– Увидимся в понедельник?

– Да. – Я поворачиваюсь, чтобы зайти, и тут же останавливаюсь.

– Эсбен, я тоже рада, что зашла.

Я иду к себе. Стеффи, в моем халате, растрепанная, появляется из свободной спальни.

– Наконец-то! Ну, ты ему всыпала? – спрашивает она.

Прищурившись, я гляжу на подругу.

– Что ты делаешь?

А потом замечаю брошенное на кровать одеяло.

– О господи. Ты занималась сексом рядом с башней из посылок?

Она принимает нарочито шокированный вид.

– Да как ты посмела такое предположить!

Я поднимаю бровь.

– Ладно, ладно. Да! – взвизгивает Стеффи и скачет по комнате. – И это было круто!

– Пожалуйста, подробнее, дорогая, – требую я со смехом.

– То, что случилось с тобой, гораздо важнее, чем мои сексуальные подвиги.

Я слегка покачиваюсь: усталость снова берет верх. Очень трудно держаться на ногах. Я совсем разбита.

– Я просто хочу лечь. Извини. Давай спать.

Стеффи подходит, обхватывает мое лицо ладонями и всматривается в него.

– Вид у тебя совсем измученный. Ты всё мне расскажешь завтра. Ничего плохого не случилось?

Я киваю:

– Да. Всё было хорошо.

Я зеваю и внезапно чувствую себя совсем беспомощной и страшно нуждающейся во внимании.

– Ты ляжешь со мной, как раньше?

– Конечно.

В приюте мы жили в одной комнате, и я часто забиралась к Стеффи в постель. Там я чувствовала себя в безопасности и не такой одинокой. Сейчас мне этого очень недостает.

Стеффи для меня и сестра, и лучшая подруга, и мать – и сегодня, когда мы ложимся, я утыкаюсь лицом ей в сгиб руки, как в детстве.

Стеффи приглаживает мои волосы, когда я начинаю засыпать.

– Я рада, что всё хорошо, – тихонько говорит она. – Это отличное начало.

Глава 11

Смелость

Мы обе спим до полудня, и, проснувшись, я не вполне понимаю, где нахожусь. Уже давно я не залеживалась в постели так долго – и, как ни странно, у меня нет похмелья. Что еще удивительнее, мне сто лет не снились такие приятные сны. Я чувствую себя вполне отдохнувшей. Пускай в голове хаос, но я хотя бы свежая.

Мы со Стеффи провели день в пижамах. Пока она красила мне ногти на ногах темно-красным лаком, я выслушивала подробности минувшего вечера, который она провела с парнем в клетчатой рубашке. Эти подробности одновременно заставляли меня краснеть и радоваться за подругу. Я расспрашивала про учебу, про тесную квартирку, которую Стеффи обожает, про фургон с тако, который каждый вторник останавливается у них на улице. Она отвечала на все мои вопросы – и была особенно дорога мне, потому что не проявляла любопытства. Она ни разу не спросила про Эсбена.

Когда начинает темнеть, я наконец укрепляюсь духом и небрежным тоном говорю:

– Знаешь, оказалось, что Эсбен не такой уж плохой человек.

– Правда? – Стеффи роется в моем шкафу, стараясь не морщиться при виде немодной одежды.

– Я посмотрела ролик.

– Правда? – Она снимает с плечиков красный топик, прикладывает его к себе и смотрится в зеркало. – Хорошо.

Я смеюсь:

– Перестань притворяться, будто тебе неинтересно знать, что случилось вчера.

Стеффи шутливо бросает в меня топиком.

– Ну, слава богу!

Она запрыгивает на кровать и садится.

– Рассказывай. Рассказывай!

И я рассказываю – в деталях (хотя умалчиваю о том, что коснулась его лица и что Эсбен взял меня за руку). Не хочу, чтобы у Стеффи сложилось неверное впечатление.

Она откидывается на спинку кровати и обнимает подушку, слушая мой рассказ.

– То есть он и правда не чудовище. Кто же знал!

Я закатываю глаза.

– Ты знала!

– Ну… да. Но ты должна была сама убедиться.

Стеффи внимательно смотрит на меня:

– Элисон. Он правда славный парень.

Я вздыхаю.

– Слушай, я не доверяю людям точно так же, как и ты, – продолжает Стеффи, – но Эсбен не похож на других. Даже мне это ясно.

Я киваю:

– Не надо вечно его отталкивать. Он тебе ничем не угрожает.

– Может быть.

– Было бы неплохо, если бы ты завела друга.

– У меня есть ты.

– Конечно, Элисон, у тебя есть я, – говорит Стеффи и начинает обуваться. – Но Эсбен – особенный. Ты знаешь, что мы с тобой – исключение. И Эсбен тоже. Ты хотя бы подумай… – Она встает и набрасывает пальто.

– Ты куда-то собралась? – спрашиваю я.

– За едой. Мой вчерашний кавалер порекомендовал мне одну китайскую кафешку в квартале отсюда. Я умираю от голода и хочу раздобыть ужин. Нам нужно как минимум пять порций жареных клецок.

– Я с тобой. – Я начинаю вставать, но Стеффи останавливает меня:

– Дорогая, ты прелесть, но тебе надо в душ. От тебя воняет.

– Ну спасибо. Между прочим, ты тоже не благоухаешь.

– Это запах секса. Но после ужина я помоюсь. У меня ранний рейс, и мне придется встать на рассвете, чтоб успеть доехать до Бостона. Сегодня никакой пьянки. Во всяком случае, большой пьянки. Отбой в одиннадцать. Ну, в полночь.

– Ты с ума сошла, если думаешь, что после вчерашнего я буду пить. Хватит с меня идиотских выходок.

– Расширь рамки, – советует Стеффи, открывая дверь. – Я скоро вернусь, вонючка.

Она права. От меня действительно пахнет, поэтому я надеваю халат и иду мыться. Вечером в женской душевой битком набито: девушки готовятся к субботним вечеринкам. Кармен, прислонившись к зеркалу, красит губы. Она подстриглась и покрасила волосы в очень милый лиловый оттенок. Я прохожу мимо, а затем останавливаюсь и встречаюсь с ней взглядом в зеркале.

– Привет, Кармен.

Она выпрямляется.

– О… Привет, Элисон.

Неудивительно, что она не испытывает энтузиазма.

– Ты сегодня куда-то идешь? – спрашиваю я. – Отлично выглядишь.

– Спасибо. Да, у меня свидание. Ну… типа того. – Она слегка улыбается. – Мы познакомились на вечеринке.

– Здорово. Желаю приятно провести время.

Она смотрит на себя в зеркало и двигает губами.

– Хочешь со мной?

Как ни странно, я не испытываю привычного желания убежать с воплем.

– Ко мне приехала подруга на выходные, и мы еще не пришли в норму после вчерашнего. В любом случае, спасибо.

Я подхожу к свободной душевой кабинке и оборачиваюсь. Волнуясь и слегка дрожа, говорю:

– Может, в следующий раз?

– Да, давай.

Я раскладываю банные принадлежности на полу, вешаю халат и включаю обжигающе горячую воду. Никогда еще душ не казался таким приятным. Я не тороплюсь, надеясь, что хаос в моей голове уляжется. Жаль, что Стеффи не может погостить подольше, учитывая то, что происходит. Моя тихая студенческая жизнь перевернулась с ног на голову, и я не знаю, что будет дальше. Хотя, надо признать, сейчас я не особенно несчастна, и не только потому, что Стеффи еще не уехала. Теперь, когда я, по крайней мере, поговорила с Эсбеном, этот злополучный ролик кажется не таким уж страшным, и на меня не накатывают попеременно волны гнева и стыда, как раньше. Возможно, как и сказала Стеффи, Эсбен – исключение. Не знаю.

Когда я возвращаюсь к себе, Стеффи еще нет, поэтому я ей пишу. В животе у меня урчит, и я надеюсь, что она действительно принесет сразу пять порций жареных клецок. Сейчас я способна проглотить их все сразу. Через две минуты Стеффи отвечает, что заблудилась по пути к кафе и сейчас стоит в очереди. Я начинаю прибираться в комнате, и мое внимание привлекает башня из посылок. Некоторое время я колеблюсь, но наконец снимаю верхнюю коробку и отношу ее в спальню.

Я ставлю посылку на кровать и смотрю на нее. Затем переношу на стол, а сама сажусь на матрас. Потом встаю и начинаю расхаживать по комнате, как тигр в клетке. Мне страстно хочется открыть коробку, но в то же время это настоящая мука. Как будто я пообещала себе, что не стану открывать посылки, потому что не заслуживаю их. И теперь я готова нарушить собственное правило.

К черту.

Я хватаю ножницы и разрезаю бечевку. Сделав несколько глубоких вдохов, открываю посылку…

И сразу же начинаю смеяться.

Верхний слой – сплошь макароны с сыром. Супер. Придя в себя, я начинаю разглядывать, что еще прислал мне Саймон. Пластмассовые ложки, лимонное печенье, чайные пакетики (для вечеринки, как утверждает Саймон), растворимые супы, резинки для волос, лосьоны для душа с разными фруктовыми ароматами, носки с обезьянками, кофейник на десять чашек и пакет молотого кофе, две красные кружки, тростниковый сахар, двадцатидолларовая купюра, на которой написано «на пиццу». И открытка с морским леопардом. Внутри написано:

«Элисон, ты представляешь себе, как трудно найти открытку с морским леопардом? ОЧЕНЬ трудно. Их, по ходу, вообще не существует. Поэтому пришлось найти картинку в Интернете и сделать открытку самому. Так велика моя любовь.

Сообщи, если тебе понадобится что-нибудь еще, хотя это вряд ли, ведь я знаю, что ты не открываешь мои посылки. Ничего страшного. Я всё равно буду их посылать, потому что так делают хорошие отцы. Во всяком случае, я так делаю, моя милая девочка.

Надеюсь, однажды ты захочешь их открыть. Но даже если этого никогда не произойдет, я не обижусь.

С любовью, Саймон».

Пять раз я перечитываю записку… и кидаюсь искать телефон.

– Привет, детка, как дела? – привычным бодрым тоном говорит Саймон.

– Откуда ты знаешь, что я не открывала посылки? – спрашиваю я.

Он смеется:

– Ну, милая, каждый раз, когда ты звонила, чтобы поблагодарить, ты говорила вежливо, но очень уклончиво. Я подумал: если бы ты открывала их, то обязательно сказала бы что-нибудь про надувного единорога. Я знал, что он тебе не понравится. Ну а мне понравился.