Эппле Гриин - 100 оттенков ванили

— Собирался. Пока не увидел кое-что, — произнес жестко Петр.

— И… что ты увидел?

— Я не хочу работать с человеком, который исподтишка ставит подножки моей девушке, — просто пояснил Петр, а у меня аж дыхание перехватило. Он назвал меня не «спутницей», а своей девушкой! И… Он всё видел!

— Но ты поначалу с ней так мило беседовал, — заметила я немного обиженно.

— Да, — Петр бросил на меня короткий взгляд. — Я дал ей шанс исправить ситуацию и извиниться, что в принципе делаю редко. Она этого не сделала. А я уже говорил — я не прощаю такие вещи. За мелкими подлостями может скрываться большое предательство, — добавил он. — Этому меня научил мой опыт.

— Понятно, — пробормотала я.

Да, может. И я это знаю наверняка, ведь Петр сейчас смотрел на самую большую обманщицу и предательницу в его жизни, которая по уши увязла в этой паутине лжи.

И которая отдала бы всё на свете за шанс это исправить.

Из истории запросов

Купить наряд Cokctail Attire

Купить лабутены

Купить настоящие лабутены

А реально можно купить лабуетны за пять тысяч рэ

На лабутенах нах…

Классическая сцена из «Красотки» с примеркой нарядов видео

Гендерные стереотипы

Женщины мем

Правила этикета

Кому нужны правила этикета

Чемпионат Европы по футболу как поддержать разговор

Куда спрятать труп соперницы

Как найти с мужчиной мечты общие интересы советы

Насколько опасен укус гадюки

Что будет если гадюка укусит гадюку

Земфира прости меня моя любовь

— Вот за что я не люблю подобные мероприятия… Много общения, много алкоголя, а есть — нечего, — заметил Петр, ловко орудуя ножом.

Он, уже переодевшись в домашнее, готовил нечто аппетитное на скорую руку. Я, подобрав волосы и тоже сменив нарядное платье на уютную пижамку, ему помогала. И плевать, что на часах почти одиннадцать. По приезде домой мы единодушно сошлись во мнении: «Надо поесть!». К тому же, лично я не страдала драмой, основанной на принципе: «После шести не есть». Если я лягу спать на голодный желудок, то в итоге просто не засну. Вот тогда будет драма. Зачем мучить себя?

Поэтому сейчас, беззаботно болтая, мы весело толклись на кухне, соприкасаясь то плечами, то задевая друг друга локтями, и обменивались впечатлениями прошедшего вечера. Словно это норма, словно это самая естественная вещь на свете — вот так готовить в четыре руки, переглядываться, смеяться.

И чувствовать, будто рядом с тобой — родной и близкий человек, с которым даже приготовление незамысловатых блюд в радость.

— Пожалуй, соглашусь, — хмыкнула я, передавая Петру помытые овощи. — Здоровому мужику, не страдающему строгорежимными диетами, тамошних закусочек — на один кусь.

— Верно. Да и есть как-то не особенно с руки, пока важные разговоры разговариваешь, — добавил Петр, откладывая нож. Переместившись за мою спину, он потянулся к верхнему стеллажу, где хранились специи. А я внезапно замерла истуканом, ощутив скользнувшее по щеке в опасной близости дыхание. Следом меня тут же обдало жаром его тела, отчего по позвоночнику пробежалась толпа щекотных мурашек. Я едва удержалась от того, чтобы не откинуться назад, в его объятия.

— Петь, еще смесь для салатов достань, — сухо сглотнув, выдавила я, неимоверным усилием воли отстраняясь от него. И, занервничав, не заметила, как именно обратилась.

— Хорошо, — почти шепотом ответил Петр и будто невзначай сжал одной рукой мое плечо. — Мне нравится, когда ты зовешь меня Петей, — неожиданно хрипло добавил он, а у меня легкое головокружение возникло.

— Мне тоже… нравится, — пробормотала я и развернулась к нему лицом. Поймала откровенный взгляд Петра, мазнула глазами по его губам и решительно выскользнула из-под его руки. Словно ничего такого двусмысленного не произошло. Потому что, по правде говоря, находилась в разобранных чувствах и всё еще не решила, имею ли я право заполучить это, двусмысленное. Хотя бы ненадолго.

На всю жизнь вряд ли получится. Не с моим прошлым.

Эх.

— Кстати, — Петр тоже тактично сделал вид, что ничего особенного не произошло, — скоро должен на пару дней приехать Федор. Я хотел бы тебя с ним познакомить.

Да, зам Петра и его лучший друг продолжал работать в столице и здесь бывал наездами. И мне очень хотелось с ним познакомиться, но я запнулась, прежде чем сказать: «Да. Конечно. С удовольствием». Из-за тона, которым Петр произнес эту фразу — в нем мне послышалось нечто интимное и проникновенное. Такой тон легко представить в предложении: «Я хочу представить тебя своим родителям». То есть… Это не простая формальность. Да и к чему бы Пете знакомить какую-то домработницу со своим лучшим другом, верно? Если это обычная домработница.

А не девушка, которую он совсем недавно назвал «моя».

Черт, черт, черт! Кажется, всё действительно катится в тартары, и наши с ним отношения — определенно прелюдия к чему-то более серьезному, а не мое разыгравшееся воображение. Это одновременно и воодушевляло, окрыляя, и пугало.

— Я буду рада… познакомиться с твоим лучшим другом, — тихо проговорила я, чувствуя, как меня начинает сжирать рефлексия.

— Хорошо. А то его от любопытства скоро растащит на кусочки, — усмехнулся Петр.

— От любопытства? — я непонимающе приподняла бровь.

— Угу, — кивнул Петр. — Всё ему покоя не дает, что тут у меня за Мила такая чудесная появилась, — и он широко и ясно улыбнулся, будучи совершенно искренним.

В его глазах я… чудесная?

— Ты мне льстишь, — смущенно пробормотала я. — Или издеваешься. Если припомнить твои японские шампуни и комнату Синей бороды, — добавила я, пытаясь снивелировать для самой себя весомость сказанного им.

— Поэтому и чудесная, — добродушно рассмеялся Петр. — Ужин готов! Мадмуазель, прошу к столу, — он галантно подал мне руку и проводил в столовую.

За ужином Петр снова рассказывал мне истории из их с Федором прошлого — я хохотала до слез. Но когда пожелала ему спокойной ночи и поднялась к себе, меня накрыло. Жестко. Осознанием, что я больше не могу оставаться рядом с Петей.

Я не могу ему врать. И больше не хочу.

Не могу, не могу, не могу!

В таком вот состоянии, на грани повышенной эмоциональности, я потянулась к телефону — мне срочно нужно было переговорить с Владом. Несмотря на поздний час, я точно знала, что Артемьев еще не спит. Тем более, в пятницу. Но он не взял трубку.

А я вдруг ощутила себя потерянной, сообразив, что по факту Влад — единственный человек, с которым я могу поговорить честно, по душам. Я не могу даже бабуле или Алине рассказать, что меня гложет. Потому что они тоже не знают всей правды.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Всей правды о том, кто такая Мила Варшавская.

Артемьев перезвонил мне в субботу, в шесть утра.

— Ты офонарел? — без приветствий спросила я заспанным голосом.

— Привет, — проигнорировав мое возмущение беспрецедентно ранним звонком, как-то глухо и устало проговорил Влад.

— Эй… — насторожилась я, сразу почувствовав неладное. — Влад, что-то случилось?

— Да, — ответил Влад и подозрительно закашлялся. — Я в больнице. Поэтому не мог вчера ответить.

— Ты… ты что? — заволновалась я. — С тобой всё в порядке?

— Относительно, — бросил Влад. — На меня вчера напали. Возле нашего любимого клуба. Некритично — пара ушибов и сломанных ребер. Жить буду, — совсем невесело пояснил мой шеф.

— Бельский?

— С его подачи — несомненно, но кто ж в таком признается? Этакое ненавязчивое предупреждение — я так расшифровал этот демарш, — с сарказмом отозвался Влад.

— А где была твоя охрана? Палыч же тебе выделил людей! — воскликнула я.

— Отпустил я их — надоело с хвостом ходить. Хотел развеяться, — пробурчал Влад.

— Ты идиот? — задала я абсолютно бестолковый вопрос. И так понятно, что идиот! Возомнивший себя бессмертным, видимо!

— Мила, не надо, ладно? — неожиданно тихо, успокаивающим тоном попросил Влад.

— Ладно, — сдалась я. Смысл ругать его, если уже получил по башке. С другой стороны… Я могла понять его желание отдохнуть без вечного надзора и отключиться от разборок. — И что теперь?

— Воевать дальше, — сквозь зубы процедил Влад. — Если Бельский думает, что может действовать такими методами, то не на того напал.

— А я… я могу… — я запнулась. — Влад, а твое предложение насчет мамы и картошки еще в силе? Ведь какая мне разница, где именно строчить посты, да?

— Уже нет, — отчеканил Влад. — Мне изначально не нравилась твоя идея влезть на территорию Горского — это так, но сейчас… Сейчас это для тебя самое надежное и безопасное место.

— Блин, — ругнулась я.

— А чего это ты вдруг передумала насчет моей мамы? — знакомым ехидным голосом поинтересовался Влад, и я даже выдохнула с облегчением: раз язвит — значит, точно не сильно пострадал.

— Я… знаешь… Я думала, что… — я тяжело вздохнула. — Я всё-таки влюбилась — признаю. И не хочу обманывать Петю. Но он… Ты прав, он такой человек, что, узнав правду обо мне, не простит. Даже пытаться не стоит. А я ему нравлюсь — я чувствую это. Вижу. И, кажется, он очень серьезно настроен на мой счет. Хотя я не знаю почему, — вывалила я все терзающие меня сомнения на голову шефа. — Как я вообще могла его зацепить?