― С***. Помойку свою захлопни, пока не допи***лся.

Грузный Толик набычился.

― Иди, ― агрессивно бросил он жене, словно та была в чем-то виновата. ― Ля, пошла, говорю! Я сейчас приду.

Женщина, молча вжав голову в плечи, послушно покатила коляску вперёд. Забитая и бесхребетная, прям: тёть, дай копеечку. Какие крепкие семейные узы. Больше всего в таком тандеме жалко ребенка. Вырастит ведь таким же придурком, как папаша.

― Повтори, ― угрожающе шмыгнул носом Шувалов, набычившись. ― Думаешь, раз такая звездулька, тебя никто не тронет?

Кирилл тоже всем телом напрягся, с вызовом подавшись вперед.

― А ты попробуй, не стесняйся.

Ульяна вцепилась в Кометова, повиснув у него на локте.

― Не надо. Он того не стоит.

― Ля, защитница. Всё ещё держишь его фотку под подушкой, а, Кривозубок? Слушай, а ты часом, его не того… не приворожила? А то х*й его знает, на что там способны безумные деви… Аргх… Фак! ― Шувалов, расплескав содержимое банки и скривившись, схватился за раскрасневшийся подбородок. Длительные тренировки не прошли даром, в женском кулаке таилось не меньше силы, чем в мужском. ― Мразь, ты мне зуб сломала!

― Сейчас треснет вся челюсть! ― Кометов ринулся на бывшего одноклассника, но на его плече снова повисли всем весом, не давая сделать и нормального шагу.

― Вали уже отсюда, ― одёрнула Матвеева Толика, разглядывающего часть отколотого зуба на своей потной красной ладони. ― Или точно до травмпункта дело дойдёт.

До больницы Шувалову доводить не хотелось. Особенно с учётом того, что к ним уже присматривались. Теперь драки бы точно не получилось, слишком много глаз и слишком много ушей. Кто знает, какими последствиями может обернуться потасовка с таким человеком при свидетелях? Единственной извилине хватало понять, что дело решится определённо не в его сторону. И ради чего, ради тёлки?

Проблеяв что-то мало вразумительное, но явно ругательное и матерное, Толик поспешил догонять жену с ребенком, ежесекундно трогая щеку и ища мусорку, чтобы выбросить смятую банку.

― Никогда не влезай в мужской разговор! ― сердито шикнул на Ульяну Кирилл.

― Ага, щаз. В следующий раз попкорн прихвачу и буду смотреть, как два петуха задирают друг друга. У тебя только морда сошла. Новый фингал хочешь? Шувалов никогда умом не отличался, так чего удивляться, что он таким же м*даком и остался? Нет смысла тратить на него нервы.

― Сказала та, что только что вмазала ему по лицу.

― Ну да, не удержалась, ― Матвеева без особого восторга сковырнула содранную на костяшках кожу. ― Мечтала сделать это с третьего класса, когда он сдёрнул с меня юбку на перемене. Стоять на лестнице в одних трусах было весьма неприятно.

Её руку взяли в свою, легонько поглаживая большим пальцем по свежим ранкам. Такое вот невербальное сочувствие, которое дорогого стоило.

― Я этого не помню.

― Неудивительно. Мы знаем друг друга с детского сада, а ты ведь даже не знаешь об этом.

― Хотел бы я сказать, что ты не права, но тогда это будет враньём… А ты правда держала под подушкой мою фотку?

― Вот ещё, ― фыркнули в ответ, правда без особой уверенности. ― Пошли. А то тебя заприметили. Сейчас опять полезут обниматься.

― Ревнуешь?

― Злюсь. Я на гулянку согласилась не для того, чтобы топтаться и ждать, пока с тобой насюсюкаются.

― Я тебя понял. Больше не будешь.

― Что?

― Топтаться и ждать.

Невероятно, но слово своё Кирилл сдержал. Следующие несколько человек, предпринявшие попытку сфоткаться со знаменитостью получили вежливый, но категоричный отказ. Не очень хорошо для имиджа, но безумно приятно для Ульяны. Что, чёрт возьми, происходит? Почему он вдруг такой милый и понимающий?


Фанатские налёты поутихли, когда начало вечереть. При искусственном освещении фонарных столбов разглядеть чьи-либо черты лица было уже не так просто. К тому же Ульяна и сама не заметила, как они свернули с шумных улиц в сторону сада, где под кронами распустившихся деревьев надёжно спрятались от посторонних.

Даже в закатное время яркие клумбы тюльпанов радовали глаз не хуже плавающих в пруду фонтанов. С хлопком вскрывались бутылки с шампанским, со стуком чокались бокалы. У свадебного дерева царило оживление ― молодожёны вешали на и без того увешанную до отказа металлическую конструкцию свой замок «счастья». Глупая, но почему-то прижившаяся традиция.

Ульяна с Кириллом перешли Горбатый мост, миновали Королевский бастион (земельное укрепление в виде звезды), эффектные гроты со львом и львицей и прошли мимо валунов, через которые был перекинут Мостик вздохов. Лопатинский сад ― место, где всё дышало историей. И историей Смоленска, и историей его жителей.

На Массовом поле, как уже давно вошло в привычку, развлекалась, по большей части, молодёжь. Обычно тут проходили различные мероприятия, но сегодня народ просто отдыхал. Не людно, но уютно. В стороне играла группа уличных музыкантов. Красивая музыка растекалась по всему саду, и была слышна издалека.

Кирилл одобрительно хмыкнул. Он тоже так начинал, а потому испытывал особую симпатию к талантливым ребятам. В открытый футляр из-под гитары была брошена купюра крупного номинала. Один из музыкантов мимолётно кивнул в знак благодарности. А вот его напарник без внимания благодетеля не оставил, признав знаменитость. Словно за слово, взаимные рукопожатия и Кометова, неизвестно как, уговорили что-нибудь исполнить.

На улице, бесплатно, спонтанно ― вот так запросто. Кто ещё из современной эстрады с многомиллионной базой поклонников согласился бы на такое? Кто ещё из звёзд такого уровня в принципе ходит без телохранителей, на равных общаясь с людьми? Невероятно. Что ни день, то открытие. Кажется, за сценической маской «циника и эгоиста» скрывался совершенно противоположный по натуре человек, в которого Ульяна (вот же идиотка!) по ходу влюблялась заново.

Она очень тонко чувствовала изменения, происходящие внутри неё, стоя сейчас на залитом светом фонаря клочке и смотря на то, как Кирилл привыкает к одолженной ему гитаре. Как мягко перебирает струны, как сосредоточено хмурит брови. Стояла, смотрела и стискивала врученные ей на сохранность солнечные очки, пытаясь впитать в себя из, казалось бы, ничего не имеющей ценности безделушки тепло его хозяина.

Первые аккорды разнеслись в весеннем воздухе мягкой, нарастающей по звучанию волной. Ноты складывались в мелодию, сначала одинокую, но другие музыканты с инструментами быстро подхватили ритм, и вот уже знакомая музыка ласкала слух прохожих. Следом полились и стихи. Не менее знакомые, наверное, каждому, кто сейчас гулял в саду.

Один из первых хитов Кириллы Кометы, восходящей звезды, вспыхнувшей на телевидении после победы на шоу талантов. Именно оттуда и тогда люди впервые увидели его: никому неизвестного парня без связей и влиятельных родственников. Парня, которому едва исполнилось восемнадцать.


Вечер и наше лето, в соседнем дворе дискотека,

Нам всего шестнадцать, и нам хочется отрываться.

Спешим туда: я беру друзей, ты зовёшь подруг,

Эй, диджей, мы готовы, включай громче звук.


Юность моя, юность твоя ― греет сердца одна мечта,

Завтра у каждого начнётся свой путь,

Не думай об этом, сегодня есть лишь ты и лишь я,

Обещаю, этой ночью нам не заснуть.


Музыка закружит нас в вихре танцпола,

И так задорно развиваются твои волосы.

Ты громко смеёшься, я целую тебя в ответ,

Дай руку, пойдём скорей встречать рассвет.


Многие останавливались, узнавая знакомый голос и слова. Вокруг начинала собираться толпа. Кто-то подпевал, другие достали телефоны и снимали видео. Третьи перешептывались между собой, с восторгом рассматривая Кирилла. Матвеева заставляла себя не злиться, что удавалось с трудом Чёрт. Она правда ревнует. Это ужасно. Просто ужасно. Нет, ну а хрен ли они палятся на него? С другой стороны, он же не её собственность, а общемировое достояние, так что вполне имеют право. Но это так… так бесило.

В силу собственной невнимательности или же врождённого недоверия, которое включало в голове стопор на очевидные вещи, за всем этим Ульяна не замечала главное: Кометов, продолжая петь, смотрел только на неё.


Вечер, конец лета, костёр бросает искры до неба,

Нам уже по семнадцать, и билет на поезд лежит в кармане.

Смех друзей, стихи под гитару, прощальный поцелуй,

Остался последний день, девочка моя, танцуй.


Юность моя, юность твоя ― греет сердца одна мечта,

Завтра у каждого начнётся свой путь,

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Не думай об этом, сегодня есть лишь ты и лишь я,

Обещаю, этой ночью нам не заснуть.


Снова странно. И снова волнительно. А ещё трепетно. Романтично. И нежно. Какой чудной, непонятный день. Давно Ульяна не испытывала настолько масштабного спектра эмоций за столь короткий промежуток времени. Вся эта поездка словно отмотала годы назад, вернув её во времена подростковых терзаний. Будто вселив в нынешнее тело ту её прежнюю. С теми самыми чувствами… искренними, светлыми, ещё не испорченными и не разбившимися о жестокую реальность. Наверное, всё дело в городе. И в том, кто сейчас находился с ней.

Под громкие аплодисменты и многочисленные благодарности Кирилл, взяв спутницу под руку, увлёк их подальше. Туда, где они могли побыть наедине. Таким местом оказалась брусчатая лестница из нескольких ступеней, спускающаяся почти до самой воды. Справа бесконечным монументом тянулась крепостная стена, слева перемигивали огни колеса обозрения. Слышался смех из кафе. А вот и те самые молодожёны, уже вернулись за столы.