Шикарная еда заняла весь кофейный столик и половину огромного дивана в гостиной. На улице всё лил дождь, приглушённый свет добавлял интим, электрический камин навевал расслабляющие мотивы, как и позаимствованная из мини-бара бутылка вина, а по телеку шла «Рапунцель». Зашкаливающая романтика.

Сколько они так сидели? Да всё то время, пока длился мультфильм. Так по-домашнему, что совсем не хотелось, чтобы это заканчивалось. И ещё больше не хотелось, пригревшись, снова выходить на улицу, а ведь придётся. И скоро.

Неспеша были собраны пустые контейнеры, помыты вилки и бокалы.

― Как тебе полотенчико? ― насмешливо поинтересовался Кирилл.

― Какое? ― не поняла Матвеева.

― Вот это, ― он ткнул пальцем в мокрое пятно на своей футболке. Слишком погруженная в свои мысли, Ульяна потерялась в реальности и вытерла руки об него.

― А, отличное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍― Да. Я знаю. Мне тоже нравится. Ты как-то слишком напряжена, ― по телу пробежала дрожь ― это сильные руки сжали её плечи, приятно массируя. О, б-б-боже… ― Расслабься. Позволь себе просто жить. Одним днём.

― Это не практично, ― промычали неразборчиво в ответ, слишком кайфуя от удовольствия. ― «Сегодня» быстро сменится «завтра», и тогда от сожаления нельзя будет скрыться.

― А зачем о чём-то жалеть? Мы живём лишь раз, ― короткий поцелуй обжёг возле уха, рядом с грифельно-чёрным полумесяцем. Мужские пальцы продолжали разминать окаменевшие мышцы, скользя по вытатуированному между лопаток ловцу снов. Им так хотелось спуститься ниже, забраться под тонкий топик, а там добраться и до шнуровки на штанах, но Кометов сдерживал себя. Пока что. Пока мог.

Ульяна, чувствуя, как налились слабостью ноги, откинулась спиной на тяжело вздымающуюся грудь Кирилла, с наслаждением прикрыв глаза и вдыхая мужской запах без примеси одеколона. Как приятно просто стоять, вот так, и чувствовать его рядом. Чувствовать, как лишившись доступа к плечам, её обняли за талию. Чувствовать глухое сердцебиение, отзывающееся в унисон с её. Чувствовать горячее дыхание у виска…

Её ладони легли на его руки, тот в ответ сплёл их пальцы, ободряюще сжав. Не открывая глаз, Ульяна привстала на цыпочках и, извернувшись, с надеждой коснулась его губ. Ей хотелось снова получить этот полный какого-то особенного и ни с чем несравнимого трепета поцелуй. Для неё это было важно. И она получила его.

Кометов подался вперед, пользуясь подаренной возможностью и уже не сдерживаясь. Страсть и чуткость ― вкусная, хоть внешне никак несовместимая смесь. Её тело откликнулось на его призыв. Её губами играли: прикусывали, дразнили, теряли, снова ловили. И словно спрашивали…

Матвеева красноречиво вскинула руки. Топ мягко скользнул вверх, оголяя женские формы. Кхм, а мама-то оказалась права, пригодился ведь комплект белья. Ненадолго правда. Кружевной лифчик улетел куда-то. Туда же отправилась и поспешно стянутая мужская футболка.

Поцелуи, такие чарующие, такие гипнотические… они сводили с ума. В прошлый раз было иначе. В прошлый раз была похоть. Без примесей эмоций. Удовлетворение собственных потребностей, не более. Теперь же главенствующую позицию занимала всепоглощающая, неконтролируемая нежность. Она отзывалась в каждом движении, в каждом касании.

«Наши действия, господа?», задумчиво почесало репу подсознание.

«Улыбаемся и машем», равнодушно пожал плечами здравый смысл, протягивая шуршащий пакет: «Чипсы?»

Кирилл молча повлёк и не думающую сопротивляться девушку за собой на второй этаж, в ту самую комнату, где недавно она переодевалась. Оба находились в приятной прострации. Ни смущений, ни сомнений. Посторонние мысли отпустили беспокойные головы, давая им возможность просто быть вместе. Просто стать ненадолго единым целым.

Закрытые двери и мягкая постель ― ничего другого не нужно. Потонувшая в подушках Ульяна, впиваясь ногтями во что придётся, не сдерживала стонов, когда покрывающие её кожу горячие поцелуи стали опускаться всё ниже, возбуждая и заставляя гореть от нетерпения.

Места, которых дотрагивались мужские ладони накрывало дорожкой мурашек и обжигало дьявольским пламенем. Грудь приятно ныла, как и низ живота, когда с неё снимали последнюю одежду и касались самых интимных частей тела, вынуждая извиваться от удовольствия.

«Ну же, ещё», вырвалось из неё умоляюще и неосознанно. Вот только желаемое она получила не сразу. Сегодня, в отличие от прошлого раза, руководить парадом ей не позволили. На этот раз только Кирилл решал: когда, как и в каких позах…

Секунды складывались в минуты, минуты в часы. Сколько стены частного дома сотрясали вскрики и стоны? Неважно. Важно, что они никогда ещё не чувствовали такого единения тел и душ. Восторг эйфории кружил их в бешеном хороводе, от чего хотелось задыхаться. «Секс ― лучший спорт», вот уж точно. Столько потов не сходит даже с усиленной тренировки.

Короткий перерыв позволил отдышаться. Обнажённые тела, решив, что теперь уже глупо играть в неловкость, заперлись в душевой кабине, где не придумали ничего лучше, чем начать всё снова. Ливень сменился слабым дождиком, а за окном окончательно стемнело, когда они вернулись обратно в спальню: практически без сил. Зато чистенькие. Можно идти по третьему заходу…

***

Ульяна вглядывалась в тени на глянцевом потолке, кусая распухшие губы и выравнивая сердцебиение, чувствуя, как горят в смущении её щеки. Что они вытворяли! Вот уж точно пора покупать Камасутру. Удивительно. Она никогда не замечала в себе подобной… раскрепощённости, и это несмотря на многолетние тренировки на пилоне. Наоборот, всегда считала себя более чем робким человеком, тут же…

С Кириллом у неё начисто срывало башню. И поди пойми: то ли она отчаянно желала стать для него лучшей из всех, чтобы наглядно показать, что же он упустил, то ли ей было просто комфортно быть с ним, окунаться в него. Бывает же, что человек подходит тебе по гороскопу или какой-то там другой фигне. Хотя ответ, наверное, лежит на поверхности ― она самая обычная влюблённая по уши дура.

Объект мысленных женских терзаний лежал рядом: спал или же просто дремал. Лежал расслабленно, на животе, уткнувшись лицом в подушку, но правая его рука по-хозяйски покоилась на обнажённой груди Ульяны. Можно подумать, та стала его личной собственностью. Да если бы. «Это ведь просто секс. Ничего личного», он сам так сказал. И вряд ли изменил решение.

Осторожно высвободившись, Матвеева, стараясь не наводить шума, приняла вертикальное положение, свесив ноги с кровати. Одежда… где её одежда? Только трусы и нашлись. Лифчик остался на кухне. А где сохли джинсы со свитером?

Её запястье цепко поймали. Загорелся настенный бра.

― Снова решила сбежать? ― взъерошенная и ещё мокрая голова Кирилла оторвалась от подушки.

― Уйти по-английски.

― Зачем?

― Чтобы не навязываться.

Тот непонимающе уселся, продолжая держать её, словно боялся, что она может вскочить.

― О чём ты?

― Совместная ночь, завтрак… это новая ступень. И ни тебе, ни мне не нужно на неё переходить.

― Позволь, я сам решу, что мне нужно.

― И что тебе нужно?

― Тебя, ― Ульяну уронили на скомканные одеяла, затащив женские ноги обратно на постель, обняв их и заваливаясь рядом. Теперь они лежали валетиком. Его голова легла на её колени, её ― на крепкий торс. Для удобства Матвеева положила под подбородок локоть. Абсолютно голые и забывшие про стеснение. Впервые Кирилл мог тщательно и детально разглядеть большое тату пумы на бедре. ― Зачем?

― Она скрывает растяжки, ― так приятно было следить за тем, как гулял по чернильным линиям его палец, выводя невидимый контур хищного кота.

― Растяжки?

― Кожа имеет свойство растягиваться.

― На спине тоже?

― Нет. На спине просто захотела. Я знаю, ты против татуировок. То твоё высказывание часто гуляет по инету. Уверена, многих девчонок ты разубедил идти забиваться.

― Твои мне нравятся.

В грудной клетке что-то чертыхнулось.

― И что это должно значить?

Мягкие губы оставили невидимый, но ощутимый сердцу след от поцелуя на женской заднице. Хм… вернее на одной из её половинок.

― Миром правит красота, ― туманно ответил Кометов. И понимай, как знаешь.

― Не хочу пытаться понять, чтобы не разочароваться, ― покачала головой Ульяна. Её голова скатилась с насиженного места. Лицо Кирилла нависло над ней, сверкая той улыбкой, что способна создавать тропу их потерявших сознание от счастья поклонниц. Вот только сейчас он дарил эту улыбку ей одной.

― Что говорит тебе твоя интуиция?

― Что нужно бежать от тебя сломя голову, ― честно ответили ему.

― Нет. Не слушай её. Она чушь несёт. Тогда послушай сердце.

― Оно тоже настаивает, что с тобой лучше не связываться.

― Да что ж такое, все против меня прямо ополчились. Ну хоть селезёнке я твоей нравлюсь?

― Не особо. Но мочевому пузырю ты точно симпатичен. Во всяком случае, он вроде пока не жаловался.

Кометов рассмеялся. Задорно так, по-доброму.

― Ты особенная.

― Я так не думаю.

― Поверь, мне виднее.

Он не смог бы сформулировать свою мысль, чувствуя это больше на уровне шестого чувства. И дело было не во внешности или таланте красиво крутиться на шесте. Научиться можно чему угодно: танцевать, вышивать, складывать язык трубочкой ― это всё ерунда. Для него, лично для него всегда главным в девушке было умение запомниться.

Так, чтобы потеряв её из виду, та не ушла из головы, прочно поселившись в мыслях. Именно поэтому, наверное, в своё время он оставил Ульяну без внимания. Сложно было зацепиться за какие-либо достоинства через броню собственной неуверенности. Так что девушки, будьте смелее и, не сомневайтесь: никто не сможет пройти мимо. Если вы сами не цените себя, за что вас должны ценить другие?