Я принялся очень внимательно рассматривать ногти. Глаза Грэйси расширились.

– Воун!

– Я просто подкинул им идею. Без всяких задних мыслей. Ну, и, возможно, подогнал универсальный ключ от всех дверей.

Иногда хорошо быть тем… на кого никто не обращает внимания.

– Ты сделал это для меня?

Я старался не смотреть ей в глаза.

– Ну, в общем, все это было не совсем случайностью.

У нее просто челюсть отпала, и лицо было такое, словно она пыталась понять, наорать ей на меня или поблагодарить.

– Я не хочу быть в центре внимания. Я знаю, что меня любят и мне не нужно искать похвалы. Но в тайне, – она вздохнула и понизила голос, – подозреваю, что я говорю себе это, чтобы не грустить, когда меня не замечают.

– Так ты хочешь, чтобы тебя замечали, или нет? Потому что все это звучит довольно странно. – Я рискнул слегка толкнуть ее в плечо. – Но я тебя не осуждаю.

Грэйси не отодвинулась.

– Не то чтобы мне нужно было одобрение, признание или еще что-нибудь. Не в этом счастье. Но… иногда мне нравится чувствовать себя особенной, это правда. Понимаешь?

– Каждый раз, когда захочешь почувствовать себя особенной, просто найди меня.

Слова вылетели прежде, чем я смог их остановить, и зависли в мультяшном облачке у меня над головой.

Грэйси нахмурилась.

– Ты флиртуешь со мной?

– Прости. – Я чувствовал, как мое лицо заливается краской, а ведь я никогда не краснел. – Я зашел слишком далеко?

– Нет. Ты зашел так далеко, как надо. – Хмурый взгляд сменился улыбкой. – Я просто пытаюсь найти наиболее эффективный способ флиртовать с тобой.

Волна адреналина прокатилась по моему телу. Я не знал, как выбраться из этой ситуации, и сменил тему. Потому что я трус.

– Кстати, о флирте, где твой муж?

Она моргнула.

– Твой муж по сценарию. А в реальной жизни – твой парень.

– Мой… ты имеешь в виду Шелби? – простонала Грэйси. Запустила руки в волосы и схватилась за голову так, как будто она болела. – Он не мой парень.

– О, правда?

Я скрестил руки и откинулся назад, чтобы выслушать эту историю.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы мы держались за руки? Или на свидание ходили? Настоящее, официальное свидание, не в стенах церкви или на школьном мероприятии? Нет, не видел. Потому что мы никогда не были на свидании.

– Тогда в чем же дело?

– Я – прикрытие для настоящей девушки Шелби.

Я чуть не упал.

– Для настоящей девушки?

– Она очень милая либеральная феминистка-христианка. Ее зовут Элли, она из Нью-Джерси. Они познакомились два года назад в христианском летнем лагере.

– А что, либеральные феминистки могут стать христианками?

Грэйси закатила глаза.

– Кто угодно может стать христианином.

Я понял, почему Шелби приходится использовать Грэйси в качестве алиби. Отец-южанин с катушек бы слетел, если бы узнал, что его сын встречается с кем-то из Нью-Джерси. Не говоря уж о либеральной феминистке из Нью-Джерси.

– Если ты просто прикрытие, почему он так тебя защищает? Настолько, что даже становится настоящей задницей… – я быстро добавил: – Для всех, кто на тебя хоть посмотрит?

– Он относится ко мне, как брат, и мой отец этим пользуется. – Грэйси внимательно смотрела, как доброволец оклеивает блестками коробку с дарами, в которой хранилось миро для младенца Иисуса. – Кстати, что тебе Шелби вообще сделал? Он, конечно, футболист, но, так скажем, не типичный. Он ведь не загоняет тебя в угол туалета и не натягивает тебе трусы на голову, верно?

Я покачал головой.

– Или он тебя запирает в шкафчике? Приматывает скочтем к флагштоку? Заливает спортивный бальзам в суспензо… рий… ну, что-то в этом роде?

Я улыбнулся.

– Ты такая милая, когда краснеешь.

– Не меняй тему. – Она заставляла себя не отводить глаза. – Почему тебе не нравится Шелби?

Разговор зашел настолько далеко, что можно было уже и довести его до конца.

– То, что у него есть ты, казалось мне достаточной причиной.

– О!

Я пялился на ее пенопластовый живот. Невероятно, но он смущал меня меньше всего.

– Полагаю, твой отец не очень-то был бы счастлив, если бы я пригласил тебя на свидание. Я не либеральная феминистка из Нью-Джерси, но и ничем не лучше.

– Ты уже забыл, что отец ходил в суд ради тебя?

Смотри на живот. Сосредоточься на животе.

– Я не забыл. Но есть большая разница между тем, чтобы вытащить кого-то из неприятностей и позволить своей дочери встречаться с хулиганом.

– Не стоит недооценивать моего отца. Он не такой, как отец Шелби. То есть я уверена, сначала между нами состоялся бы серьезный разговор – между мной и папой, но я достаточно умна, чтобы отличить плохое от хорошего. Отец это знает и доверяет мне. Что касается тебя, он верит в то, что делает, и во второй шанс тоже. Он любит людей. Я бы даже рискнула сказать, что он любит тебя.

Это меня просто потрясло.

– Почему? Я же не следую правилам. Разве религиозные люди не любят правила?

– Правила позволяют людям чувствовать себя в безопасности. Но от правил недалеко до осуждения. Осуждать легко, Воун. Любовь – гораздо сложнее, и именно ее он выбирает каждый день.

– Он все равно не разрешит тебе проводить время с кем-то вроде меня, – продолжал я спорить.

– Ты говоришь так, будто мое мнение не имеет значения. – Грэйси не выглядела обиженной. Скорее сильной, уверенной.

Адреналин пульсировал в моих венах.

– А ты бы хотела? – Я остановился. Подумал. Продолжил: – Ты бы захотела такого, как я?

Грэйси наклонилась ко мне. От нее пахло… древесным дымом. И кондиционером для белья.

– Если бы ты был меньше занят своими приколами и был бы внимательнее, то знал бы ответ.

Если она имеет в виду то, на что я надеялся, я никогда больше не буду прикалываться.

Наверное.

Дверь за кулисами открылась и с шумом захлопнулась. Холодный ветер всколыхнул занавес, подхватил страницы сценария. Там было описание каждой сцены, диаграммы, сценические пометки и, возможно, даже местонахождение Святого Грааля. Мы вскочили и стали ловить страницы.

Грэйси вздрогнула и сильнее закуталась в свой халат, пока ловила очередную летающую страницу.

– Мы никогда их все не поймаем.

– Конечно, поймаем. И это будет так же легко, как снова сложить их в правильном порядке.

– Я так не думаю. – Она показала мне страницы, которые уже поймала. – Никаких номеров. Миссис Армстронг взбесится, ведь ей придется их снова складывать в правильном порядке. А это нарушит ее драгоценный график.

Миссис Армстронг гордилась тем, что она режиссер, и сообщала об этом всем и каждому с помощью ламинированного бейджика с именем, который носила на шее.

– Почему она не проставила номера страниц?

Грэйси рассмеялась.

– Это гарантия занятости. Если никто больше не знает, в каком порядке идут сцены, где должны стоять актеры или где пометить сцену лентой, она нужна.

Стоя на коленях, я шарил под столом.

– Зачем нужна гарантия занятости, если человек делает это добровольно?

– Чтобы забраться на самую высокую ступеньку социальной лестницы, до которой только можно дотянуться.

– Эти церковные активисты такие странные. – Когда я это сказал, то почувствовал себя придурком. – Извини. У меня словесное недержание. Ты наверняка уже заметила. Можем ли мы вернуться к моменту до того, как я тебя обидел?

– Так далеко? – спросила она.

– Как далеко? – Я встал.

– В третий класс.

– Что случилось в третьем классе?

Я отодвинул коробку с нимбами, чтобы достать еще одну затерявшуюся страницу.

– Ты переломал все карандаши в моем пенале, а потом сказал учительнице, что это я сама сделала. Мне пришлось пятьсот раз написать «На пенни изображен Авраам Линкольн».

Я рассмеялся.

– Мне жаль.

Глаза Грэйси блеснули.

– Мне тоже было жаль.

Дверь снова открылась, и сценарий опять разлетелся. Грэйси побежала направо, протискиваясь между флагом Южных штатов и кучей свитков, а я – налево, на сцену, петляя между корзинами с юбками и корытом, служившим яслями. Посреди арены стоял конь в шапке конфедерата. Рядом с ним – генерал Роберт Э. Ли во всех своих регалиях и со «смит-вессоном». За ним – пятеро солдат, увлеченных разговором с генералом Грантом.

Пастор Робинсон подошел к ним с улыбкой, но на моих глазах она растаяла, как снеговик в натопленном доме.

– Ой-ой, – сказал я.

– Что ой-ой?

Грэйси выглянула из-за моей спины, положив руку мне на пояс. Я бросил все силы на то, чтобы стоять прямо. Интересно, выйду ли я за рамки приличия, если тоже положу руку ей на талию?

– Почему они здесь? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Не знаю.

После короткой и бурной дискуссии, во время которой нежная рука Грэйси так и не покинула моей спины, ее отец взобрался по ступенькам на сцену. Он натянуто улыбался. Я запаниковал.

– У «Ребел Йилл» шоу сегодня вечером, – сказал он.

Грэйси отдала мне свои страницы и показалась ему на глаза.

– Это у нас шоу сегодня вечером, – возразила она.

– Мистер Барон так и не убрал сегодняшнее выступление «Ребел Йилл» с сайта, так что люди все еще покупали билеты онлайн.

Пастор Робинсон поманил нас за собой, и мы пошли в театральную кассу. После короткого разговора с кассиршей он обернулся к нам.