Забавно получается. И грустно. Она хорошо помнила Кометова любых возрастов. Помнила многие моменты с его участием, даже из совсем ранних периодов. Помнила школьные утренники, его праздничный костюм мушкетёра, совместные школьные экскурсии в музеи. Помнила, как однажды её приставили к нему парой для танца снежинок классе во втором… а Кирилл не помнил ничего. Словно её для него никогда не существовало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Дружеская беседа с расспросами о жизни и планах продолжалась, но Матвеева чувствовала себя не в своей тарелке. Особенно когда затронулась тема их «отношений». Судя по всему, родители Кирилла не знали, что они фальшивые. Так что когда появилась возможность, и Андрей Григорьевич возмутился, что медсестра, которую он звал ещё полчаса назад никак не придёт, а без этого он не может быстренько покурить в форточку, Ульяна вызвалась позвать её лично и поспешно выскочила из палаты.

Медсестра нашлась быстро, но вот обратно она не торопилась. Неспеша оплатила кофе, дождалась пока автоматическая система его приготовит, прогулялась по крылу и даже познакомилась с юным пациентом. Пареньку было всего лет тринадцать, но рисовал он, как бог. Рядом с ним, сидя на одном из многочисленных диванчиков в коридоре, она и зависла, разглядывая альбом с его работами, который тот дал посмотреть.

Кирилл нашёл её с трудом. Для этого пришлось накрутить зигзагов в хитроумном переплетении здания.

― Ну и куда ты пропала?

― Решила вам не мешать, ― возвращая альбом мальчику, она добродушно попрощалась с ним, пожелав скорейшего выздоровления, и поплелась за Кометовым, который целенаправленно выдвинулся в сторону лифта. ― Всё? Пообщались?

― Да.

― Всё хорошо?

― Да.

Нет. Не всё. Несложно заметить, что её собеседник хмур и озадачен. Кончено же Ульяна не знала, что уйдя, стала главной темой разговора.

― Не обижай девку, ― пригрозил отец сыну. ― Я её отца хорошо знаю, как мне потом ему в глаза смотреть?

― Не лезь, они сами разберутся, ― осадила мужа Надежда Ярославовна, присаживаясь в удобное кресло. Привилегии вип-палат и индивидуальных требований клиента. ― Не маленькие уже.

― Вот именно, что немаленькие. Наворотят делов, ― тщательно изучив содержимое пакета, Андрей Григорьевич остался доволен и быстренько припрятал под подушкой коробку с любимой сладкой помадкой. Чтоб не отобрали ушлые врачи с коронным: «больной, вам этого нельзя»! ― Мы ж не дремучие, интернетом пользоваться умеем, ― «интернетом» прозвучало забавно, через протяжную «е». ― Читали новости. Вся страна об их романе знает, а родители узнают последние.

― Да какой там роман, ― отмахнулся Кирилл. ― Так…

― То есть всё не серьёзно?

― Не знаю… ― затруднился с ответом тот. ― Всё сложно.

― Ничего не сложно. Если любишь, значит серьёзно. Нет ― перестань играть с девчонкой. Пожалей. Противоположный пол очень ранимый.

― Ты её плохо знаешь.

― Это ты плохо знаешь девушек. И выбирать их не умеешь, судя по последним цацам. Где ты их брал? Караулил на выходе из пластической клиники?

― Эй, ну зачем сразу на личности-то переходить!

― Суть в том, что нормальные женщины, а не эти твои силиконовые куклы, которым сиськи вставили, а мозги забыли, ранимы, пугливы и живут эмоциями. С ними нужно быть осторожнее, чтобы не сломать всю эту хрупкую систему.

Ну, тут не поспоришь. Последние два пункта Кирилл успел воочию понаблюдать на квесте. Со всеми его минусами, шоу позволило узнать Ульяну получше. То, как она умеет по-настоящему бояться и переживать. Раз увидев, теперь он мог определить это и в реальной жизни, наполненной вечными полутонами и недомолвками. И вчера, когда они сидели у пруда, она была не на шутку напугана. Повод задуматься.

А теперь вот лекция от отца. Над которой тоже стоило поразмыслить.

― Держать не обязательно. Он и так приедет, ― осторожно отнимая его палец, с силой вжимающий загоревшуюся кнопку, заметила Матвеева.

Правда, приехал. Блестящий, металлический лифт с поручнями отвёз их на первый этаж. На парковке терпеливо дожидался Феррари, а вот расстояние между ними превратилось в полосу препятствий. В затянутом тёмно-серыми тучами небе прогрохотал гром. А затем, благополучно минуя стадию мелких капель, без предупреждая и объявления войны начался потоп.

В машину Ульяна с Кириллом залезли уже насквозь мокрые. Всего несколько секунд, а они словно в бочке искупались. Только женская макушка, спасённая шляпой, оставалась сухой, остальное хоть выжимай.

Чернота на улице и новый раскатистый залп оповестил, что сегодняшним планам не суждено сбыться. Очередная прогулка по аллее памяти отменялась. Главной задачей на повестке дня теперь было высохнуть и не простудиться.

― Где мы? ― удивилась четверть часа спустя Матвеева, когда перед спорткаром отъехали автоматические массивные ворота, впуская их на территорию частного коттеджа с гаражом на цокольном этаже, фасады которого украшали камень и декоративная штукатурка. Смотрелось красиво и… богато.

― Это дом моих родителей, ― спорткар тормознул на асфальтированной площадке.

― Они же жили с моими на одной улице.

― Жили. Но пару лет назад я купил им дом. Мама всегда хотела огород. Разбила на заднем дворе грядок, не протиснешься, чтобы что-то не задеть. Пошли сушиться, ― хлопнула дверца, водитель уже направлялся к входной двери, громыхая ключами. Неутихающий дождь его больше не беспокоил. Всё равно намок, так чего мучиться.

Ульяна пока оставалась в машине. Идти в закрытое помещение. С Кириллом. Сушиться. Сушиться ― означает раздеваться. Остаться наедине. После вчерашнего. «Плохая затея. Очень-очень плохая. Лучше поехать домой и не искушать судьбу», подумала она… и поспешила в дом, под крышей которого уже скрылся Кометов.


Евроремонт. И так чисто. Всё блестит, особенно глянцевая кухня, остров с мойкой которой делил просторный зал на две зоны: столовую и гостиную. Всё выполнено в том же минимализме, как и в квартире Кометова, но здесь обстановка успела обрасти деталями и уютом. Яркими акцентами, узорчатыми салфетками, фарфоровыми статуэтками и живыми цветами. Сразу видно женскую руку.

Пока Ульяна разувалась и робко осматривалась, Кирилл затерялся где-то на втором этаже, выйдя к ней через несколько минут в обычных спортивках и натягивая на ходу сухую футболку. Однако даже не домашний простой стиль удивил гостью, а прямоугольные очки в чёрной оправе. Обычные, для зрения.

― Что, выгляжу недостаточно привлекательно? ― усмехнулись, заметив её взгляд. ― Вот и Гриша так решил. Приходится ходить в линзах. Правда мне в них некомфортно. Глаза постоянно чешутся.

― Ну не знаю. Мне лично так даже больше нравится, ― вполне искренне ответила та. ― Сейчас ты… более досягаем.

Слово Кириллу понравилось.

― А в обычное время, что… недосягаем? ― он приблизился к Матвеевой, чтобы снять с неё шляпку и положить на столешницу из акрилового камня. Так близко… чёрт, ну почему он так близко? Тело и подсознание задорно засучали ножками, в предвкушении потирая ладошки. Здравый смысл, видя, что опять начинается вакханалия безрассудства, грустно вздохнул и пошёл искать "чё-нить вкусненькое".

― Я… я имею в виду… фанатов, ― замялась сбитая с толку Ульяна. ― Им бы понравился такой образ.

― Нет. Не понравился бы. Большая часть моей аудитории ― девчонки, которые тащатся от плохишей в косухах. Зачем им ботан? Таких у них достаточно и под боком.

― Тогда, может, пора менять аудиторию?

― Всё не так просто. Ты не знаешь всей этой внутренней кухни.

― Ты прав. Не знаю, ― стягивая мокрые волосы в жгут, покачала головой собеседница. ― И, честно говоря, не хочу знать.

― Снимай свитер. Повешу его сушиться, ― светло-кремовый верх послушно стянули через голову, оставаясь в топике. ― И джинсы.

― А есть вариант остаться не голой в доме твоих родителей?

― Я дам тебе что-нибудь из своего, тут целый склад старых шмоток. Мама по ходу коллекционирует их. Есть хочешь? Можем заказать что-нибудь: бургеры, суши, что-нибудь итальянское?

― И что дальше? Включим кино и проведём вечер под пледом за пиццей?

― Как вариант. Или ты против?

Ульяна не выдержала.

― Кометов, какие цели ты преследуешь? ― она устало потёрла лицо. ― Что между нами происходит? Для чего всё… это? Для чего здесь я? Для чего эти свидания, встреча с твоими родителями? Я уже ничего не понимаю. Мы притворяется или…

― Или?

― Или… я не знаю. Ты добиваешься чего-то конкретного? Секса? Так он уже был. Галочка в записную книжку поставлена. Что ещё тебе нужно? Или это такая хитроумная игра? Давай закончим её. Я устала, правда. Признаю, это была паршивая затея навязываться в твои деву… ― её лицо взяли в тёплые ладони и, прерывая поток бессвязной речи, оборвали поцелуем. Тем самым, что должен был случиться вчера. Полным нежности, ласки и… и…

Кирилл чуть отстранился, словно пробуя на вкус новые ощущения.

― Ну так что? ― мысленно вынеся только ему известный вердикт, снова спросил он. ― Голодная? Заказываем что-нибудь?

Всё? Продолжения не будет? Это он так даёт понять, что ему нужен от неё не только секс? Господи, что на уме у этого человека?

― Заказываем, ― практически прошептала Матвеева, на самом деле и не думая сейчас о еде. Перед глазами и в мыслях были лишь его губы, которые она снова хотела целовать. Целовать. Целовать. И целовать.

Нет. Он то ли издевался над ней, то ли преследовал какие-то свои цели, но больше не нарушал опасной дистанции и не провоцировал разбушевавшиеся гормоны. Ульяне, как и обещали, нашли ещё одни спортивки и отправили наверх, переодеваться. Попутно был сделан заказ по телефону и уже минут через тридцать курьер стучал в дверь. Ароматы ресторанных блюд из бумажных пакетов сшибали с ног с порога. Тут хочешь ― не хочешь проголодаешься. Запечённая с овощами рыба, бефстроганов, брускетте в ассорти, салаты с морепродуктами, гарнир под соусом, мамочки…