Стелла Грей - 2+2

– Сколько слов на тему описания ситуации и ни единого резюме. Ника, я приехал и застал дома тусовку, а не двух ботаников, которые учатся в поте лица.

– Михаил Леонтьевич, но вы же знаете свою дочь! Для нее отдых и вечеринки всегда были родной стихией, потому несмотря на сотрудничество с таким фанатом учебы, как Вова, Лариса не могла сразу измениться и забить на свои прошлые интересы.

– Допустим.

– Потому я не говорю вам переставать верить своим глазам… Я прошу лишь посмотреть на ситуацию с другой стороны и получить чуть больше информации от профессора Брауна, например. Характеристики Вовы и Ларисы, его мнение об их тандеме и так далее… То, что развеет ваши сомнения.

Айвазов несколько секунд молчал, а потом с сомнением в голосе протянул:

– Меня несколько удивляет ваше рвение по воссоединению противников.

– Дело в том, что сейчас Селиванов находится в выделенной нам квартире, и его присутствие откровенно не радует. Потому да, мы с Никитой будем рады, если он вернется к вам.

– Хорошо, – немного подумав, ответил Айвазов. – Отправляйте этого героя-ботаника ко мне. Я с ним побеседую и уже потом приму решение. Всего доброго, Вероника.

Слушая короткие гудки в трубке, я облегченно вздохнула и вытерла покрытый испариной лоб.

Все же разговоры с Айвазовым-старшим всегда давались мне сложно, даже в то время, когда мы с Ларкой дружили и с ее отцом обменивались только дежурными любезностями. Тяжелой энергетики человек.

– Фух!

От двери раздался ироничный голос:

– Как понимаю, переговоры закончились успешно?

Я повернулась и, не удержавшись, улыбнулась Никите. Он был такой сонный, немного взъерошенный и очень красивый. Что-то исконо женское довольно мурлыкнуло “мо-о-ой” и предложило тотчас наложить на эти плечи лапки. Но я усмирила себя и спокойно ответила:

– Да, можно отправлять Вову назад.

– Шикарно! – лучезарно улыбнулся в ответ Ник и двинулся в сторону гостинной. Спустя полминуты оттуда раздался сначала грохот упавшего на пол тела, сонная ругань Вовы и радостный крик моего парня:

– Собирайся, дятел, тебя заждались назад!

– А? Что? Куда? Убери руки, Данилов! Ты совсем офонарел?

– Это ты офонарел у нас ночевать. Ника договорилась с Айвазовым, и тебе будет дарована аудиенция, ничтожный смертный. Сможешь вымолить себе место на Ларискином коврике. Так что давай, натягивай штанишки и вали в особнячок, который так тебе нравился.

– Правда? – в голосе бывшего было столько надежды и радости, что я даже брезгливо поморщилась.

Вове, кажется, совершенно плевать в каких выражениях с ним разговаривают, главное, что дали шанс вернуться к той идеальной жизни, о которой он так мечтал.

Я вышла в коридор и, скрестив руки наблюдала, как Вовка лихорадочно натягивает пиджак, даже не с первого раза попадая в рукава.

– Спасибо! – Он метнулся ко мне и, поймав руку, затряс ее, а после вовсе посмотрел диким взглядом и кинулся обниматься с еще одним диким воплем благодарности.

– Дятел, ты совсем тронулся? – рявкнул над нашими головами Никита. – Я тебе сейчас все крылья пообломаю, убери нафиг свои конечности!

Селиванов даже ничего не ответил. Только убрал все же руки и рванул к выходу из квартиры. Не прошло и минуты, как он испарился.

– М-да… – Я потерла висок и, посмотрев на Никиту, призналась: – Дико, просто невероятно рада, что мы попали в такую ситуацию, что я увидела его истинное лицо. Сначала оно вызывало гнев, а теперь лишь брезгливое недоумение.

Никита только привлек меня к себе и, поцеловав в нос, сказал:

– Зато мы вместе. И, надо сказать, тоже благодаря Селиванову, так как завоевывать чужую девушку оказалось сложнее, но интереснее.

Я только рассмеялась и, встав на цыпочки, прижалась к его губам нежным поцелуем.

А потом… потом нам еще несколько часов было не до каких-то внешних проблем. Мы просто тонули друг в друге, и, казалось, весь мир остался где-то за пределами этой квартиры…

Оставшееся дни до сдачи финального проекта пролетели настолько стремительно, что я даже не успела удивиться по этому поводу. Оказывается, что счастье заставляет оставаться глухим ко всем остальным раздражителям внешнего мира.

Вова вернулся под крыло Айвазовых и, судя по всему, после разговора папа Лариски переменил свое мнение касаемо нашего дорогого ботаника и теперь очень даже ему благоволил. Вова ходил гордый, Лариса ходила с влюбленным взглядом, что заставляло задуматься.

Но я была настолько поглощена своими эмоциями, что мне было все равно.

Наверное, и училась я в полную силу исключительно потому, что делала это вместе с Никитой, а он не позволял филонить. Данилов, несмотря на кажущееся раздолбайство, весьма строго делил работу и удовольствие. То есть сначала дневную норму сделаем, а потом уже остаток вечера в обнимку проводим.

В вечер перед сдачей последнего испытания мистеру Брауну мы как раз и собирались работать. Много и тщательно повторяя и заучивая свои темы, зазубривая терминологию и не отвлекаясь на праздные дела. Однако вышло все иначе.

Как только я устроилась рядом с Никитой, открыв конспекты на нужной странице, зазвонил мобильный телефон. Его мама приглашала нас на ужин, потому как наконец почувствовала себя настолько хорошо, что готова была принимать гостей.

– Хочу вас видеть, и точка, – услышала я из трубки.

– Завтра, – упрямо повторил Никита.

– Завтра вы будете замученные и ничего не захотите независимо от итогов. А мне хочется увидеть сына с его девушкой сегодня. Не упрямься, милый, приезжайте! Вот увидишь, мы отлично проведем время. Вы уже все выучили, я уверена! Хватит себя насиловать, навести несчастную маму.

– Слушай…

– Никит, – я обернулась и, улыбнувшись, тронула его за руку, – думаю, несколько часов не сыграют роли. Встанем пораньше утром и повторим.

Он сдался. Посмотрел на меня так тепло, с нежностью, и сразу перестал спорить.

Уже через полчаса за нами приехал водитель Гельмута, чтобы мы добрались с комфортом и не передумали.

– Родные мои! – мама Данилова выглядела намного лучше, чем в нашу встречу в больнице. – Как же я вам рада!

Одетая в свободное синее платье, в туфлях-лодочках и с обычным высоким хвостом на голове, она была бодра и весела и выглядела совсем молодой. В этот раз на ужине были только мы трое, и атмосфера его оказалась настолько домашней, что даже уезжать совершенно не хотелось. Никита все время держал меня за руку, и поначалу я этого дико стеснялась. Лишь после, поняв, что его мама воспринимает наши отношения абсолютно благосклонно, расслабилась, сумев насладиться уютом и теплом.

Сразу после ужина приехал Гельмут и был нежно зацелован матерью Данилова. Они настолько гармонично смотрелись вместе, что я невольно улыбалась, искренне желая им только счастья.

Дальше мы смотрели юмористическое шоу по телевизору, играли в настольные игры, пили чай… и совершенно забыли о времени. Вспомнил о нем, разумеется, Никита.

– Пора ехать, малыш, – шепнул он мне на ухо. – Завтра тяжелый день.

Моих сил хватило лишь на сонный кивок в ответ.

– Как жаль, что вам вообще приходится уезжать от нас, – сокрушенно заметила его мама. – И вообще из Америки. Гельмуту придется провести здесь еще не меньше года, у него новый контракт… Да и я пока с лечением не закончила. Нам, скорее всего, придется обосноваться здесь более основательно.

– Если повезет, то в конце учебного года мы вернемся, – ухмыльнулся Никита. – Точнее, дело не в везении. Отработать придется по полной. Держите за нас кулаки. Люблю тебя, мам.

В конце столь прекрасного вечера, мы тепло расстались, и я впервые за все время проживания в чужой стране ощутила, что смогла бы здесь прижиться. Именно с этими людьми рядом. И центром моего комфорта был именно Данилов. Засыпала я теперь тоже исключительно рядом с ним, и было от этого так сладко, а в груде все щемило от нежности…

Потому неудивительно, что последнюю ночь перед сдачей заключительных проектов я почти не спала. Лежала рядом с Никитой, прижималась к его плечу, вдыхала его запах и изо всех сил гнала прочь сомнения. Только они не спешили уходить.

Я понимала, что может победить только Никита. Мистер Браун мог объявить только его в числе счастливчиков. И что тогда? Он сказал бы, что любит, и мы непременно увидимся снова… Через пару-тройку лет. Если я окажусь среди победителей, то, может, продлю нашу агонию на пару лет. Мы будем вместе учиться, видеться…

Но если победу одержат Вова с Ларисой, Ник может решить, что все из-за меня… Ведь это я впустила Вову в нашу квартиру и дала возможность украсть жесткий диск. Данилов из состоятельной семьи, его ничто не удержит рядом со мной дольше. Проект закончится, и наши отношения, скорее всего, тоже… Уйдет прочь романтика, жизнь в одной квартире, сон в одной кровати.

И такая тоска от этих мыслей проникала в душу, разъедая сердце наживую!

С рассветом я, кажется, задремала, но вскоре была разбужена поцелуем. На столик рядом Ник поставил чашку ароматнейшего кофе и пожелал доброго утра. Я через силу улыбнулась.

Чего ждать от этого дня, знал только Всевышний. А мне было до жути страшно от всевозможных вариантов в голове.

/Никита Данилов/

Ника нервничала, смотрела на меня загнанным зверем и тут же прятала глаза. Я не мог понять, что именно ее терзает. Проекты мы подготовили отличные, в языке она преуспела и стала говорить намного лучше.

Что касалось наших отношений, вообще все было настолько хорошо, что становилось страшно. Никогда раньше я не испытывал подобной близости с другим человеком. С девушкой. Она отдавалась мне на все сто, преданно глядя глаза в глаза, обнимая так, будто каждый раз последний. А я наслаждался каждым мгновением, проведенным рядом.

Защита проектов теперь казалась чем-то важным, но не настолько значимым, как, к примеру, Никино спокойствие. Мне грела душу ее улыбка, а когда она сама тянулась за поцелуем, хотелось кричать от счастья, потому что оно разрывало меня изнутри, пытаясь выплеснуться наружу. Пусть бы все были так счастливы, особенно мама со своим Гельмутом.