— Нет.

— Ну, хорошо, — Антон пожал мне руку, взял деньги, кивнул Лене, и его машина исчезла в подступающей темноте, точно привидение с красными фарами.

— Веди, — предложил я Ларионовой.

— А ты водителя зря отпустил, — блеснула она глазами. — Я тебя к себе вообще-то не приглашала.

— Значит, буду на лестнице ночевать.

— Тебя соседи в милицию сдадут.

— А ещё я могу позвонить твоему папе. Расскажу ему про твоего Макса и объясню, что я тут сейчас делаю. Так устроит? — Я полез в карман за мобильным. Ларионова побледнела.

— Ладно, пойдем, — смирилась она. — Но ты ведь не будешь, ну…

— Я с тобой уже ничего и никогда не буду!

Проход по обычной, утыканной перекошенными почтовыми ящиками, лестничной клетке. Газеты, кучей сваленные, на полу. Лифт с выжженной кнопкой «7» и надписью: «Оля – дура». Вот интересно, и кто заставляет москвичей, которые гордятся своей духовностью, гадить в своём собственном городе? Я объездил пол-Европы, начиная с Восточной и заканчивая самым западным городом Старого света. И нигде, кроме как в занюханном гетто, я не видел, чтобы мусор с таким остервенением вываливали на пол. Пока я размышлял, что подобный бардак лечится трудовым субботником и прилюдной поркой засранцев, Лена погремела ключами и отперла дверь. Кинула на меня быстрый взгляд, пощёлкала кнопками сигнализации.

— Проходи, — предложила она.

Я переступил порог. Впечатление царских хором квартира не производила. Но в отличие от моего жилья, в ней был уют. Этот дом явно любили.

— Покажи мне, где я буду спать.

— Но… но я думала, что мы... — начала она.

— «Мы» что? — Я развернулся к ней. — Поговорим? Обсудим, кто, кому и как сильно жизнь сегодня испортил? Как я убил тебя правдой, а ты исполосовала меня? Честно, Лен, не стоит. — Стянул кроссовки, взял сумку и толкнул первую попавшуюся дверь. Оказалось, спальня. Её. С ним. Большая двуспальная кровать, с раскинутой на ней мужской футболкой, свитером и джинсами. Первым желанием было закрыть эту дверь, следом дверь её квартиры, потом дверь лифта, дверь подъезда и уйти отсюда, куда глаза глядят. Вторым — лишится зрения. Вместо этого я пошел по коридору вперёд, пока не увидел нечто типа кабинета (десять квадратных метров, компьютерный стол и придвинутый к столу диванчик). Сзади прошелестели тихие шаги.

— Здесь твой Макс не спал? — обернулся к ней я.

— Что? — растерялась она. — Нет. Нет, никогда.

— Отлично. Тогда спокойной ночи.

— Подожди. Я хотела сказать, что…

— Ужинать я не буду. Чай и кофе не хочу. В душ схожу позже. А ты делай всё, что хочешь.

— Нет, я… Лёша, пожалуйста, прости меня. И я хочу позвонить папе. Я скажу ему, что с акциями… ну, что всё это ошибка, и что ты ни в чем не виноват, и что ты за меня заступился, и что я…

Я отпустил сумку, и она громко приземлилась на пол. Сел на диван. Потер ладонями лицо. И, видимо, занимался этим чересчур долго, потому что Ларионова успела подойти ко мне, присесть рядом на корточки и заглянуть мне в лицо:

— Лёш…

— Не делай этого, — ответил я.

— Почему?

— Потому что всю эту историю с Кристофом надо было давно заканчивать. Да, очень плохо, что всё закончилось именно так. Но хорошо, что закончилось. Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. Так что завтра твой отец получит акции, Кристоф — Магду, Магда — возможность жить своей жизнью, а не той, что навязывал ей я, ты — свободу от Макса. А теперь, пожалуйста, у меня к тебе только одна просьба.

— Какая?

— Оставь меня в покое.

Лена медленно поднялась. Попыталась что-то сказать, но так и не решилась. И ушла, осторожно прикрыв дверь. Дом, который я никогда не знал, погрузился в сумрак. И только единственная мысль билась в моей голове: «Что мы такого сделали, чтобы я потерял тебя, а ты — себя, Лена?».


28.


«Каково это — знать, что из-за тебя будет плохо тому, кого ты любишь больше всего на свете?».

(Джин Калогридис. «Невеста Борджа»).


«Я знала, он там не спит. Странное ощущение: он был рядом, так близко, что я чувствовала даже его пульс, и в то же время, я никак не могла дотянуться до него. Андреев одним ударом отсёк меня от своей души, отрезал от своего тела. Закрыл дверь в будущее, которое пытался предложить мне. А было ли у нас это будущее?..

   Да, оно было. Вернее, могло бы быть, если бы я сыграла в игру под названием "реванш за моё прошлое". А ведь Андреев ни разу не обидел меня, ни разу не оскорбил меня. Да, мы устраивали словесные баталии, но они были забавными, а не оскорбительными, потому что в них никогда не было настоящей ненависти. Он был готов защищать меня и защищал даже тогда, когда я предала его. Да, ему нравилось доминировать, но он по своей природе был стопроцентным мужчиной, привыкшим принимать решения любой степени сложности и тяжести. Такие, как он, никогда не будут под каблуком у женщины. Так что же мне делать? Я не могу отпустить его. Я очень хочу вернуть его. Но для начала я должна научиться дирижировать своей собственной жизнью. И начать это с исправления собственных ошибок.

Я слезла с кровати, на которой провела последний час. Перешла в кухню, поставила чайник, разыскала овощи, мясо, зелень. Салат получился, мясо, в общем-то, тоже. Расставила на столе тарелки и пошла за Андреевым. Постучала в дверь кабинета. Алексей не ответил. Я заглянула внутрь: он сидел на диване, подвернув под себя ногу, и что-то в быстром темпе набирал в ноутбуке.

— Пойдем ужинать, — предложила я.

— Спасибо, я не буду.

— Почему?

— Потому, что не хочу.

И тут я сообразила...

— Ты считаешь, что это Максим приготовил, а я разогрела, да? — Я даже подбоченилась. Алексей поднял глаза от своего лэптопа, поправил очки, задумчиво обозрел меня в фартуке (две вышитые поварешки и имя «Лена» — честно, в первый раз надела), помедлил и кивнул:

— Да, я считаю именно так.

— Нет. Я всё сама сделала. И продукты тоже сама покупала. Пожалуйста, пойдем ужинать.

Помедлив, Андреев отложил ноутбук и встал. Я привела его в кухню:

— Выбирай любое место.

Он осмотрелся, явно прикидывая, где было место Максима.

Я вздохнула:

— Лёш, ну не могу я сразу выкинуть все стулья, диваны, кровати. Перестань вести себя, как подросток. Садись, где ты хочешь. И считай, что я пригласила тебя в гости.

Андреев хмыкнул и сел на первый попавшийся стул. Я примостилась рядом.

— Какие у тебя на завтра планы? — отрезая кусок телятины, осведомилась я.

— Съездить к твоему папе, — огрызнулся он.

«Упс. Не с того начала.»

— Это понятно. Но, вообще-то, я тебя о другом спрашивала. Ты в «Шереметьево» мне сказал, что собирался в гостиницу. Отмени бронь, пожалуйста.

— Это ещё зачем? — Андреев даже вилку до рта не донес.

— Потому что я хочу, чтобы ты остался здесь и со мной.

Вилка была отложена с преувеличенной тщательностью.

— Лен, — очень медленно, точно разговаривал с душевнобольной, начал он, — а тебе не кажется, что это, мягко говоря, полный бред, который начинает отдавать дешёвой комедией?

— Нет, мне так не кажется. Потому что к моему отцу ты завтра не поедешь. А не поедешь ты потому, что, как только мы поужинаем, я позвоню папе и расскажу ему всё. Повторяю, я хочу, чтобы ты остался.

Теперь Андреев отодвинул и стул.

— Ларионова, — очень тихо сказал он. — Я, конечно, признателен тебе за твоё доброе сердце, кулинарные успехи, ужин, гостеприимство и всё такое, но я, пожалуй, прямо сейчас поеду в «SAS Radisson». Ты как, не в обиде?

— Не в обиде, — я также отложила вилку. — Но съехать у тебя не получится.

— А — почему?

— А потому, что Максим вернётся.

— Попросишь папу прислать охрану, — металлическим голосом сообщил Алексей Михайлович.

— Вот вообще не собираюсь. Наоборот, распахну настежь двери и усядусь ждать его … Ты ешь, Лёш, ешь, а то ужин остынет.

Он смотрел на меня долго.

— Лен, чтобы тебе выжить в ближайшие три минуты, тебе придётся объяснить мне, что за игру ты затеяла, — в конце концов, произнёс он.

— Объясню, если ты будешь есть. Кстати, как картошка? Не остыла? Могу разогреть.

Андреев вцепился в вилку, наколол ломтик и уколол меня новым взглядом:

— Проясни мне свои идеи.

— Ну, я тут подумала… В общем, я считаю, что ты и я действительно должны кое-что исправить. Ты закончишь историю с Магдой. Если, конечно, хочешь. Если не хочешь, то ты и я всегда можем остаться друзьями. Потому что, вне зависимости от того, что ты мне сейчас ответишь, я завтра напишу заявление об увольнении из «Ирбис», после чего поищу себе работу в какой-нибудь компании. Не обязательно такой крутой, но — респектабельной.

— То есть в «Systems One» под меня ты не пойдешь? — Лёша бросил на меня короткий, косой взгляд.

— А у тебя, что, есть шанс остаться главой представительства? — поразилась я.

— Нет. Но у меня очень хороший шанс навсегда остаться в Германии.

Моё сердце перекувырнулось и упало.

— Понятно. — Я постаралась взять себя в руки. — Но, откровенно говоря, меня ни первое, ни второе никак не устраивает, потому что я в «Systems One» не собираюсь, равно как и в Германию, а также в Данию, Голландию и куда там ещё.

— Я тебе, между прочим, в любовницы к себе не предлагал, — отозвался он.

— Спасибо, сразу легче стало, — с трудом, но всё-таки пошутила я. — Пойми, у меня в Москве есть мама и папа, и я их не оставлю. А где твои родители живут?

— Они умерли, — буркнул Андреев. — Давно. Дед. И мама.

— А… твой отец где?

— А у меня его никогда не было. — Перехватив мой взгляд, Андреев встал, взял свою и мою тарелки и положил их в мойку. — Мне посуду помыть?