– Я говорила, что пока не готова разговаривать с тобой.

Гриффин ставит одну ногу на нижнюю ступеньку, но я вытягиваю руку вперед, останавливая его, прежде чем он успевает подойти ближе ко мне.

Он засовывает руки в карманы и тяжело вздыхает.

– Пожалуйста, Софи, дай мне десять минут.

– Ты можешь сказать все, что хочешь сказать, но говори с того места, где стоишь.

Я встаю и поднимаюсь на верхнюю ступеньку. Мне нужна дистанция, чтобы разобраться в том, что творится сейчас в моей душе.

– Я свалял дурака, Софи. Я понял это в тот момент, когда увидел твое лицо.

Я разворачиваюсь, чтобы смотреть ему прямо в глаза.

– Я слышала твой голос. Я слышала в нем сильное разочарование оттого, что я не уехала из города. А ты говоришь мне, что через десять секунд все изменилось?

Он откидывает голову и вытаскивает руки из карманов.

– Я говорю, что схожу с ума, что я не в себе с того момента, когда ты уехала от Мэтта, что я вижу твои фотки с другими парнями и у меня руки чешутся открутить им башку. Я хочу знать: что происходит, что это за фотка, где ты едешь на заводном быке в длинном вечернем платье? А потом эта безумная фотка с… – он размахивает руками, пытаясь подобрать слова, – огоньками! – наконец выкрикивает он.

– Значит, тебе надоело смотреть мои фотки, – с нажимом добавляю, – на которых я веселюсь?

Он делает глубокий вдох и начинает расхаживать туда-сюда по дорожке.

Я сажусь на верхнюю ступеньку.

– Думаю, ты хочешь вернуть меня только потому, что видел меня с другими парнями. Захотел бы ты вернуть меня, если бы последние пять дней я сидела дома вся в слезах и никуда не выходила?

Он морщит лоб.

– Я писал тебе, что хочу поговорить с тобой, до того, как увидел твою первую фотку с кем-то.

– А что насчет того, что ты сказал в тот вечер? О том, что выпускной год должен быть веселым?

Он нервно проводит рукой по волосам.

– Я не знаю. Мы оба были так сосредоточены на учебе, что все остальное отошло на задний план. Но чем ближе выпускной, тем больше я начал задумываться о том, что мы упускаем. Этот год совсем скоро закончится, все изменится, и я просто не знаю…

Тяжело слушать то, что он говорит. Но еще труднее осознавать, что в его словах есть истина. Последняя неделя в компании Оливии, Чарли и Уэса напомнила мне о том, что я раньше была совсем другая. Когда мы были «великолепной четверкой», жизнь была веселой и легкой. Но как-то невзначай учеба, кружки́, стремление сделать идеальный табель вытеснили все остальное. Меня занесло в другую крайность.

И хотя отчасти я верю, что Гриффин скучал по мне, не думаю, что то, о чем он говорит, на самом деле изменилось.

– Слышать твои слова было очень тяжело, но это заставило меня начать думать, – наконец говорю я. – Видимо, нам обоим нужно хорошо подумать о том, что происходит между нами.

Он поднимается на одну ступеньку.

– Я не могу видеть тебя с другими парнями, но дело не только в этом. Не выбрасывай на помойку то, что было между нами. Мы вместе можем с этим справиться. – Его голос становится громче, и я не могу не оглянуться на входную дверь.

Кажется, что вернуться в то, что было раньше, очень легко. Просто сказать «да», и все. Но надолго ли это сделало бы его счастливым? И могу ли я вернуться в прежние отношения как ни в чем не бывало?

– Все в порядке?

Мы оборачиваемся и видим Уэса, который стоит на траве в нескольких шагах от нас. Он одет в серые пижамные штаны в мелкий рисунок из колпаков Санты и ярко-красную футболку. Даже в том напряжении, в котором я нахожусь от разговора с Гриффином, мне хочется рассмеяться над его праздничным нарядом.

Его глаза перебегают с меня на Гриффина и обратно на меня.

– Я слышал крик, – говорит он.

Гриффин закатывает глаза.

– Да, дружище, все в порядке. Мы просто разговариваем.

Уэс смотрит на меня. Я слегка киваю ему.

– Можно нам побыть наедине? – спрашивает Гриффин.

– Если вы хотели побыть наедине, не нужно было кричать так громко, что было слышно в соседнем доме.

Гриффин выглядит смущенным.

– Это один из твоих кузенов?

Ха, я знаю, что у меня большая семья, но мы были вместе целый год, и за это время можно было узнать мою семью получше.

– Нет, Уэс – мой старый друг.

И потом я вижу, что Гриффин узнал его.

– Фотка, где ты танцуешь с ним.

Я киваю и смотрю на Уэса.

– Все в порядке. Мы просто разговариваем.

Уэс стоит еще несколько секунд, потом разворачивается и идет к своему дому, но вдруг останавливается и спрашивает:

– Что-нибудь слышно о Марго и ребенке?

Гриффин вскидывает голову.

– Что-то случилось?

– Ее положили в больницу, – отвечаю я, затем поворачиваюсь к Уэсу. – Пока никаких новостей. Они пытаются снять отеки и остановить схватки.

Уэс слегка улыбается мне.

– Она крепкий орешек. Уверен, что все будет хорошо.

И уходит.

Разговор о Марго немного снижает градус напряженности между мной и Гриффином. Он садится на нижнюю ступеньку.

– Прости, Соф. Я понимаю, как ты переживаешь.

Я бормочу в ответ «спасибо», и мы снова впадаем в неловкое молчание. Наконец Гриффин говорит:

– Все, что я прошу, – это дать нам шанс. Я не хочу, чтобы наши отношения прекратились.

– Тебе придется дать мне время подумать об этом. Столько всего произошло за последние несколько дней. Я не могу так сразу ответить.

Он кивает.

– Ты собираешься продолжать ходить на свидания, пока живешь здесь?

Вспоминаю список на кухне. Я могу положить этому конец, сказать бабушке, что мы с Гриффином пытаемся наладить отношения. Но что-то удерживает меня. И я рассказываю Гриффину про бабушкин план.

И, конечно, это не делает Гриффина счастливым.

– Значит, даже несмотря на то что я здесь и говорю тебе, что хочу вернуть тебя, ты все равно намерена сходить еще на шесть свиданий?

Смотрю ему прямо в глаза.

– Я чувствую, что за последние четыре дня узнала о себе больше, чем за последние четыре года. Не то чтобы я мечтала об этих свиданиях, но мне нужно закончить то, что я начала.

Вот он, момент истины. Либо он примет то, что я сказала, либо уйдет. Не знаю, почему я не могу решить, какой вариант мне больше понравится.

Гриффин быстро встает, едва не падая. Он ходит взад-вперед по тропинке перед домом, словно пытаясь уложить мои слова в своей голове. Наконец останавливается и поворачивается ко мне.

– Думаю, мы оба обленились. Если ты посмотришь на наши первые фотки, то, думаю, вспомнишь, что тогда была не меньше счастлива, чем на тех фотках, которые выкладываешь теперь. И я думаю, мы можем вернуться в то время. По крайней мере, мне этого хочется.

Я хочу что-то сказать, даже не очень понимая, что, но он поднимает руку, останавливая меня.

– Но я согласен, что тебе нужно завершить начатое. Потому что ты должна быть на сто процентов уверена, что я – тот человек, который тебе нужен.

Он разворачивается, идет обратно к машине и уезжает, прежде чем я успеваю до конца осознать то, что он сказал.

Он прав? Я продолжаю думать о том, насколько отличались последние несколько дней от моей обычной жизни. Но что если это только потому, что я по-настоящему не помню, как все у нас было в самом начале? Честно ли сравнивать волнение первых свиданий со спокойной близостью, возникающей в длительных отношениях?

Только встав, чтобы зайти в дом, я замечаю Уэса, сидящего на ступеньках крыльца и смотрящего на пустую улицу.

* * *

День все тянется и тянется. Я не выпускаю телефон из рук и уже практически протоптала дорожку на полу в кухне.

Бабушка поглядывает на меня со своего места за стойкой, но не говорит ни слова. Нам обеим нужно было выйти на работу на несколько часов, но мы не в состоянии находиться там, пока ждем новостей о Марго. Вместо этого она продолжает отмерять ингредиенты и выбирать продукты для завтрашней грандиозной трапезы, а я продолжаю накручивать круги по кухне.

Эта тишина убивает меня. Я уже несколько раз разговаривала с мамой, но все, что я слышу от нее, – это «ничего нового».

– Разве ты сегодня не договаривалась пообедать с другом Оливии? – спрашивает бабушка.

– Договаривалась. Но я отменила встречу. Не могу сегодня пойти на ланч.

Бабушка хмыкает, но не смотрит на меня.

– Мне нужно, чтобы ты сбегала в магазин за несколькими продуктами, – говорит она наконец.

Поворачиваюсь к ней. Я не могу идти в магазин, так как должна оставаться здесь и ждать маминого звонка.

– Что тебе нужно?

– Чтобы ты отвлеклась.

Я закатываю глаза и начинаю снова кружить по кухне.

– Прямо сейчас я никуда не пойду.

Спустя час раздается звонок. От неожиданности и испуга я роняю телефон и долго ищу его под столом.

На экране высвечивается «мама».

– Да, – еле выговариваю я. Такое ощущение, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

– Соф, – говорит она, – Марго забрали в операционную. Через несколько минут сделают экстренное кесарево.

Голос у мамы мрачный. Бабушка замирает.

– Она в порядке? А с ребенком все будет хорошо? – я едва выдавливаю из себя слова.

– Врачи сказали, что для Марго безопаснее родить, чем пытаться остановить схватки. Там дежурят неонатолог и медсестра, которые перевезут ребенка в свое отделение, и много врачей и медсестер присматривает за Марго, поэтому будем надеяться, что все будет хорошо.