Как это случилось, что он стал таким близким за столь короткий срок? Как из того хама и грубияна, что раздражал, превратился в самого умного, заботливого и замечательного? Я не знала, не могла найти ответов.

– Ты так пахнешь, Ник… – проговорил Никита тихо.

– Лепестками роз? – уточнила я, понимая, что если он скажет “да”, то нагло соврет.

– Шашлыком. Обожаю шашлык…

Я засмеялась.

– Данилов, ну и комплимент…

– А ты хочешь комплиментов, Никс? Прямо сейчас, – вкрадчивый шепот над головой заставил меня замереть в его объятиях.

– Нет, не нужно…

Он усмехнулся.

– Моя маленькая трусишка! – сказал громко, чуть отстранился и заставил посмотреть на него. – Тогда поцелуй на ночь, и спать. Один поцелуй не испортит дела, правда?

Я не ответила. Только и могла смотреть на его губы, приближающиеся к моим.

Все поцелуи до этого были на бегу или даже просто украдены с губ без предупреждения и против моей воли. Впопыхах, вместе с судорожным от возмущения выдохом.

Но сейчас все было совершенно иначе. Оказывается, в тех мгновениях, когда мужчина медленно наклоняется к тебе, и вы оба понимаете, что сейчас произойдет, есть нечто невероятное.

Сердце колотилось так, что это тамтамами отдавалось в ушах. Гулкие удары причудливо смешивались с шелестом волн и ветром в листве, за тонкими стенками палатки, превращаясь в невероятную мелодию.

Саундтрек для нас.

Никита не сразу прижался к моим губам. Сначала он коснулся кончика носа, скользнул по нему к скуле, а дальше дорожкой легких поцелуев двинулся к ушку. Прикусил краешек и медленно лизнул, спускаясь к незащищенной волосами мочке.

Почти сразу раздался горячий шепот, обжегший влажную кожу:

– Знаешь, я ведь увидел тебя задолго до той осенней встречи в парке. В город я вернулся еще в конце весны и сразу отправился в зал, куда ходил до отъезда. Друзья, спорт и тому подобные радости в виде новеньких девочек, например. Особенно мне понравилась одна умопомрачительная рыжая девица. Я залипал на твою попку в обтягивающих лосинах, когда ты занималась на тренажерах, хотя даже имени твоего не знал. Я даже собирался подкатить и потащился за тобой на велопрогулки и тому подобную пое… м-м-м-м… на тому подобные занятия.

– Что? – я изумленно округлила глаза, сразу прикинув, что, получается, Никита наблюдал не менее трех месяцев. – Но я тебя не помню!

– Да, я в курсе, – хмыкнул сосед, проводя ладонями по моей спине. – Ты бываешь удивительно слепа.

– Слушай, если учесть твой характер, ты бы мог подойти ко мне тогда. Так почему не сделал?

Нет, ну правда, хоть вспомнить, как он вел себя со мной по приезду в Нью-Йорк!

– А ты меня отшила. Вернее, я даже и пристать не успел. Помнишь летний бегущий город? Ты была среди организаторов.

– Ну… – Я все еще в упор не понимала, о чем он. Яркого Ника я бы однозначно запомнила. Хотя… если объективно, то у нас в зале было очень много спортивных парней очень приятной внешности.

– Мы прибежали первыми. Я попытался заговорить, а ты на меня рявкнула и посоветовала помочь какой-то бабушке, которая тоже участвовала в забеге и изрядно отстала. Вот так все и закончилось. А после ты вообще пропала из зала и из всех мероприятий.

– Я начала встречаться с Вовой…

– К счастью, этот нелепый период в твоей жизни уже закончился! В общем, продолжаем. Ты пропала, и я снова встретил тебя уже в универе. Там ты меня наконец-то заметила! Правда, смотрела как на наглое нечто, прилипшее к твоей подошве. Я уж было размечтался, что, постоянно взаимодействуя, можно поменять отношение. Честно, не знаю, на кой черт в то время мне был это нужно, так как отношений я вроде как не хотел и не планировал.

Последнее откровение начисто стерло все восхитительное впечатление от предыдущего рассказа. Я недовольно завозилась в руках Данилова, но он сжал объятия крепче и внезапно впился мне в рот коротким, но крепким поцелуем.

Быстро лизнул засаднившие губы на прощание, тихо сказал:

– Не бузи. Я же сказал: ТОГДА не хотел. Многое изменилось. В то время ты была для меня недоступным телом, которое понравилось, да еще и отшило. Я молодой парень, не головой тогда думал. Вернее, не той головой.

– И что же изменилось?

– Все? Я узнал, какая ты на самом деле. Ты смелая, умная, интересная, целеустремленная и способна так же, как и я, до последнего работать над своими целями. Ты идешь вперед. В общем, если заканчивать повествование, я увидел тебя с Вовчиком и взбесился. Потому что в голове стучало, что ты меня променяла на вот это. Рядом мог быть я. Ты могла сидеть на моих коленях, а предпочла трогательные Селивановские косточки. Потому тогда и вмешался. Но признаю, знакомство получилось так себе.

– М-м-м… – неопределенно промычала я, не зная, как реагировать на такие признания.

Обычно в кино или книгах обязательно случаются сцены с откровениями, в которых герой рассказывает, что очень давно и трепетно заглядывался на героиню. Но в сказках все иначе! И героем владеют самые высокие чувства!

– Все, исповедь закончена, – игриво дунул мне на висок Ник, медленно скользя пальцами по шее, поглаживая подбородок и невесомо касаясь губ. – Ты потрясающая девушка, Вероника. Невероятная. Красивая, умная и добрая, а это волшебное сочетание в наше циничное время. Потому прежде чем я начну лезть к тебе с поцелуями, хочу задать вполне официальный вопрос: ты будешь со мной встречаться?

Я даже обдумать ничего не успела. Мои губы сами собой выдохнули: “Да”.

А после… после он наконец-то меня поцеловал.

Сначала легко, едва ощутимо коснулся одного уголка рта, потом другого, и только после этого прихватил нижнюю губу. Ласково провел по ней языком и уже более смело двинулся дальше.

Целоваться с Никитой было невероятно.

Как качаться в объятиях моря, которое то ласковое и нежное, едва заметно скользит волнами по твоей коже, то налетает штормовым шквалом, увлекая за собой в пучины.

Жарко, страстно… невыносимо, томительно-нежно.

Я плавилась в руках мужчины, впервые забывая обо всем на свете. Тело пылало, кровь кипела, а разум просто выключился от перегрева.

Совсем скоро от недавнего холода не осталось и следа, наоборот, тела горели настолько, что мы раскрылись, и теперь прохладный воздух скользил по коже, рождая просто невероятный контраст. Руки Никиты и потоки бриза…

Мы вынырнули из этого омута страсти как ловцы жемчуга с большой глубины. Дрожа и судорожно хватая ртом воздух. Никита сильно сжимал руки на моей обнаженной талии и, кажется, со всей силы пытался не начать расстегивать на мне бюстгальтер, так как пальцы парня раз за разом туда тянулись, но он усилием воли возвращал их назад.

– Уф… Давай спать, Никс? – севшим от желания голосом сказал он и вдруг закутал меня в спальник, оставив только нос торчать наружу. – Вернее, ты спать. А я прогуляюсь до воды и вернусь.

– Зачем? – в моей голове все еще было вязко из-за тумана.

– Затем, что прямо сейчас я не смогу спокойно и не распуская рук рядом с тобой лежать. – Меня чмокнули в тот самый оставленный на воле кончик носа. – Все, я быстро.

Он действительно поднялся и вышел из палатки. Я некоторое время повертелась, попереживала, а потом неожиданно вырубилась, хотя искренне считала, что после таких волнений точно не смогу уснуть.

Глава 24

Неделя после свидания пролетела будто один вдох, а свое состояние после произошедшего я могла описать одной фразой: вновь раскрытые крылья.

Я будто опять парила, как в первые месяцы общения с Вовой, только на этот раз рядом был другой парень.

И мне бы радоваться, но кое-что сильно смущало…

Один раз ошибившись, я теперь боялась повторить этот опыт. Довериться до конца казалось странным, и я нет-нет, но ловила себя на мысли, что не хотела бы новых разочарований. И было бы, наверное, неплохо все так же парить на крыльях, но заранее подстелить соломки, чтобы не больно было падать.

В итоге чем больше я размышляла, тем сильнее эти мысли меня путали. Я понимала, что запрещаю себе отдаться эмоциям в полной мере, из-за чего сама предавала отношения Никиты ко мне. Он делал все, чтобы мне было хорошо рядом, а я улыбалась, понимая, что боюсь нового предательства. Улыбка получалась картонной…

Так я и плавала в этом состоянии, словно муха, увязшая в варенье.

А жизнь тем временем текла вперед.

Мама Никиты шла на поправку. Каждый день после учебы сын ехал к ней в клинику и проводил там по нескольку часов. Я больше туда не лезла, взяв на себя бытовые вопросы по дому. Вечером, приехав, Никита рассказывал мне новости, мы занимались, готовили новый проект – уже не в таком авральном темпе, но не менее тщательно.

И вот в пятницу, едва войдя в квартиру после больницы, Никита заявил:

– Никс, ты же помнишь, что мы учимся отдыхать, а не все время впахивать над ноутбуками?

Я подняла на парня взгляд и увидела, как он машет перед лицом двумя бумажками.

– Что это?

– Два билета на закрытый показ какого-то нового блокбастера. Он выходит только через пару дней, так что у нас уникальная возможность залезть в ряды местных селебрити.

Я обмерла.

– Ты серьезно? Откуда?

– Гельмут дал. Он же чертовски крутой дядька, как выяснилось.

Мысленно я представила, как могут проходить такие показы: красная дорожка, все в вечерних платьях, куча фотографов.

– Нет. – Я даже отступила на шаг назад. – Я никуда не пойду. Позориться еще. У меня и нарядов таких нет…

Похоже, на моей лице отразился священный ужас, ибо Ник громко расхохотался, глядя на мой испуг.

– Глупая. Не знаю, что ты там себе напредставляла, но это не Голливудская премьера. Просто один из показов для журналистов, обычная практика перед выходом фильма, чтобы акулы пера и критики успели написать отзывов в сети. Так что расслабься и собирайся.

Еще некоторое время я сомневалась, но видя, что сам Данилов не спешит снимать свою кожаную куртку и тем более переодевать тяжелые ботинки, я доверилась ему.