Холли Блэк - 12 историй о настоящей любви

– Не знаю. Возможно, если бы не ты, я бы не задумывался, каков мир вне Северного полюса.

Я отмахиваюсь:

– Флинн, он не такой уж прекрасный. Я видела его два года назад и могу утверждать, что у нас здесь намного лучше, чем там. Тут можно пить эгг-ног[14] хоть каждый день! Тут есть горячий шоколад с палочками-леденцами и эти зефирные тортики с маленькими красными крапинками.

– Я уверен, что все это у них тоже есть. Вот увидишь. Однажды ты уйдешь отсюда, – сказал он, и это прозвучало как предостережение. – Ты перестанешь верить.

Слезы застилают мне глаза:

– Только не я. Я никогда не перестану. Никогда-никогда.

Он упрямо качает головой:

– Однажды перестанешь и забудешь о нас.

– Перестань так говорить!

– Все правильно. Ты должна это сделать.

Мне не нравится выражение его лица, грустное и незнакомое. Мы никогда раньше не говорили ни о чем таком. Мне не нравится, что я при этом чувствую, все слишком реально. Я вытаскиваю из кармана дрозда и протягиваю Флинну.

– Вот, – говорю я. – Счастливого Рождества.

Он поднимает птичку вверх к лунному свету и разглядывает ее.

– Это твоя лучшая работа, – отвечает он. Большего комплимента от эльфа не дождешься. – Он прекрасен.

– Спасибо.

Я и глазом моргнуть не успела, как он дотронулся до моей щеки. Так быстро могут только эльфы. Убрал волосы мне за ухо. Я судорожно вздохнула. Это происходит на самом деле?

Я наклонилась ближе, закрыла глаза, подставила губы. И ничего.

Открыла глаза:

– Э… я думала, ты собирался меня поцеловать?

– Я… я не могу.

– Почему нет?

Он сомневался, но все же ответил:

– Я не хочу никому делать больно.

– Ты не сделаешь мне больно, – ответила я.

Флинн покачал головой. Я вижу, что он тверд в своем решении. И его ответ – нет. Поэтому я выкладываю свой козырной туз. Единственное, на что эльф не может ответить отказом: – Это мое рождественское желание, Флинн.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, и тут же закрывает. Он пытается не улыбаться:

– Как это ты всегда находишь способ получить то, чего хочешь? Не отвечай. Просто закрой глаза, – просит он, прежде чем я успеваю возразить.

Я подчиняюсь.

– Итак, Натали?

– Да?

– Это не тебя я боюсь ранить.

Я еще не до конца осознала смысл его слов, когда он поднял мой подбородок и коснулся своими губами моих. Губы Флинна не такие холодные, как я представляла, – они теплые. Он теплый. Очень теплый, но почему он дрожит? Когда я снова открыла глаза, чтобы спросить, он уже отвернулся.

– У меня тоже кое-что есть для тебя, – сказал он.

Я протянула руку в перчатке, и он уронил мне на ладонь клочок бумаги и исчез, оставив меня в сомнении, а не выдумала ли я все это? Когда живешь в таком месте, порой сложно отличить магию от собственных фантазий.

Я развернула листок и прочла:

Мериголд очень нравился этот елочный базар. Там было светлее и, возможно, даже теплее, чем в квартире у них с мамой. В узорчатых подсвечниках потрескивали свечи. Мигали лампочки гирлянд, висевших крест-накрест над головой. А у входа стоял громадный пластиковый снеговик и светился изнутри ярко-оранжевым светом. Над его курительной трубкой поднимались настоящие клубы дыма.

Мериголд нравился насыщенный хвойный аромат елок «Фрейзер» и шелестящий хруст опилок под ногами. Ей нравились мужчины во фланелевых рубашках, поднимавшие деревья на крыши универсалов и седанов. Потом они привязывали их бечевкой, которую доставали прямо из кармана. Как фокусники. Мериголд нравился деревянный сарай: стены, украшенные гирляндами и венками, шумный старый кассовый аппарат и ветки омелы с прозрачными ягодками, свисавшие с крыши, будто сосульки. Но больше всего Мериголд нравился процесс выбора идеальной ели.

Слишком высокая, слишком низкая, слишком пышная, слишком тонкая. А вот эта – в самый раз.

Сколько Мериголд Мун Линг себя помнила, они всегда приходили сюда всей семьей. Но в этом году она заходила в лавку одна. Много раз и вот уже целый месяц.

Как попросить совершенно незнакомого человека о таком странном одолжении? Она задавалась этим вопросом еще с «Черной пятницы» и до сих пор не нашла подходящего ответа. Но время поджимало. День зимнего солнцестояния уже завтра, так что действовать нужно сегодня.

Мериголд пришла сюда… ради парня.

Боже. Даже думать об этом странно.

Но дело не в том, что ей понравился этот продавец. Нет. Она пришла сюда потому, что ей от него кое-что было нужно.

Конечно, он был симпатичным. К чему лукавить? Надо признать очевидное: этот парень – вполне привлекательный образчик мужского пола. Просто не в ее вкусе. Чересчур… мускулистый. Когда человек целыми днями таскает елки, то у него, конечно же, появляется хорошо очерченная мускулатура. А Мериголд нравились парни, ведущие преимущественно сидячий образ жизни и обладающие более художественными интересами. Чтение собрания сочинений Курта Воннегута. Создание популярного веб-комикса. Игра на контрабасе. Черт подери, да хоть видеоигры. От таких занятий человек становился либо пухлым, либо тощим, и именно такие ребята привлекали Мериголд.

Тем не менее у этого парня из елочной лавки было то, чего не хватало всем остальным. Что-то такое, что мог дать только он.

Ей был нужен его голос.

Впервые она услышала его, когда шла по автостоянке, отделявшей ее дом от автобусной остановки. Каждый год в начале праздничного сезона компания «Ели от семьи Драммонд» («Семейное дело. Работаем с 1964 г.») арендовала северо-восточную часть парковки, принадлежавшую продуктовому магазину «Ingles». В Эшвилле это было самое популярное место, где торговали рождественскими елями. В горах Северной Каролины таких мест было много – все-таки это край еловых ферм, – и потому, чтобы выделиться из толпы, Драммонды предлагали вдобавок дружелюбие, традиции и атмосферу. И бесплатный горячий органический яблочный сидр.

В Эшвилле любят все органическое. Такой уж это город.

Услышав этот голос, Мериголд замерла. Парень доставал стройные, связанные деревья из грузовика, выкрикивая указания другому работнику. Мериголд пригнулась, забежала за какой-то минивэн и выглянула из-за капота, как плохой шпион. Ее поразило, что он выглядел, как ее ровесник, и голос ему явно не подходил – низкий, уверенный, насмешливый. И, казалось, чересчур мощный для юношеского тела. В нем чувствовались усталость и снисходительность, но в то же время много тепла и юмора.

Это был хороший голос. Крутой голос.

Тот самый недостающий элемент ее последнего проекта.

Мериголд снимала короткие комедийные анимационные фильмы. Еще в средней школе она начала делать их для себя, просто для развлечения. И к одиннадцатому классу, когда она запустила официальный канал на YouTube, у нее уже было достаточно сноровки и таланта, чтобы обзавестись тысячами подписчиков. А теперь она пыталась привлечь внимание одной анимационной студии в Атланте.

Чаще всего Мериголд все роли озвучивала сама. Иногда ей помогали друзья (в прошлом году) или коллеги из маминого ресторана (в этом году). Но этот фильм… он был особенно важен. Он станет подарком маме на день зимнего солнцестояния и ее билетом из этого города. Мериголд сходила с ума. Она не знала, сколько еще сможет протянуть здесь.

Ей нужна помощь этого парня, причем срочно.

Вечер выдался необычайно шумный. Сжимая в руках горячий стакан с сидром (как устоять перед таким соблазном, да еще бесплатным), она рыскала среди деревьев и прислушивалась, стараясь не обращать внимания на смех детей и рев бензопилы. В любых других обстоятельствах подобное сочетание вызвало бы тревогу. Здесь же оно дарило лишь веселье. Вернее, могло бы подарить, если бы ее желудок не сжимался от страха, как при просмотре фильмов ужасов.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

Там. В дальнем углу. Мериголд не слышала, что ответил покупатель, но угадать было нетрудно по следующей реплике продавца.

– Конечно. Просто позовите кого-нибудь из нас, когда определитесь.

Мериголд помчалась на голос, понимая, что все получится, только если она столкнется с этим парнем на полной скорости и им придется заговорить. Трусливо, да. Зато честно. Она пробежала сквозь ряд двухметровых елей, недавно срубленных и щеголявших толстыми зелеными иголками. Продавец завернул за угол первым.

Мериголд едва не врезалась в него.

Парень вздрогнул. А потом увидел лицо Мериголд и вздрогнул снова.

– Я тебя уже видел тут.

Теперь уже Мериголд изумилась.

– Прическа, – он кивком указал на густую, стильную косу, которую она закрепляла вокруг головы. Остальные ее черные, как смоль, волосы тоже были подобраны. – Такую не забудешь.

И правда, коса была визитной карточкой Мериголд. Однажды некий сексапильный юноша лет двадцати со шрамом на брови сказал, что эта прическа выглядит мило. С ней Мериголд ощущала себя милой. Но только не сейчас. Сейчас она чувствовала, что ее вот-вот вывернет наизнанку.

– Знаешь, – продолжал парень, не дождавшись ответа, – это странно. Ведь люди, как правило, покупают елку только раз в году.

– Я живу вон там, – Мериголд указала на жилой комплекс по-соседству, – и сажусь на автобус вон там.