Во-первых, внешне, фигурами.

Когда тайландки, посидев с клиентами в «го-го» баре, поднимаются на высокий подиум, вокруг которого расположены столики и за которым можно тоже сидеть на тонком табурете, как за стойкой обычного бара, и сбрасывают то немногое, что на них надето, все они, вне зависимости от своего истинного возраста, делаются похожими на неразвитых девочек. Педофилам[33] и старикам здесь одно сплошное раздолье.

Зато я сама была свидетельницей того, как реагировали на происходящее европейцы.

Голые девочки, расхаживающие перед ними по сцене, до туфелек которых можно было дотронуться рукой, почти не возбуждали их. Возбудиться по-настоящему здесь рисковали те, на кого в эротике воздействует сама ситуация, как то одетость большинства и обнаженность немногих, или те, кто находит заветный «нерв» в жалких своей детскостью телах.

Один мой хороший знакомый, побывавший в Тайланде после меня, признался, что на него местные красотки производили впечатление трогательных обезьянок.

Кому что…

Однако я отвлеклась.

Это было, так сказать, отличие внешнее.

Но существует и другое, которое действительно потрясает и не упомянуть о котором здесь я просто не имею права. Ведь не пришлось же мне в конце концов пожалеть о нескольких сотнях долларов, потраченных мною долгими бангкокскими вечерами, переходящими в ранние рассветы.

Все происходит под музыку.

В Паттайе девушки действительно просто ходят, почти полностью одетые и ничего «экстра» не делают. Наверное, именно в силу того, что «го-го» бары в большинстве своем расположены на первых этажах, так что заглянуть в них можно, не уходя с улицы – что многие любопытные прохожие и делают, – и потому хозяева не заинтересованы в том, чтобы лишний раз шокировать публику. Быть может, на счет Паттайа я не права, и там тоже есть заведения вроде бангкокских, однако когда я туда добралась, мне уже ничего такого не хотелось и я потеряла всяческую активность исследовательницы.

Поэтому расскажу только о том, что видела сама в ночной столице.

На подиум выходит девушка. При этом часто другие девушки равнодушно продолжают свое хождение на высоких каблучках, нисколько не заботясь о том, чтобы создать подруге надлежащую атмосферу.

Это к вопросу о сценическом искусстве. Здесь делают кто что и как умеет. Без изысков и актерских находок.

Девушка закуривает. Сразу две или три сигареты. Их она может для острастки попросить у сидящих рядом парней.

Девушка снимает трусики.

Ложится спиной на пол подиума, поднимает к груди согнутые в коленях ноги и дает возможность всем желающим вдоволь налюбоваться зрелищем ее маленькой промежности.

Потом она втыкает обе сигареты между пухлыми губками и, вскидывая напряженным животом, начинает попыхивать. Отчетливо видно, что сигареты раскуриваются по-настоящему.

Позабавив одну половину полупустого зала, девушка встает, ложится на другую сторону подиума и проделывает то же самое для остальных.

Так что вовсе незачем раньше времени вскакивать со своих мест.

Никто и не вскакивает.

Вторая девушка появляется как ни в чем не бывало, спускает трусики, широко расставляет ноги и начинает что-то между ними искать. Сначала ничего не понятно, а потом становится видно, что она с самым будничным видом вытягивает из промежности нитку.

Признаться, я сама люблю игры, при которых в тебя вставляют, а потом вынимают какой-нибудь неуместный предмет.

Но то, что в конце концов появляется из тайской девушки, до сих пор заставляет меня вздрагивать.

К нитке блестящей гирляндой прикреплены настоящие иглы, сантиметров по пять длиной каждая. И их не одна или две, а несколько десятков. Извлеченная до конца нитка имеет в длину метра три.

В другом варианте вместо игл к нитке прикрепляются лезвия бритв. В доказательство того, что тут нет никакого подвоха, девушка одной бритвой долго вырезает фигурки из бумаги.

Четвертая девушка – хотя на самом деле исполнительниц может быть и две на все номера – ложится так же, как и первая, только вместо сигарет она вставляет в промежность трубочку, из которой, ко всеобщему восторгу, выстреливает специальную пульку, от попадания которой лопаются шарики над головами смеющихся зрителей.

Пятая садится на четвереньки, раскладывает перед собой листы ватмана, втыкает во влагалище уголек или фломастер и обращается к присутствующим с предложением называть ей имена. Многие мужчины оказываются не прочь поиметь столь специфический сувенир, где фраза типа «привет, Боб, как дела» написана в прямом смысле слова интимным местом женщины. Такое на старости лет не стыдно и внукам показать. Да и стоит подобный плакатик всего доллара два.

Но больше всего меня потрясли в Бангкоке «открывалки».

Я терпеть не могу, когда при мне открывают бутылку с железной пробкой зубами. Это трудно и можно пораниться. Тайландки придумали свой метод.

Девушка выходит на сцену обычно сразу с несколькими бутылками. Сняв трусики, она садится на корточки и начинает изо всех сил бить донцем бутылки в каменный бордюр помоста. Могу поклясться, что при этом она не поддевает пробку ничем посторонним. Просто вспенивает содержимое – которым обычно является простая фанта или кола, – нагнетая внутреннее давление на пробку.

Потом она садится прямо на горлышко бутылки, некоторое время пристраивает ее поудобнее, после чего запрокидывается на спину, рывок бедрами – и из бутылки бьет пенная струя.

Иногда некоторые пробки не поддаются, и видно, что девушка не всесильна. Но ведь до и после ей это удавалось. И это действительно потрясающе!

Тот же знакомый, с которым я обсуждала этот феномен, поделился со мной впечатлением от личного контакта с обычной шлюшкой из подобного бара. Бутылок как таковых она не открывала, но «покуривала». Во время интимной с ней близости он специально проверил пальцем, как она «оснащена» в известном месте. Мне он сказал, что ему показалось, будто вместо знакомого по дому мягкого естества палец наткнулся на что-то достаточно твердое, нечто вроде костного образования, в чем было ровное отверстие. Я предполагаю, что за костное образование он принял очень хорошо развитый внутренний мускул, который можно, вероятно, натренировать и под пробки…

Что же касается общепринятого здесь «гвоздя программы», то есть, обещанных мальчика с девочкой, то выглядит все это достаточно «по-домашнему». Просто на сцене появляется пара молодых людей, наверняка дружащих таким образом и в жизни – иначе откуда подобная совместимость? – юноша раздевает девушку, девушка – юношу, и оба начинают демонстрировать максимальное количество сексуальных поз из доступных человеческому телу, причем в действии.

Со стороны, тем более на мой женский взгляд, это больше похоже на парный гимнастический этюд, нежели на любовный акт.

Интересно, что юноше совершенно не обязательно в финале номера, который в общей сложности длится минуты три, кончать. Это опять-таки «любительское» искусство, где никто не ставит перед собой неких сверхзадач. Да и едва ли исполнителям удается как следует сосредоточиться друг на друге, когда даже в самые рискованные моменты они могут заметить такие близкие столики вокруг, красные точки сигарет и отблески от очков зрителей, проверяющих прежде всего свои собственные эмоции.

Из Тайланда я тоже уехала с самодельным плакатиком за два доллара».

* 20 *

– Обними меня, – попросила Эстер Берни, когда они шли по залитому солнцем бульвару.

Она остановилась.

Берни улыбнулся ей, обнимая и прижимая хрупкое тельце к себе.

– Тебе что, холодно?

– Нет. – Она подняла на него робкий взгляд из-под пушистых ресниц. – Ты холоден. Берни, почему так все происходит?

– Я не понимаю, о чем ты, родная моя? – Он погладил ее по голове, потрогал пальцем бледную щечку, поцеловал другую. – Ничего не происходит.

– В том-то и дело! Ничего не происходит, Берни. Все эти дни мы проводим с тобой отдельно друг от друга. Я не хочу так. Берни, ответь, почему?

Она просила, она требовала ответа, она ничего не знала наверняка, она даже не догадывалась. И тем не менее ему стало мерзко на душе оттого, что приходилось юлить и обманывать. Но разве могла она понять его, если бы он вдруг сказал, что у него есть девушка, с которой он заключил устное соглашение о том, что они проведут вместе все ночи до самой свадьбы, после чего она откажется от дальнейших встреч и не будет ему мешать.

Думая сейчас об этом, Берни осознавал, что договор и в самом деле достаточно странный, так нормальные люди не делают, здесь что-то скрывается. Как это она так вдруг возьмет и разлюбит его через неделю? Значит, она не любит его и сейчас. Значит, у нее есть какие-то свои причины, о которых она молчит.

А он? У него никаких причин и в помине нет. Он думает о предстоящей свадьбе, он очень любит Эстер, он в этом ни на мгновение не сомневается. И тем не менее он продолжает встречаться со Стефанией, он подыгрывает ей, словно делая одолжение, которое в действительности отнюдь ему не в тягость – и это заставляет лишний раз задуматься.

– Просто я слишком сильно занят последние дни, дорогая. Ты ведь умница и поняла, что мне совершенно не улыбается перспектива получить квартиру в подарок от твоих родителей. Это, конечно, приятно, однако мне не по душе. А на работе дела идут. Мне нужно только немного напрячься сейчас, чтобы потом все было тип-топ. Твой родственник тоже, кажется, мной доволен.

Эстер заметно успокоилась.

– Ничего, – сказала она, поднимаясь на цыпочки и целуя Берни в подбородок. – Как только мы поженимся, тебе будет предоставлена возможность отоспаться.

– Ты так в этом уверена? – Берни подхватил ее на руки и закружил.

– Я же не уточнила, когда именно ты сможешь отсыпаться: днем или ночью.

– Миссис Стауэр, так вас и до замужества посещали распутные мысли?