открыли бутылочку кельша. Ни с того ни с сего Берни начинает рыдать. Восемнадцать лет, почти всю сознательную жизнь, она провела с Франком.

– Развод в самом разгаре, мы ссоримся из-за каких-то дурацких кофейных чашек, и я во всем виновата. Из-за того, что я, дура набитая, влюбилась, все рушится к чертям… – Она всхлипнула. – Я только надеюсь, что Лотар этого достоин.

В комнате повисло неловкое молчание.

– Кто еще хочет кельша? – совершенно некстати отзывается Мартин. Все смеются. Берни утирает слезы, Андреа смотрит на меня многозначительно, а я… быстро отвожу взгляд.

Зуза – Клаудии:

Черт, после такой любви я не хочу, чтобы у меня остались только ненависть и злость.

Андреа – Зузе:

А вечером мы куда-нибудь пойдем. И неважно, кто тебе будет подмигивать, – ты подмигнешь в ответ. Даже если это будет циклоп.

Зуза – Андреа:

Да, как минимум раз в месяц, и лучше всего – на целый месяц. Я бы с таким удовольствием сейчас просто смылась.

Зуза – Андреа:

Это письмо от Макса. Я его не читала, кроме первых строчек…

Макс – Зузе:

Да, ты была штормом в открытом море и домашним уютом вечером у камина. Ты была для меня всем. Всем и даже больше, но, похоже, ты этого так и не поняла!

Когда в полдень четверга наш самолет идет на посадку, Коста-Бланка покрыта густыми облаками. Температура здесь такая, что больше подойдет свитер, а не бикини. На протяжении всего полета мы с Андреа листали проспекты, так как хотим установить в нашем бассейне отопление. Еще мы собираемся отказаться от хлора и вместо него использовать соль. Сегодня во второй половине дня подъедет Фернандо. У нас запланирована приемка дома для гостей, и еще нужно посвятить его в наши планы насчет бассейна. А сейчас мы едем в «клио», который взяли напрокат, в южном направлении. Весь горный хребет, даже на восемьдесят километров южнее Валенсии, окутан облаками. На лобовое стекло падают редкие дождевые капли, но все же здесь не так безрадостно, как в Германии. Я довольна, что мы снова приехали сюда: будет время отдохнуть и подумать. Последние дни я не могла отделаться от мыслей о Максе, готова была всыпать себе за то, что скучаю по нему, и мне только через силу удавалось улыбаться. Моя галерея цветет и пахнет. Берии нужна помощь и поддержка, а Клаудия вчера прислала с Мальдив SMS, что беременна. Это не скука, нет, разнообразия мне более чем достаточно. Дело не в том. Просто нет такого чувства, которое бы я за последнее время не познала. И речь идет не о счастье, любви или гордости, а о гневе, печали, ненависти, разочаровании, отчаянии и даже желании умереть. Уже почти месяц я пытаюсь убежать – от себя самой и своих чувств. И как бы ни бежала, они неумолимо догоняют меня.

В это воскресенье молодожены возвращаются домой. А на понедельник Клаудия записалась на прием к гинекологу и пообещала после сразу же мне позвонить. На следующей неделе Йонасу исполняется шестнадцать, и он хочет устроить грандиозную вечеринку, а Виктория влюблена. Через каждое слово – «Джастин». Ее белокурый избранник теперь проводит у нас каждую свободную минуту. Уже неделю подряд они сидят, взявшись за руки, в нашей столовой, выводят Казимира на прогулку в ноябрьском тумане, и, кроме друг друга, им никто на свете не нужен. Такое родство душ в четырнадцать лет! Господи, как мило! Мартину все это кажется подозрительным, он хотел вообще запретить Джастину переступать порог нашего дома, и мне стоило больших усилий втолковать ему, что это как раз и неправильно.

Мне даже удается взять себя в руки и утрясти отношения с Мартином. Мы с ним на этой неделе уже два раза ужинали вдвоем, много говорили, иногда смеялись, а потом «радостно» трахались – это мое представление достойно «Оскара». Я иногда переписываюсь и перезваниваюсь с Матиасом – внимание молодого мужчины никогда не повредит. Но главная тема моей жизни – это, как и раньше, Макс!

Сегодня вечером мы ужинаем вместе с Тони и Аннет в «Эль Поблет». Завтра утром они отправятся в долгое путешествие по Германии, заедут навестить детей, уладят кое-какие дела и насладятся меланхолической немецкой погодой. Утром светит солнце, и я вдруг решаю, что нужно потренироваться: сначала пробежка шесть километром, а потом восемьдесят раз проплыть вдоль бассейна туда и обратно. Я заканчиваю, голодная как волк, и с удивлением понимаю, что Андреа успела уже трижды сплавать к буйку и обратно. Средиземное море, температура воды в котором восемнадцать градусов, для меня чересчур холодное. Мы завтракаем на террасе, когда приезжает Фернандо. За чашкой кофе он показывает нам смету отопления и осоления бассейна. Фернандо говорит, что завтра заедет со своим специалистом, потом закажет необходимую аппаратуру, и к Рождеству мы сможем плескаться в бассейне с температурой воды двадцать девять градусов. Не успели мы с ним попрощаться, как привезли мебель. Двое сильных мужчин выгружают все и расставляют по местам. В это время электрик устанавливает светильники, а декоратор – развешивает гардины. Через пять часов все исчезают. Мы с гордостью осматриваем наш дворец для гостей. Кто бы и когда здесь ни остановился, ему точно понравится.

В воскресенье мы полностью предоставлены себе. Я лениво развалилась в гамаке, читаю книжку и пытаюсь не думать о Максе. Это упражнение не из легких, так как мы планировали провести эти дни здесь вместе, и я изо всех сил пытаюсь не бередить душу. В среду мы едем в бар «Гелиос». Ярко-красные пластиковые стулья, белые пластиковые столы, прямо под носом – бирюзовое море, над головой – голубое небо с редкими облаками. Кроме того, милые испанцы и приезжие, с которыми мы смакуем сэндвичи с ветчиной и красное вино. После двух бокалов даже у меня поднимается настроение.

– Нужно чаще это делать. Просто исчезать на пару дней. Вон из будней, и наслаждаться жизнью. Work less. Live more![26]

Андреа с наслаждением откусывает кусочек жареной рыбы.

– Да, как минимум раз в месяц, и лучше всего – на целый месяц. Я бы с таким удовольствием сейчас просто смылась.

Андреа долго смотрит на меня, но ничего не говорит.

В воскресенье, когда мы возвращаемся домой, я выгляжу лучше, но мне не особенно полегчало. Этот чертов засранец просто не идет у меня из головы! Та сцена ревности в Риме была нужна, как зайцу пятая нога. Мы были так близки, и никто никогда не мог быть так уверен в моей любви, как он. К чему все это? Может, дело в том, что его недолюбили в детстве? Ну да, любви, внимания и заботы, основы для дальнейшего развития, ему не додали, поэтому теперь его мучают сомнения и неуверенность. Это можно прочесть в любой книжке по психологии. Или это моя вина, потому что я хоть и говорю, что люблю его, но не развожусь и вообще веду себя непоследовательно? Это объясняет, почему он мне не верит. Или все это только собственничество? Он говорил, что хочет забраться в меня целиком, чтобы всегда быть со мной, – это свидетельство большой любви или того, что он дикий собственник? Но факт тот, что как только я перестаю делать то, что он хочет, не иду туда, куда идет он, не отдаю ему все свое внимание, он вскипает.