Дедушка и бабушка, похоже, так и думали. Они оплатили львиную долю первоначального взноса – такую же сумму они дали моей кузине, чтобы помочь покрыть свадебные расходы. «Может, мы так и не доживем до того, чтобы увидеть тебя замужем, – сказала бабуля Ханни, – так пусть эти деньги пойдут тебе на пользу уже сейчас».

Казалось, даже сам штат Калифорния стремился подчеркнуть мой незамужний статус: мне пришлось подписать документы, где я обозначалась как «незамужняя женщина (никогда не состоявшая в браке)». Конечно, это было сделано для моего же блага: если я когда-нибудь разведусь, мой экс-супруг не сможет претендовать на половину квартиры, поскольку на момент ее приобретения я была «незамужней женщиной (никогда не состоявшей в браке)». Все же я обошлась бы без этого напоминания. Да и сама мысль о бывшем муже казалась особенно нелепой оттого, что мне еще предстояло найти себе будущего.

Наверное, не стоило принимать так близко к сердцу всю эту официальщину. Но я невольно думала о том, не станет ли приобретение жилья первым шагом к тому, чтобы в конце концов превратиться в неряшливую седовласую даму в леггинсах, разъезжающую по стране в грузовичке «Виннебаго». Перспектива подобного превращения так ужаснула меня, что я поспешила вновь зарыться в match. com.

На этот раз я намеревалась все сделать правильно. Опыт с Байк-Меном показал, что не стоит слишком затягивать электронное общение, а недавние примеры подтвердили, к каким печальным результатам приводит необдуманный выбор. Проблема явно требовала научного подхода. И вот, взяв за образец аналитиков ФБР, специализирующихся на составлении психологических портретов серийных убийц, я решила разработать собственную систему вычленения возможных бой-френдов.

Теперь я изучала характеристики более тщательно, анализировала язык посланий, надеясь уловить неуловимое сочетание искренности, чувства юмора и ума. Мой метод позволял свести возможные кандидатуры к нескольким единицам. Кроме того, выявилась новая, прежде не опознанная категория «не тех» парней: Одинаково Требовательные.

Этих мужчин оказалось на удивление много. Они желали найти женщину, которая была бы «одинаково хороша в лимузине по дороге на великосветский раут и тогда, когда она с банкой пива в руках смотрит телевизор». Или в другой заявке: «Девушка, которая одинаково хороша в «Ритце» и в бильярдной». Или как выразился еще один: «Девушка, которая была бы одинаково хороша на пикнике и на приеме в сексуальном вечернем платье».

Я не понимала, почему эти мужчины требуют совмещения несовместимых вещей? Я не представляла женщину, которая, прочитав эти описания, сказала бы: «Ну, надо же! Это я и есть! Я обожаю вечерние платья и шикарные вечеринки. Но точно так же люблю пропустить пару пива с парнями в боулинг-баре!» Однако если поразмыслить, может, такая женщина – неосуществимая мечта любого мужчины?

К счастью, на match. com было множество парней с более реалистичными запросами, и теперь, усовершенствовав свою поисковую тактику, я сумела выделить несколько перспективных кандидатур. Следующим шагом было вступить в переписку и прощупать почву. Если через три-четыре дня я чувствовала, что пора встретиться, то назначала свидание в кафе «Старбакс». (Свидание почти всегда было моей инициативой. По причинам, мне непонятным, мужчины, как правило, предпочитали Интернет.)

Моя подруга Марджи, которая тоже искала себе парня с помощью match. com, разработала простую систему, позволяющую оценить мой уровень увлеченности: насколько интенсивно я старалась заинтересовать мужчину?

«Вот, например, этот психолог, с которым ты встречалась – сколько процентов?» – спросила Марджи после одного из моих пробных свиданий.

Когда я начинала поиски, мои свидания обычно бывали столь нелепыми и случайными, что я тратила на партнера не более 10–20 процентов обаяния. В случае с юристом, не способным запомнить, чем я занимаюсь (за полчаса он умудрился трижды спросить: «Так ты вроде как пишешь?»), мои усилия были эквивалентны нулю. Но теперь, встречаясь с парнями, с которыми было хотя бы приятно поговорить, я обычно задействовала добрых 75 процентов. Но искорок по-прежнему не вспыхивало. Не было даже повторных свиданий. Мужчины, просившие меня о встрече, оказывались не теми, с кем я хотела бы продолжить отношения. А в те несколько раз, когда я была не прочь условиться о повторном рандеву, физического влечения не испытывали ко мне.

Моя усовершенствованная тактика помогла мне лишь тем, что больше уже не приходилось подолгу торчать в Интернете. Я забиралась на сайт всего раз или два за день, проверяла, не появились ли подходящие кандидатуры, и старалась назначать не больше одного свидания в неделю. Так у меня оставалось время на повседневные дела.

Между тем семейный календарь Шлосбергов работал без перебоев, и по-прежнему на все торжества я являлась в одиночестве. Шло празднование еврейского Нового года, и вечер катился по вполне предсказуемой колее. Разговор вертелся в основном вокруг процесса приготовления грудинки: решалось, как правильно ее жарить – шесть часов при 275 градусах или четыре – при 325. Когда подали десерт, Джен и Джон постучали ложечками о бокалы и встали.

Я подняла взгляд от тарелки с клецками, но есть не перестала, полагая, что сейчас последует очередная вариация из серии универсально-торжественных тостов семейства Шлосберг. Такие тосты – продолжительность их обычно колебалась: тридцать секунд (я) – десять минут (моя мама) – двадцать пять минут (бабуля Ханни) – обычно представляли собой дифирамбы нашему семейству – самому лучшему, любвеобильному, щедрому и сведущему в приготовлении грудинки семейству на свете. Думаю, во время наших семейных торжеств произносилось больше тостов, чем на любом саммите в Белом доме. Непроизнесение тоста считалось афронтом. На праздновании восемьдесят восьмого дня рождения бабули Ханни дедушка Джулиус встал, указал пальцем на мужа моей кузины (они поженились пять месяцев назад) и рыкнул: «Кевин, а твоих тостов мы еще не слышали!»

Но как выяснилось, Джен и Джон произнесли вовсе не тост. «Мы хотим кое-что сообщить, – расплываясь в улыбке, начал Джон. Они с Джен переглянулись, а потом хором закричали: – Мы решили пожениться!» Помните, что творилось, когда рухнула Берлинская стена? Пожалуй, это единственное событие в новейшей истории, которое породило столько же пронзительных воплей, объятий, слез и неумеренных восторгов, сколькими наполнилась столовая моих родителей в сей знаменательный момент. Я вопила и прыгала вместе со всеми, но не только от неподдельной радости за счастливую пару.

Не поймите меня превратно: я была в восторге от того, что моя сестра нашла такого замечательного мужа, и не сомневалась, что Джон – лучший зять из всех, какие только бывают. К тому же теперь, после того как Анжела укоротила его волосы на добрых десять дюймов, он больше не походил на Майка Майерса в фильме «Мир Уэйна».

Но помолвка Джен стала для меня громом среди ясного неба. Да, да… я знала, что рано или поздно это случится. Джон уже перебрался в ее квартиру и вполне мог считаться членом семьи, поскольку именно он сопровождал дедушку Джулиуса в уборную на всех выездных мероприятиях, где она помещалась далее чем в шести метрах. Но, подобно несчастным жителям штата Вашингтон, отказавшимся покидать свои дома близ вулкана Сент-Хеленз, несмотря на угрозу извержения, я не желала замечать признаков опасности. К тому же Джен и Джон и не подумали известить меня о готовящейся помолвке, хотя никогда не забывали выразить сочувствие по поводу моей неустроенности. И уж конечно, они знали, сколько раскаленной лавы и горячего пепла падет на мою бедную голову после оглашения их великой новости.

Это произошло даже прежде, чем успели стихнуть объятия и слезы. Я и так уже была сыта по горло комментариями, которые пришлось выслушать во время помолвок и свадеб моих младших кузин. Но сейчас моя родная младшая сестра опередила меня на пути к алтарю, и это походило на преступление, я словно нарушила вековой уклад.

– Это ты должна была объявить о своей помолвке! – выкрикнула бабуля Руфь так громко, что наверняка ее слышали в соседнем квартале. – Когда ты найдешь себе мужа?

– Ну вот, теперь Карл и Джуди по крайней мере могут надеяться, что у них будут внуки! – воскликнул друг семьи, сидевший напротив меня.

О приличиях забыли. Для всех присутствующих я была не просто подружка невесты, а подружка-вековушка.

Я отчетливо, во всех подробностях видела, как пройдут эти несколько месяцев: шквал приемов и вечеринок, бесконечное обсуждение свадебной церемонии, выбор цветочных композиций, составление списков гостей, возбужденное оживление и всеобщий восторг. Единственной темой для разговоров – да что там, единственным смыслом существования для всего семейства будет свадьба моей сестры. Обо мне же станут только шептаться. Я так и слышала своих родителей: «Да, та, что выходит замуж, Дженнифер. Сюзанна? Нет, она все еще не замужем».

Я надеялась только на то, что период помолвки продлится недолго. Но Джен и Джон распорядились по-другому. Они объявили, что решили подождать со свадьбой шестнадцать месяцев, поскольку прежде, чем с головой погрузиться в свадебные приготовления, сестре хотелось начать собственный дизайнерский бизнес. Родители умоляли Джона и Джен поспешить со свадьбой. Мои интересы тут, разумеется, в расчет не принимались. Они боялись, что бабка и дед не доживут до этой знаменательной даты.

Я же не сомневалась, что, несмотря на многочисленные недуги, бабушка и дедушка непременно дождутся сего Великого События и связанных с ним безграничных возможностей. Бабуля Ханни, например, толкнет одну из своих фирменных бессвязных речей перед самой большой за всю историю аудиторией, и никто не отважится прервать ее, как это случалось, когда ее заносило на камерных семейных торжествах. Дедушка Джулиус сможет без помех осыпать оскорблениями прислугу, барменов и официантов (его любимым выражением было: «Не поймешь, где у тебя голова, где задница!»), так как все, слишком занятые, забудут велеть ему заткнуться. Бабуля Руфь вволю помучает меня, громогласно рассуждая, как это ужасно – быть все еще не замужем, когда тебе уже за тридцать. Да уж, моим престарелым родственникам есть ради чего жить. В их благополучии сомневаться не приходилось.