– На дне рождения бабушки будет вся семья. Тебе, возможно, даже не придется идти куда-то с кем-то.

Я киваю и вытаскиваю расписание на следующую неделю – посмотреть, кто еще будет работать. Оливия читает через мое плечо.

– Уэс и Чарли работают во вторник, – говорит она.

– Вижу, – отвечаю я. Знает ли она, что между мной и Уэсом сейчас творится что-то странное?

Она кладет подбородок мне на плечо.

– Уэс и его семья тоже приглашены на день рождения, так что вполне возможно, что дедушка выберет его. Хотя он наверняка знает, что мы все – просто друзья.

Вот, она, значит, не догадывается о том, что мои мысли теперь заняты только им. Хорошо, что я не сказала ей о том несостоявшемся поцелуе.

– Ты беспокоишься из-за сегодняшнего вечера?

– Немного. Это же тетя Мэгги Мэй. Почему вот наше свидание начинается в четыре?

Оливия крутится и крутится на своем стуле, и у меня при взгляде на нее начинает болеть голова. На двери звякает колокольчик, и мы оборачиваемся в надежде, что пришел новый покупатель. Но это не покупатель, а парень Оливии, Дрю, с Сэтом.

– Я смотрю, вы тут очень заняты, – говорит Дрю, смеясь. – Мы были рядом и решили заглянуть к вам.

Сэт перегибается через прилавок.

– Привет! Как твоя сестра?

– Хорошо, – отвечаю я. – И племяшка – тоже.

Сэт наклоняется ближе.

– Хорошо. Я беспокоился, когда узнал, что случилось.

– Да, мы тоже волновались.

Мы неловко молчим.

– Что ж, дай мне знать, когда у тебя будет свободное время, пока ты здесь, – говорит он.

Жду, что меня охватит волнение, ну, или хотя бы какое-то смущение, но ничего во мне не откликается.

Чувствую облегчение. Сэт – отличный парень, и я буду дурой, если не подумаю о еще одном свидании с ним. Но если он начнет добиваться этого, то я, скорее всего, откажусь, хотя не знаю, почему так и что это значит.

– Может быть, мы сможем погулять все вместе, когда вся эта эпопея со свиданиями закончится? – предлагает Дрю. – Оливия говорила, что больше не позволит Софи прятаться, а это значит, что однажды мы поедем в Минден. Сэт может поехать с нами.

Уже не первый раз они говорят, что я «пряталась от них», и внезапно я больше не могу это слушать.

– Я не пряталась от вас.

Оливия бросает на меня странный взгляд.

– Мы немного переписывались, но месяцами не виделись. Чарли говорит то же самое. Ты не хотела приезжать сюда, и каждый раз, когда мы говорили, что приедем к тебе, у тебя находилась для нас какая-нибудь слабая отговорка. Я больше не позволю тебе так поступать, когда ты вернешься домой. – Она грозит пальцем Дрю: – Ты – с нами. – Потом показывает на Сэта: – А ты – с ним.

Они смеются.

– Спасибо, что теперь все так трудно, – говорит Сэт.

Но я продолжаю переваривать то, что она сказала.

Дрю и Сэт собираются уходить, и Оливия провожает Дрю до двери. Я отвожу Сэта в сторонку.

– У меня к тебе есть просьба, – говорю. – Можешь купить одного из этих садовых гномов?

Показываю на гадкие маленькие статуэтки у стены, и он со страхом рассматривает их.

– Они выглядят жутковато.

– Они безобидны. Но мы с Оливией поспорили. Сделай так, чтобы она не увидела тебя с ним, пока не выйдешь за дверь, иначе она заставит Дрю купить две такие же.

Через несколько минут Сэт и Дрю направляются к своей машине, а мы с Оливией провожаем их на крыльце.

Сэт садится на пассажирское сиденье машины Дрю. Перед тем как отъехать, он высовывается из окна и показывает гнома.

– Что? Так нечестно! – кричит ему Оливия.

– Кажется, я вырвалась вперед! – кричу я и победно танцую.

Мы возвращаемся обратно: я – за прилавок, Оливия – расставлять оставшихся гномов. Через несколько секунд звенит мой телефон.

– О нет.

– Что не так? – спрашивает Оливия. – Это Марго?

– Нет. Я отмечена в сообщении, но боюсь заглядывать в него.

Оливия закатывает глаза.

– А, это я сделала.

У меня округляются глаза.

– Я сижу рядом с тобой. И ты не хочешь показать мне фотку, прежде чем выкладывать ее в Сеть? И, прости господи, поинтересоваться, хочу ли я выкладывать ее? – Мой голос звенит от возмущения.

– Ты отказалась бы, – говорит она, сияя улыбкой. – А я решила, что нам нужно отвлечься.

– Что ты сделала?

Оливия пожимает плечами и вскрикивает:

– О, пришла миссис Таунсенд! Она купит что угодно. – И она мчится навстречу маленькой старенькой леди, рассматривающей дорожку у входа теплицы.

Я набираюсь храбрости и открываю свой телефон, чтобы увидеть, что она натворила.

Вот оно.

Это фотография гигантского экрана со вчерашнего хоккейного матча, подписанная так: «Горячо настолько, что топится лед! Надеюсь, @mudbugshockey умеют скользить по воде!». И вокруг с десяток эмодзи с пламенем. Уайетт только на миг коснулся краешка моего рта, а на фотографии это выглядит так, что мы навечно слились в поцелуе. Фотка в рамке в виде большого красного сердца на огромном экране с кучей маленьких сердечек по краям. Если Уэс не видел этого в реальном времени, то теперь он точно это увидит.

Фу.

И, конечно же, как и на всех остальных фотках, Гриффин несколько раз отмечен в комментариях.

– Оливия! – кричу я через весь магазин. Она быстро машет мне и тащит бедную миссис Таунсенд в теплицу.

Я жду сообщения от Гриффина, но он молчит.

Когда мы с Оливией выходим из магазина, мой телефон вибрирует. Я не намерена отвечать, но вдруг вижу, что это мама.

– Мам.

– Привет, Софи. – Ее голос прерывается.

Я плюхаюсь на ступеньки крыльца, и Оливия садится рядом.

– Что случилось? – шепчет она. Я держу телефон между нами так, чтобы она тоже слышала разговор.

– Сегодня был трудный день, – говорит мама. – Просто хочу, чтобы ты была в курсе, что́ у нас тут происходит.

Я еще даже не услышала, что случилось, но уже чувствую подступающую тошноту.

– Расскажи мне все.

Мама тяжело вздыхает.

– У Анны уровень насыщения кислородом в районе восьмидесяти. Это плохо.

– О господи! И что врачи собираются делать?

– Они собираются усыпить ее и перевести на искусственную вентиляцию легких. Ее маленькому организму нужно отдохнуть и набраться сил, и какое-то время за нее подышит аппарат.

Я невнятно вскрикиваю. Такое впечатление, что мне дали под дых.

– Софи, на самом деле все не так страшно, как кажется. Врачи считают, что, если дать ей какое-то время, с ней все будет в порядке. Будем надеяться, что она пробудет на аппарате день или два, а потом начнет дышать самостоятельно.

– Будем, – выдыхаю я. – Это лучшее, что они могут сказать? С ней будет все хорошо?

– Ну, прямо сейчас они не могут дать никаких гарантий, но уверены в том, что делают.

У меня в горле стоит комок.

– Как Марго?

Мама опять тяжело вздыхает, и я в страхе обнимаю себя руками.

– Я тебе говорила вчера, что она очень-очень слаба и у нее постоянно кружится голова. Она потеряла много крови при родах и не восстанавливается так, как должна. У нее очень низкий гемоглобин. Ей, наверное, потребуется переливание крови. Врачи сейчас у нее в палате, так что скоро мы узнаем, что они собираются делать.

Оливия сжимает мою руку. Мое сердце тяжело и гулко бьется.

– Мам, с ними все будет хорошо?

– Знаю, что причиняю тебе много боли сейчас, но, поверь мне, врачи заверили нас, что все эти вещи – не неожиданность. Все врачи знали, что через нечто подобное им обеим придется пройти, и вскоре, будем надеяться, их выпишут домой. Считай, что мы преодолеваем препятствие на пути.

Скорее, берем огромную высоту.

– Мне приехать? – спрашиваю я.

– Нет, дорогая, – отвечает мама. – Оставайся там, я буду звонить тебе и присылать фотографии. Когда Марго с малышкой будут дома, мы все приедем к вам. Сейчас тебе все равно нельзя увидеть Анну, а Марго нужно отдыхать.

– Ты будешь звонить мне и рассказывать обо всем, что происходит?

– Конечно, буду, – отвечает мама. – А, и, кстати, как мне ни жаль, но мы, скорее всего, не приедем на бабушкин день рождения. Просто не можем уехать отсюда, пока все не наладится.

– Как папа? Он писал мне несколько раз, но я ни разу с ним не разговаривала.

Мама фыркает.

– Он потерял голову. Ему ненавистна мысль, что он не может ничего сделать. – Ее голос падает до шепота. – Отец Брэда пытается продать ему страховку.

Не могу не улыбнуться, представив, как папа сидит, кое-как устроившись, в неудобном больничном кресле, а отец Брэда гундосит и гундосит над ним.

– Значит, он отвратительно себя чувствует.

– Ну да. Я сообщу тебе о Марго. Не волнуйся, ладно?

– Ладно.

Я кладу трубку, и Оливия обнимает меня, а потом помогает встать.

– Пойдем к бабушке. У тебя скоро начнется свидание.

То, что у меня сегодня вечером свидание, совершенно вылетело из моей головы. Я не могу на него пойти. Я поеду в больницу к Марго и Анне.

* * *

Я кидаю вещи в сумку в комнате наверху. Слышу, что внизу, как и накануне, собрались почти все мои родственники, они смеются и болтают. Не могу это слышать.

На экране высвечивается «мама», и я хватаю телефон.

– Привет!

– Привет, дорогая!

– Как дела?

– Врачи считают, что несколько доз крови помогут Марго восстановиться. И хотя мне не хотелось бы, чтобы ей делали переливание, я все же рада, что врачи могут что-то сделать, чтобы ей стало лучше.